лез в огонь, чтобы спасти друзей, и в итоге пострадал сам. Я молчу, потому что мысленно корю себя за недостаточную смелость. Я мог бы помочь кому‑то быстрее выбраться из этого пожара и не так уж пострадать самому. Я знаю это, и поэтому просто презираю себя за трусость.
А.: Разве жизнь часто подбрасывает нам такие испытания? Чтобы правильно повести себя в такой ситуации, нужен опыт участия в подобных событиях. Второпях ты мог совершить ошибку, которая стоила бы тебе жизни. Мы благодарны, что ты сохранил себя.
В.: Хорошо. Пусть даже так. Но разве не лишает тебя дара речи картина боли, которую мы все видели, пока к месту не подъехала скорая помощь? Невозможно было смотреть, как они страдали! Я думала, что голову себе разобью от неспособности уменьшить их боль.
А.: Но теперь они под опекой врачей. Давайте не концентрировать внимание на худшем, а подумаем о том, что обстоятельства позволили нам выйти из этой ситуации без потерь. Мы должны быть благодарны случаю, что не все находились в тот момент в доме, что скорая помощь не так сильно запоздала. У нас впереди много дел, которые мы сделаем лучше, если вот прямо сейчас преодолеем уныние и начнем обговаривать, что именно нам нужно сделать дальше. А главное наше дело – поддержка пострадавших в пожаре товарищей. Давайте лучше обсудим, как их поддержать.
М.: Я не знаю. Так сложно об этом говорить. Приятно ли будет, например, Инне слышать о ее любимом теннисе, когда она не будет уверена, что сможет снова нормально ходить?
А.: Ты задаешься этим вопросом – значит, мы уже начали обсуждение, которое я предложил. Давайте подумаем над другим способом поддержать Инну. Я уверен, мы обязательно придумаем что‑нибудь эффективное.
И они говорили. Разлаженный Яков, взволнованная Мария, меланхоличный Игорь, скептичная Валентина и ослабевший Владимир, который впервые вступил в разговор после остановки автомобиля. Поначалу они мыслили стесненно и не могли припомнить все интересы своих друзей. Андрей подмечал наиболее немногословных и периодически обращался к ним. Так он подтолкнул активнее высказываться Игоря и Марию. Они сразу стали озвучивать более перспективные идеи, нежели все остальные. А первым настоящим признаком оживления компании Андрей посчитал возникающие споры. Но если в обычных условиях споры между ними, как правило, были безобидными, сейчас, когда каждый буквально не находил себе места, любой мог утратить контроль над тем, что говорит. Андрею удавалось успешно предупреждать разногласия одной-двумя примиряющими фразами. Наконец они образовали круг, их реплики стали насыщаться живыми эмоциями, все меньше скованности было в их голосах. Они говорили слова похвалы любому, кто неожиданно вспоминал малоизвестные, примечательные факты, полезные в выработке идей о том, как поддержать приятелей. Например, одной из подруг они решили привезти любимых ею сурикатов. Вместе с одним из друзей запланировали посмотреть старый малопонятный фильм, который он обожал со студенческих лет. К еще одному другу согласились наведаться в костюмах персонажей его любимой компьютерной игры. Они записали все решения в планшет. И были довольны настолько, будто уже смогли частично облегчить друзьям боль. Андрей оправданно считал себя творцом этой ситуации. И не один понимал цену своих усилий. Когда наступил черед просто обсудить, что произошло с ними всеми в последние часы, его положительная роль была отмечена не раз.
М.: Я чувствую, что до конца этой ночи осталось совсем чуть. Кажется, вон там вдалеке уже рдеет заря. А еще недавно я думала, что эту ночь не пережить. Время шло мучительно медленно, когда нас одолевал ужас от произошедшего. Но от переживания кошмара прошлого мы сумели прийти к планам по обустройству будущего. Каким сложным мог казаться нам этот шаг прежде, и сколь просто его в итоге оказалось совершить. Но благо, среди наш нашелся один, кто помог этот шаг сделать. Без него, сдается, эта ночь не прошла бы.
Я.: Да, в нас как будто вдохнули смысл жить и действовать вот прямо здесь и сейчас, когда казалось, что любые смыслы совершенно пусты и ущербны из-за произвола событий. Друг, огромное тебе спасибо, что смог толкнуть нас на правильный путь в сложное время.
И.: Можно ли длительным и максимально пристальным вниманием к человеку загладить свою вину за то, что, не досмотрев за ним в нужный момент, поставил его на грань выживания? Два часа назад я был далек даже от того, чтобы начать задаваться таким вопросом – я был намного ближе к мыслям о самоубийстве, но такие мысли, само собой, заранее пресекают вообще какое угодно движение вперед. Но мы в конце концов вытянули друг друга из этой ямы и сделали это в том числе во благо людей, которых мы, увы, не видим сейчас среди нас. Это преображение – заслуга только одного человека. Каждый раз, когда надо будет сказать нашим друзьям, благодаря кому мы сейчас находимся вместе с ними, мы будем произносить твое имя. Без твоих слов, сказанных этой ночью, мы просто не побороли бы стыд показываться им на глаза.
После новых недолгих манипуляций с машиной Яков заставил ее работать. В дороге они опять обсуждали, как поддержать друзей. И постоянно спрашивали Андрея, что он думает об одном или другом их предложении. Спрашивали, как часто нужно будет навещать пострадавших, прислушивались к нему в каком угодно случае, даже если сами думали по-другому. Андрей, в свою очередь, старался выносить взвешенные решения, вспоминая меру страдания, принятую каждым, кто был в огне, стремился учитывать их личностные особенности, пытался поставить себя на их место, пусть сам никогда и близко ничего подобного не испытывал. Его спрашивали о будущем друзей, не изменит ли их случившаяся трагедия. Андрей говорил, что как раз и стоит задача – вернуть их в жизнь так, будто ничего не произошло.
С каждым новым поворотом их разговора он все больше удивлялся высокому доверию, которое оказывали ему друзья. Тогда Андрей первый раз в жизни почувствовал себя не конъюнктурным, но нравственным лидером. И мысли о титанической ответственности, о привилегиях, связанных с возможностью влиять на чужое мировоззрение, стали осаждать его ум, провоцируя противоречивые чувства – гордость и вдохновение сочетались с неудобством и страхом. Пройдет всего несколько дней, и непрерывная суета обыденности сотрет в нем все следы этого специфического состояние ума, а вся последующая жизнь до последних лет больше ни разу не поспособствует повторению этого. Пожалуй, к счастью.
Осталось только воспоминание, что в одну злополучную ночь он ощутил себя кем‑то, кем невозможно стать в актуальных для него жизненных условиях. С годами,
