коридора зенаны – здесь располагались покои Разии и Мумтаз. Вот только на двери в стене она больше не смотрела. В самом конце прохода на мраморном полу лежал какой-то темный сверток.
Первин бросилась туда, в нос ей ударил запах запекшейся крови, к горлу подкатила тошнота. Рядом со свертком она резко остановилась от ужаса. В черный шифон с бурыми пятнами засохшей крови было завернуто маленькое тельце.
Первин отодвинула шифон и увидела, что внутри лежит, скорчившись, девочка, лицо ее скрыто темными волосами. Это была Амина.
Первин почувствовала, что глаза застит слезами. Зря она медлила с тем, чтобы сообщить в полицию об исчезновении дочери Разии. При участии полиции она смогла бы провести обыск сразу после того, как стало известно, что Амина пропала.
Первин опустила дрожащую руку Амине на лоб. Он был теплым, но, возможно, только из-за жары в проходе. Однако, когда она откинула волосы с лица девочки, ноздри слегка дрогнули, будто при вдохе. Губы пересохли и растрескались.
Первин проворно просунула руку под шифон, нащупала запястье Амины. Обхватив его, почувствовала биение пульса. Амина жива, но без сознания – из-за перегрева? Или под действием наркотиков?
Девочку надо было переместить в безопасное место. Три дня обезвоживания – это не шутки. Сестра Сайруса, Азара, которую бросили без помощи, тоже умерла, потому что не пила и не ела. Первин надеялась, что не опоздала.
Пытаясь поднять девочку на руки, Первин вдруг вспомнила, что из всех трех вдов черный шифон носила только одна.
И тут раздался резкий щелчок открывшейся двери. Объятая ужасом, Первин повернула голову. В проход шагнула Сакина.
Бомбей, февраль 1921 года
Все прояснилось.
Сакина стремительно приближалась к Первин, а той отступать было некуда.
– Почему вы здесь? – спросила Сакина.
– Меня заинтересовал этот проход. – Первин старалась не терять самообладания. Подумала про Элис, которая наверняка уже ждет ее в машине. Даже если Первин закричит, Элис не услышит. Слишком толстые стены. Она в отчаянии добавила: – Про него также известно полиции, равно как и о моем намерении его осмотреть.
Вторая ложь за день. Но если Камелия ей поверила, то Сакина только покачала головой.
– Сомневаюсь. У нас тут только один констебль, а он пялится на эту здоровенную уродливую англичанку, которая вдруг захотела стать нашей гувернанткой.
По издевательскому тону Сакины Первин поняла: та догадалась, что Первин и Элис – сообщницы. Теперь главное – перенести Амину в безопасное место, а с подозрениями Сакины можно разобраться потом. Не выпуская девочку, Первин сказала:
– Странно, что девочка выжила после трех дней в такой жаре и духоте. Поможете мне ее вынести отсюда?
– Она просто спит, – сказала Сакина едва ли не ласковым голосом. – Очень устала. Столько всего выпила…
– Что, как вы думаете, она пила? – Первин едва не спросила: «Ее отравили?» – но вовремя себя одернула. Она ничего не добьется, обвиняя Сакину, а ей многое нужно узнать. Не услышав ответа, Первин добавила: – Должна уточнить, что я не ваш адвокат. Мой официальный клиент – Разия-бегум.
– Понятно, что вы ей помогаете: ведь ей же всё достанется, – произнесла Сакина, впервые высказав вслух свою обиду. – А вот ее доченьке-сластене повезло меньше: она выпила фалуды с морфином.
– Морфин купил Мохсен?
– Нет. Он остался после болезни мужа. Я нашла его в комнате несколько недель назад. Тогда я думала им воспользоваться, чтобы разобраться с Мумтаз. Но на маленькое детское тельце сонный порошок действует гораздо сильнее.
Сакина только что сделала два важных признания, но Первин почему-то отреагировала без ужаса. Нужно было успокоить вдову, а для этого Сакина должна почувствовать, что ее понимают. Первин мягко произнесла:
– Амина внушала вам опасения.
– Девочка все время подглядывала и подслушивала. Я не знала, что она проведала про этот проход; возможно, ей про него рассказала мать. – Сакина плотно закрыла глаза и умолкла. Потом глаза раскрылись, она холодно глянула на Первин: – Нужно дождаться, когда она очнется. Как опять сможет пить, вы еще раз дадите ей лекарство, смешав его с водой. Вам она доверяет.
У Первин потемнело в глазах.
– Нет, так нельзя. Вы знали Амину со дня вашей свадьбы с ее отцом. А вашим дочерям она как сестра.
– Да, их ждет утрата. Как вот и я утратила любовь – дважды. – При этих словах тонкие черты Сакины будто бы заострились.
Первин поняла, что с этой точки удобно начать разговор. Но что можно сказать, а что нельзя, не вызвав взрыва? Она мягко произнесла:
– В детстве вы с Файсалом жили в одном доме. Были очень близки. Лучшие друзья.
Сакина посмотрела на нее долгим взглядом.
– Откуда вы это знаете?
– Ваши родные все объяснили моему отцу. Они не хотели выдавать вас замуж.
– Им казалось, что они знают лучше нас. – В голосе Сакины звучала тоска. – Но я любила Файсала, а он – меня.
Первин трудно было совместить в своих мыслях неприятного человека, с которым она встречалась, и вожделенного возлюбленного Сакины. Но мужчины часто меняются, Сайрус тому доказательство.
– Файсал собирался на вас жениться после окончания иддата?
– Да, так он говорил поначалу. – Сакина, прислонившаяся к стене на расстоянии в пару метров, измученными глазами посмотрела на Первин. – Но все изменилось после вашего визита – когда мы узнали, что в его власти, а что нет. Я стала задавать вопросы, он рассердился. Будто бы и забыл, что без меня никогда не сделал бы карьеры в Бомбее, никогда не жил бы в богатом доме.
– Да, когда Файсал только приехал в Бомбей, вы, видимо, много о нем рассказывали своему мужу. – Первин пыталась говорить одобрительно. – Ведь ваш муж почему-то назначил его на эту важную должность, управляющего имуществом.
– Да. Я предложила мужу взять Файсала счетоводом, – с печальной улыбкой пояснила Сакина. – Рассказала, что у того диплом, никаких вредных привычек, а в Пуне он ничего не добьется. Муж его пожалел, но счел за лучшее, если никто не будет знать, что мы двоюродные. Другие жены стали бы мне завидовать.
Тем не менее, когда Мукри перебрался в бунгало, у них возникли обоснованные подозрения. Первин негромко произнесла:
– Я видела бокалы возле его кровати. Вы уходили к нему на ночь по этому проходу?
– Я даровала ему все привилегии супруга. – Сакина прижалась затылком к стене. – И поначалу ощущала только одно – счастье, что мне вот так вот улыбнулась судьба. Но потом стало ясно, что Файсал изменился.
– Расскажите подробнее, – попросила Первин, поглаживая Амину по волосам. Ей хотелось схватить девочку и убежать – вот только проход
