составлять заметки. Почему Вы не хотите написать его сами? Реализовать общую задумку и на этом завершить писательскую карьеру.
– Знаете, наверное, потому что в глубине души я все еще верю, что мы с Ильей напишем его вместе, хоть и понимаю, что это невозможно.
И тут поднялся какой-то молодой и хамоватый журналист:
– Елена, как Вы прокомментируете тот факт, что Вы были любовницей Вилина, когда он был еще женат, и вследствие увели его из семьи, заставив бросить жену и ребенка?
Лена онемела, публика тоже. С каждой секундой напряжение нарастало. Девушка сглотнула и стиснула зубы. Она очень хорошо понимала, что дать слабину сейчас означает стать раскрытой мишенью для сотни последующих атак.
– Я прокомментирую это так, – уверенным голосом заговорила она, – те, кто копается в мусорных баках, выискивая дерьмо из прошлого кого бы то ни было, дезинформировали Вас.
Журналист опешил – такого отпора он не ожидал. Его целью была провокация, и она не удалась.
– Еще кто-нибудь хочет спросить о моей прежней жизни? – спросила Лунь, но толпа молчала. – Вы не стесняйтесь. Теперь Ильи Алексеевича нет, а значит, мне можно задавать самые каверзные вопросы.
Действительно, в отсутствие Вилина публика показала себя с оборотной стороны – со своей истинной стороны, бесчувственной, бестактной, наглой, жадной к сенсациям и скандалам. Толпа больше не восхищалась в благоговении, а норовила укусить в уязвленное место. Но Шубейко был рад, что Лунь, наконец, вышла в свет. Он уверял, что дальше станет легче. Главное – не изолироваться от общества и продолжать общаться с людьми.
Вместе с Антиповым Алексей Данилович предлагал Лене любую помощь. Костя сделал это даже слишком раскрепощенно для женатого мужчины. Лена неприятно удивилась, почувствовав его за спиной гораздо ближе, чем он обычно к ней подходил, а затем ей на плечи легли некрасивые руки Антипова. Девушка напряглась.
– Леночка, ты не заслужила всего этого. Ты такая хорошая. Если тебе хоть что-то понадобится, я всегда к твоим услугам.
– Кость…
– Мы с тобой достаточно сблизились, чтобы ты могла на меня рассчитывать.
– Костя, – Лена совершила попытку смахнуть с плеч его руки, но он впился своими пальцами еще крепче, не позволяя ей даже обернуться. Его рот дышал прямо над ухом, и это было мерзко.
– Леночка… – выдохнул Антипов, и девушка отскочила, словно ее ужалили.
– Я, конечно, безутешная вдова, – дрожащим от страха и омерзения голосом заговорила Лунь, – но не настолько, чтобы друг моего покойного мужа склонял меня к… чему бы то ни было.
– Тебе нужен мужчина, – Костя и не думал отступать. – Особенно сейчас. Ты очень нравишься мне. Я могу позаботиться о тебе. Илья хотел бы этого.
– Мне нужен Илья, а не любой другой мужчина. Костя, ведь ты женат! Господи! Опомнись! Не надо обо мне заботиться. Уж точно не так, как ты пытаешься. Илья не хотел бы этого. Он бы разбил тебе лицо!
– Он всегда был вспыльчив и агрессивен, когда ревновал тебя. Но его больше нет, Лунь.
– Перестань. И не называй меня так.
– Потому что он тебя так называл?
– Потому что ты понятия не имеешь, что вкладывать в это слово.
– Раньше ты не была такой резкой.
– Раньше все было иначе. У меня есть основания для резкости, ты так не считаешь?
– Ты собираешься до конца жизни скорбеть? Ты ведь очень молода. И красива. Это глупости, Лен. Ты не должна быть одинока. Неужели я тебе неприятен? Мне всегда казалось, что между нами есть какая-то искра…
– Искра?! Да о чем ты говоришь? Ты нравился мне больше, когда был добрым другом, а не пытался затащить меня в постель, пользуясь случаем!
– Но что я могу поделать? Меня тянет к тебе… Ты такая хорошенькая. Ты мне понравилась в тот самый день, когда Илья позвал помочь тебе… А сейчас ты одинока. Тебе необходимо мужское плечо. И я готов его подставить.
– Кость, приди в себя! У тебя же семья!
– Серьезно? У Ильи тоже была семья. Но тебя это не смущало.
– Как ты можешь такое говорить? Предлагаешь мне любовницей твоей стать?!
– Почему бы и нет?
– Слушай, уходи.
– Что, вот так перестанешь со мной общаться? После всего, что я сделал для вас?
– Ты еще и попрекать меня будешь? Я думала, твоя помощь бескорыстна. А ты просто держался поблизости и выжидал, пока Ильи не окажется рядом, чтобы занять его место? Хороший же из тебя друг, Костя.
– Все это не так. У тебя просто стресс. Позволь мне помочь… – Антипов сделал шаг по направлению к Лене, протягивая руки.
Девушка схватила со стола нож.
– Клянусь, еще шаг – и я всажу его тебе в глаз.
– Боже, Лунь, – мужчина вскинул руки и замер. – Что это с тобой? Угомонись! Тебе нужно к психиатру, Лен, так больше не может продолжаться, ты изведешь себя…
– Мне нужно, чтобы ты ушел. С остальным я разберусь сама.
– Леночка, послушай, эта агрессия…
– Вон отсюда! Хватит мне зубы заговаривать! Думаешь, я не знаю, как у тебя язык подвешен? Не приближайся. Вон! Никогда больше не приходи сюда! Зарежу! Ты понял?
– Ладно. Я уйду. Но с Лешей мы обсудим твое поведение, имей в виду.
Лунь замахнулась, чтобы метнуть нож, и только тогда Антипов поспешил выйти из комнаты. Конечно, она всего лишь хотела припугнуть его, сыграв неуравновешенную. Иначе избавиться от него не вышло бы. Мужчина был гораздо сильнее Лены, к тому же настроен решительно. И эта решимость была направлена на то, чтобы под видом заботы, всеми правдами и неправдами, ложью, лестью, уговорами, а в конце и грубой физической силой – переспать с девушкой.
Только в течение этой беседы Лунь заметила, какие у Антипова нехорошие глаза – светлые, серо-зеленые, водянистые, как гниющее болото, продолговатые, они глядели каждый слегка в свою сторону, располагаясь в глубоких нездоровых тенях глазниц. Лена никогда не обращала на это внимания, ведь прежде и предположить не могла, что Костя может иметь дурные намерения.
Она тут же позвонила Шубейко и обо всем подробно рассказала. Редактор удивился, но поверил Лене и пообещал не слушать Антипова, что бы тот ему ни плел, и вообще сбросить его со счетов.
«Как это мерзко, и как похоже на жизнь, – думала Лунь, по привычке наливая себе вина. С того момента как не стало Ильи, алкоголь всегда был под рукой, но девушка не вспоминала о пристрастии своей матери и своей возможной генетической предрасположенности к алкоголизму, а просто пила, потому что только так становилось легче. – С Ксенией чуть ли не подругами стали, а Костя оказался дерьмом. Что-то в этом мире явно поменялось местами».
Девушка пыталась жить дальше, но выходило у нее лишь существовать в автономном режиме. Только забота о брате и редкие встречи с Ксенией разбавляли черный омут депрессии. Много раз Лена пробовала написать хоть пару абзацев, но каждый раз
