сеять смерть и разрушения, потому что иначе наши силы иссякнут и мы умрем».
Несмотря на ночную прохладу, я почувствовала, как на коже выступила испарина. Меня охватил ужас от мысли, что император мог потребовать от драконов и чего бы это им стоило. Их предложение стало для меня огромной честью, но в то же время и пугающим бременем. И я сомневалась, достойна ли его и достаточно ли сильна, чтобы вынести.
— Достопочтенные драконы, вы можете освободить мою мать, богиню Луны? — тихо спросила я.
Если да, то мне не потребуются прощение императора и жемчуг драконов, а значит, не придется выбирать между собственными принципами и свободой мамы.
Янтарные глаза Длинного Дракона потемнели.
«Даже находясь в заточении, мы слышали историю о Чанъэ и Хоу И. Император контролирует небесные тела, а Чанъэ привязана к Луне. К тому же она получила свое бессмертие, выпив эликсир, его дар. А значит, Чанъэ — подданная императора и ее наказание, хоть и суровое, может отменить только он. Мы не в силах развеять наложенные им чары. А если попытаемся, то император воспримет это как вызов Небесной империи. Попытку нападения. Мы не можем сражаться с бессмертными, так как это уничтожит нас».
Я не знала, как поступить, и это давило на меня с невероятной силой. Я не собиралась предавать драконов, но вдруг мама окажется в опасности? Смогу ли я устоять перед искушением обменять их сущность на ее свободу? А вдруг драконы погибнут, выполняя приказ императора? Смогу ли я жить с таким грузом на душе?
Часть меня призывала отказаться от этого бремени, но стоило ли упускать такой шанс? Если бы только существовал способ использовать силу драконов, не подвергая их опасности. Если бы только я могла уберечь и зверей, и маму. И хотя я не знала, есть ли такая возможность, существовал лишь один способ это выяснить.
Я сложила руки и поклонилась драконам.
— Я приму ваши жемчужины.
Звери склонили головы. Мне показалось или на их мордах отразилось разочарование?
Меня тут же пронзило острое и сильное чувство вины.
— И я клянусь никогда не заставлять вас действовать против вашей воли, а также защищать вашу честь и свободу, — быстро добавила я. — И обязательно верну вам ваш жемчуг. — Мой голос дрожал от торжественности клятвы.
Драконы не просили меня о последнем обещании, но в глубине души я не сомневалась, что так будет правильно.
Нас окутала такая тишина, что стало слышно, как дрожит трава и шелестит сорвавшийся с ветки лист. Спустя несколько мгновений Длинный Дракон подошел ко мне. Его огромная пасть раскрылась, а из ноздрей вырвался дым. И тут между сверкающе-белыми клыками на кроваво-красном языке появилась жемчужина алого пламени. Опустив голову, он осторожно подтолкнул драгоценность языком, и она скатилась мне на ладонь. Остальные драконы последовали его примеру, пока у меня в руке не остались четыре сияющие жемчужины, цвета которых совпадали с чешуей подарившего ее зверя. Каждая из них вибрировала от силы и светилась, словно внутри пряталась частичка солнца.
«Наши судьбы в твоих руках, дочь Чанъэ и Хоу И, — серьезно произнес дракон. — Чтобы призвать нас, зажми жемчужины в ладони и произнеси наши имена».
Я стиснула в кулаке сокровища, которые потребовал принести Небесный император.
— Спасибо вам за доверие, — прошептала я, поднимаясь на ноги.
«Спасибо за твою клятву. — Длинный Дракон протяжно вздохнул. — Нам пора. Мы хотим искупаться в водах Восточного моря, чего не делали уже очень давно».
Не говоря больше ни слова, он взмыл в воздух и понесся по небу. Жемчужный и Желтый драконы последовали за ним.
А Черный Дракон немного задержался, не сводя с меня сверкающих в темноте глаз.
«Дочь Чанъэ и Хоу И, — обратился он, и его голос звучал словно колокол, по которому ударили со всей силы, — в последние годы, что я провел под горой, мне не раз доводилось слышать, как смертные, купавшиеся в моей реке, обсуждали величайшего лучника из всех живших в этом царстве.
— Ты что-то знаешь о моем отце? — Я не хотела питать ложных надежд, но сердце уже трепетало в груди.
Черный Дракон несколько мгновений молча смотрел на меня.
«Они говорили, что его могила находится на одном из берегов моей реки. В месте, где два русла сходятся в одно, есть холм, усеянный белыми цветами. Там упокоено его тело».
Мой отец… мертв? В глубине души я лелеяла надежду, что он еще жив. И хотя век смертного короток, для отца только наступила зима его жизни. Последние надежды рассеялись как дым, и оставалось лишь оплакивать родителя, которого мне так и не довелось узнать. А ведь мама все еще ждала встречи с ним… И это известие разобьет ей сердце и разрушит мечту, за которую она продолжала цепляться. Отчаяние охватило меня, принося с собой слабость, и я рухнула на колени в покрытую росой траву.
Присев на корточки рядом со мной, Вэньчжи заключил меня в свои объятия. Краем глаза я заметила, как Ливей протянул руку, но остановился, так и не коснувшись меня.
«Мне бы хотелось принести тебе более радостные вести. И я искренне сожалею о твоей потере», — вздохнув, произнес Черный Дракон, а затем грациозно оттолкнулся от земли и взмыл в небо.
Вэньчжи сильнее сжал меня в объятиях. Я подняла к нему голову и удивленно моргнула. Его черные зрачки вдруг стали серебристо-серыми, как дождь зимой. Я дернулась и попыталась оттолкнуть его, но тут под нами появилось облако и подняло нас в небо, причем так быстро, что мне едва удавалось вдохнуть хлещущий по лицу воздух. И все же я продолжала отбиваться от Вэньчжи и призывать магию, но кожу окутал леденящий холод, он расползался по телу, как иней по листу. Так что вскоре у меня не оказалось сил не только сопротивляться, но и пошевелиться. Крик Ливея разрушил мое оцепенение. За ним последовал лязг металла, но очень быстро остался где-то позади.
— Прости. — Шепот прозвучал так тихо, что слился с гулом ветра. Может, мне вообще послышалось?
Я успела заметить, как в серебристых глазах мелькнуло сожаление… а затем меня поглотила темнота.
Глава 31
Роскошный и сладкий, словно осенний лес, аромат проник в мой нос. Сандаловое дерево, определил разум, очистившись от окутавшего его тумана. Я резко открыла глаза. Сев, прижала пальцы к пульсирующей голове. А стоило осмотреть комнату с мебелью из красного дерева, с зеленым мраморным полом и золотистыми шелковыми портьерами, как боль усилилась. Завитки ароматного дыма поднимались из треногой курильницы для благовоний. Холод полоснул по рукам, я перевела взгляд вниз и тут же вздрогнула. Мои запястья
