Взгляд со звезд - Лю Цысинь

этим людям, а находятся где-то высоко в небесах. Этот наблюдатель видит Землю и человеческую цивилизацию целиком. Его глаза вглядываются в бесконечное время, смотрят как на момент зарождения жизни, так и на далекое будущее. Они продолжают наблюдать за нами, смотреть на год Страшного суда, осмыслить который отдельный человек не в состоянии.

Если человек знает, что рано или поздно он умрет, его ценности будут отличаться от ценностей того, кто считает себя бессмертным. То же можно сказать и о цивилизации. Прочитав роман «Год Страшного суда» и снова посмотрев на небо, мы увидим огромную тень, которой год Страшного суда накрыл море звезд. Тогда мы расширим наши представления о жизни, станем мерить ее не годами, а годами Страшного суда, и, не боясь за свою душу, смело посмотрим в лицо апокалипсису.

Мне кажется, что фантастика должна заставлять человека чувствовать, а не думать, ведь художественная литература – это литература чувств. Кто-то в Сети заявил о том, что современная фантастика «отказывается думать», хотя, скорее всего, это следовало бы читать как «отказывается чувствовать». Немногие фантастические произведения действительно вызывают у читателей какие-либо чувства, и к числу таких работ относятся и произведения Хань Суна. Я что-то чувствовал, когда читал «Космическое надгробие» и «Бегство с Горы тревог», но эти чувства не были очень сильными. Эти тексты, скорее, вызывали те же ощущения, что и острое лезвие, которое делает неглубокий разрез в твоей коже. Поначалу рану почти не замечаешь, но она, в общем, так и не заживает. Читая эту книгу, я словно втираю в рану пригоршню соли – и это чувство совсем не похоже на то, первое ощущение. Фантастика уже давно не вызывала у меня подобных переживаний.

Хань Сун ни на кого не похож. Говоря словами У Яня, он – «единственный и неповторимый». Я всегда думал о том, чем он выделяется, и теперь мне стало ясно: он ощущает на одно измерение больше, чем все мы, и, следовательно, в его фантастике тоже на одно измерение больше, чем в нашей. Хань Сун сочиняет трехмерную фантастику, в то время как наша – двухмерная. Думая о двух измерениях, мы представляем себе плоскую поверхность, лист бумаги для сочинения, в клеточку… и да, написанное на нем сочинение – это двухмерная фантастика. Конечно, качество таких сочинений варьирует, но все они – двухмерные. Как далеко ни простиралась бы плоскость, даже самый маленький трехмерный куб всегда будет просторнее, чем она.

Если писатель-фантаст или читатель фантастики может изложить смысл произведения в нескольких предложениях, значит, оно плохо написано; если произведение, написанное в жанре фантастики, заставляет кровь в жилах читателя вскипать от ярости, значит, в большинстве случаев это произведение свернуло куда-то не туда. Данные феномены характерны для двухмерной фантастики, и, к сожалению, они присутствуют и прекрасно заметны во всех моих произведениях.

Кто-то утверждает, что Хань Сун похож на Ни Куана, хотя на самом деле в мире фантастики они находятся на противоположных полюсах: Хань Сун – самый глубокий, Ни Куан – самый поверхностный; у Хань Суна десять глаз, у Ни Куана – один; Хань Сун – трехмерный, Ни Куан – одномерный… они, словно верхняя и нижняя части молитвенного барабана, которые являются зеркальными отражениями друг друга, настолько противоположны, что действительно кажутся похожими.

Я не собираюсь ругать Ни Куана в данной статье. Я согласен с одним моим сетевым знакомым, который сказал, что победителей не судят. Я повторю то, что уже говорил: ни один китаец не распространил огонь фантастики так далеко, как он. А вот в работы Хань Суна каждый должен погрузиться сам, каждый должен увидеть их своими глазами. Когда фанатам фантастики исполнится тридцать пять, наши одномерные веревки с узелками и двухмерные сочинения, какими бы хорошими они ни были, уже не смогут их привлечь. Для этого понадобится трехмерная фантастика.

Хань Суна я видел всего однажды и сказал ему только одну фразу: «Давайте как-нибудь поболтаем!» Это было в начале ноября прошлого года – в кафетерии Пекинского педагогического университета. Когда я прибыл туда, он уже собирался уходить. Лучше всего я запомнил его сумку – на первый взгляд могло показаться, что он подобрал ее на свалке, но, вполне возможно, что это была люксовая вещь из дорогого бутика. Его произведения точно такие же.

У меня такое чувство, словно Хань Сун сам не подозревает о том, что у него есть дополнительное измерение или восемь дополнительных глаз. Наличие этих глаз не ощущается ни в его «Манифесте о воображении», ни в работах, которые он выпустил под псевдонимом; похоже, они работают только в произведениях, опубликованных под его собственным именем. Он выбрал не одну и не две, а целых четыре моих работы для сборника «Лучшая китайская фантастика 2001», что и лестно, и удивительно одновременно, – куда смотрели еще восемь его глаз? Я спрашиваю не из ложной скромности: по-моему, такой человек, как он, человек, который ощущает третье измерение, должен быть не слишком высокого мнения о моей строго плоской, двухмерной фантастике.

Вполне естественно, что такие трехмерные фантастические произведения остаются недооцененными; для жанра это не является трагедией. Более того, даже если выпустить их в США, нет никаких гарантий, что там они найдут много читателей. Нам, двухмерным созданиям, не стоит чувствовать себя существами второго сорта – сравнивая двухмерную фантастику с сочинениями, я не хочу никого оскорбить. Есть хорошие сочинения, а есть плохие. В прошлом году сочинение «Смерть рыжего кролика», написанное школьником на вступительных экзаменах, получило максимальную оценку и стало чем-то вроде национальной сенсации. Двухмерные существа не могут выйти за пределы своего мира и оказаться в третьем измерении, но нам все равно следует стараться и писать хорошие сочинения в нашем двухмерном мире, ведь если китайская фантастика – это пирамида, тогда наши сочинения, хотя и плоские, складываются, формируя широкий и толстый фундамент. Только когда он станет достаточно прочным и высоким, весь мир сможет увидеть трехмерную верхушку пирамиды.

«Небьюла» и «Хьюго» – главные мировые премии, которыми награждают произведения в жанре фантастики; первую присуждают критики, вторую – читатели. После того как появилось движение «новой волны», Западная научная фантастика стала более разнообразной, и премии «Небьюла» и «Хьюго» последних