Иван Бунин - Том 4. Темные аллеи. Переводы

Из вас он, правда, первый, но из них
Он даже недостоин быть последним.

А кто они?

Они есть то, чем будут
Все смертные.

А были чем?

Живыми,
Великими, разумными — во всем
Настолько превышавшими Адама,
Насколько сын Адама превышает
Своих потомков будущих.

Увы!
И все они погибли, все исчезли
С лица земли?

С лица своей земли,
Как некогда и ты с своей исчезнешь.

Но ты сказал, что прежде их землею
Была моя?

Была.

Но изменилась.
Моя земля для них была бы слишком
Ничтожна.

Да, она при них была
Прекраснее.

И почему так пала?

Спроси его.

Но как он это сделал?

Смешением стихий, преобразивших
Лицо земли. Но дальше, — созерцай
Минувшее.

Минувшее ужасно!

Но истинно. Смотри на эти тени:
Они когда-то жили и дышали,
Как ты теперь.

И некогда я буду
Подобен им?

На это пусть ответит
Создатель ваш. Я показал, чем стали
Предшественники ваши. Созерцай их
Иль, если это тяжко для тебя,
Вернись к земле, к своим трудам: ты будешь
Перенесен на землю невредимо.

Я здесь останусь.

Надолго?

Навеки.
Я все равно сюда вернуться должен,
Мне тяжело жить на земле: так лучше
Остаться здесь.

Но это невозможно:
Мир призраков — действительность, а ты
Теперь их созерцаешь как виденье.
Чтоб разделить обитель их, ты должен
Войти сюда вратами смерти — так же,
Как и они.

Какими же вратами
Входили мы?

Моими. Ты на землю
Вернуться должен; в царстве бездыханных
Ты дышишь только мною. Не мечтай же
Остаться в нем, пока твой час не пробил.

А вот они, — скажи, они не могут
На землю возвратиться?

Их земля
Прошла навеки: бурные стихии
Лицо земли так резко изменили,
Что на ее поверхности теперь
Едва ль найдется атом, им знакомый.
А это был прекрасный, — о, какой
Прекрасный мир!

Он и теперь прекрасен.
Я не с землей, хотя на ней тружусь я,
Веду вражду, а с тем, что я беру
Все, что она прекрасного приносит
Ценой труда, что, жаждая познанья,
Не в силах этой жажды утолить,
Что на земле меня приводит в трепет
И жизнь и смерть.

Чем стал твой мир, ты видишь,
Но чем он был — не можешь и постигнуть.

А это кто? Вот эти исполины,
Которые, мне кажется, похожи
На диких обитателей дремучих
Земных лесов, но только в десять раз
Громадней и страшнее тех, громадней,
Чем стены рая, — эти привиденья,
Чьи очи пламенеют, как мечи
В десницах херувимов, стерегущих
Эдемский сад, и чьи клыки торчат
Как голые деревья?

Это то же,
Что мамонты земные. Мириады
Таких существ лежат в земле.

И больше
Уж нет таких?

Нет; если б вам пришлось
Вступить в борьбу с такими существами,
То вы могли бы сделать бесполезным
Проклятие, висящее над вами:
Так скоро вы погибли бы.

Но разве
Борьба необходима?

Ты забыл
Завет того, кто вас изгнал из рая:
«Борьба со всем, что дышит, смерть всему,
И всем болезни, скорби и мученья» —
Плод древа запрещенного.

Но звери —
Они ведь не касались древа знанья?

Ваш бог сказал, что создал их для смертных,
А смертных — для создавшего. Вы разве
Хотели бы, чтоб участь их была
Счастливее, чем ваша? Грех Адама
Всех погубил.

Несчастные! Им тоже,
Как и сынам Адама, суждено
Страдать за грех, не ими совершенный,
За райский плод, который не дал знанья,
А дал лишь смерть. Он оказался лживым,
Мы ничего не знаем. Он сулил
Нам знание — ужасною ценою,
Но знание; а что же знаем мы?

Быть может, смерть даст высшее познанье;
Ведь только смерть для смертных несомненна
И, значит, к несомненному приводит.
Нет, ты не прав, — запретный плод не лжив,
Хотя и смертоносен.

Непонятный,
Угрюмый мир!

Твой час еще не пробил.
Материя не может в совершенстве
Постигнуть духа. Все же ты узнал,
Что есть миры такие.

Я и прежде
О смерти знал.

Но не о царстве смерти.

Оно мне непонятно.

Будет день,
Когда оно тебе понятней станет.

А это безграничное пространство
Текучей ослепительной лазури,
Которое сравнил бы я с водой,
С рекою, проходящей из Эдема
Близ нашего жилища, если б только
Не эта безграничность, беспредельность,
Не этот цвет небесный, — это что?

И этому лазурному пространству
Есть слабое подобье на земле,
И на его прибрежьях поселятся
Твои потомки: призрак океана.

Оно горит, как солнце, — целый мир
Лазурных вод! Но в этом ярком блеске
Я различил играющих чудовищ:
Что это?

Призраки левиафанов.

А этот непомерно длинный змей
С струящеюся гривой, что воздвигнул
Чудовищную голову из бездны
И в десять раз превысил высочайший
Эдемский кедр, — вот этот змей, что мог бы
Обвиться вкруг небесных тел, — похож ли
Он на того, что нежился когда-то
Под деревом в Эдеме?

Еве лучше
Известен змий, ее прельстивший.

Этот
Ужасен слишком. Верно, искуситель
Красивей был.

А ты его не видел?

Я гадов много видел, но того,
Что Еве дал запретный плод, — ни разу.