-- Ей-богу, ты соврешь -- недорого возьмешь: и жили мы в "Даниели", и вилла у нас на берегу океана...
-- Это не вранье, это дипломатия. Она же не приедет сюда проверять.
Телефонный разговор, казалось, вернул Веронике жизненный тонус.
-- Шарль и Ариана приглашают нас обедать с ними в "Реле" в будущий четверг... Колоссально, вот так сразу окунуться в парижскую жизнь, во все...
Жиль как будто не разделяет ее восторга.
-- В "Реле"?
-- Ну да, теперь это самый модный, самый шикарный ресторан. Все туда ходят.
-- Ну, если все туда ходят, он, должно быть, не такой уж шикарный?
-- Нет, шикарный, очень шикарный. Сам увидишь, дурачок.
Она стоит перед зеркалом, пристально разглядывая свою фигуру в анфас и в профиль.
-- Я могу еще появляться на людях? Как ты считаешь? Я надену свою русскую блузку, ну, знаешь, ту, из зеленого шелка с золотой вышивкой. Через три месяца меня так разнесет, что стыдно будет выйти на люди. Надо пользоваться, пока еще можно.
Стук в дверь, два робких удара. Входит Жанина.
-- Я вам не помешала? -- спрашивает она застенчиво. -- Я только хотела узнать...
-- Ой, какая ты аппетитненькая! -- говорит Вероника. -- Смотри, как бы тебя не слопали. Вот, например, сын этого депутата.
Смутившись, Жанина засмеялась не по-девчачьи кокетливо. На ней синие джинсы и тельняшка. Она очень тоненькая и, кажется, состоит только из длиннющих ног, шеи, маленькой смеющейся рожицы и карих, отливающих золотом глаз. При виде ее вспоминается олененок или какой-то другой грациозный лесной зверек.
-- Мы уезжаем на велосипедах, целой компанией. Я пришла спросить, может быть, вы захотите поехать с нами.
-- А почему бы и нет? -- восклицает Вероника, которой перспектива этой прогулки, видно, и в самом деле кажется заманчивой. -- Потрясная идея! Но у нас ведь нет велосипедов.
-- Можно взять напрокат в гараже.
-- А тебе это не вредно? -- с тревогой спрашивает Жиль.
-- Наоборот, полезно, развивает брюшной пресс, -- твердо заявляет Вероника. Она явно полна решимости отвести все возражения. -- Я намерена рожать без боли, по новому методу, значит, мне надо развивать брюшной пресс. Верно, Жанина?
-- Да где ей помнить, -- серьезно говорит Жиль. -- Она уже года три как не рожала.
Брат и сестра дружно хохочут. Они глядят друг на друга, и сразу видно, что они заодно, что они свои. Чувствуется, они вот-вот начнут "ломать комедию", как говорят в семье. У них есть свой репертуар постоянных шуток, целый набор гримас, ужимок, комических пародий на мультфильмы, но все это лишь в намеках и символах, едва ли понятных непосвященным, и со стороны это может показаться каким-то нелепым ребячеством, чуть ли кг идиотизмом. Спектакль обрастает каждый день чем-то новым, имеет бесчисленные вариации и начинается, по сути дела, только тогда, когда "актеры" уже заходятся от смеха, хохочут до упаду, до слез и вынуждены то и дело прерываться, чтобы хоть немного перевести дух. В такие минуты Жиль выглядит не старше своей сестры, и странно видеть, как этот высокий, худой, уже совсем взрослый парень с обычно серьезным выражением лица вдруг начинает себя вести как расшалившийся школьник.
Вероника усаживается на кровать и глядит на их номер, который ей совсем не кажется забавным, -- она не улавливает, что они изображают, она не знает кода. Все же в этом буйном потоке слов и жестов она мимоходом засекает передразнивание мадемуазель Феррюс ("Рожать в ее-то годы? Скажите на милость! Граф Парижский этого не одобрил бы. Куда мы идем? Если хотите знать, все имеет свои границы"), какие-то арабские ругательства (где они их только взяли и что в них смешного?), подражание знаменитому диснеевскому Дональду Даку и еще другому персонажу из "Картунз" -- канареечке, свист которой переходит в клекот, стоит ей завидеть грозную тень кошки на стене, и тогда она восклицает: "I tought I taw a putty tat!.." [Искаженное английское: "Мне кажется, я вижу киску!.."] Наконец они умолкают, окончательно выбившись из сил.
-- Дорогие мои дети, -- говорит Вероника, -- вам, может, и очень смешно, а мне вот нет.
Она снимает платье и остается в трусиках и лифчике, нисколько не смущаясь присутствием Жанины, к которой с первой же минуты стала относиться как к ровне, как к "подружке". Девочке это явно льстит. Невестка в ореоле "взрослости", в расцвете красоты и женственности -- и тем не менее подруга.
-- Когда за тобой заедут твои друзья? -- спрашивает Жиль Жанину.
-- Около пяти. Еще есть время.
-- А ты думаешь, они не будут возражать против нас?
-- Что за идея? -- говорит Вероника с искренним удивлением. -- Товарищи Жанины, я надеюсь, симпатичные ребята.
-- Разве в этом дело? -- говорит Жиль. -- Они могут быть расчудесными ребятами и не желать общаться с нами... Ты забываешь о разнице возраста.
-- О! Это чепуха! -- восклицает Жанина с чуть наигранной уверенностью. -- Вы смело можете с нами поехать.
Но Жиль чувствует, быть может, по еле уловимому изменению тона, что полной уверенности у нее все же нет.
-- Это точно? -- допытывается он. -- А то знаешь, зайчик, если тебе все же кажется, что нам лучше не...
Жанина протестующе мотает головой. Ее брат с улыбкой смотрит на нее, вопросительно подняв брови.
-- Какого черта!.. Разве разница в возрасте может быть препятствием? -спрашивает Вероника. -- Да она и не так велика.
Вероника тем временем надевает платье, ее голова уже появилась в вырезе, а руку она как раз просовывает в рукав.
-- Нет, велика. Семь или восемь лет -- это колоссально. Для них мы старики, -- говорит Жиль, а так как Жанина снова готова запротестовать, он притягивает ее к себе и целует. -- Не для тебя, зайчик, я знаю, но для твоих товарищей это все-таки кое-что значит. Ведь верно?
Он кладет ей руку на плечо и сравнивает их рост.
-- Слушай, по-моему, ты за эти дни еще вытянулась. И здорово похорошела! Нет, прежде ты была не такой.
Она замахивается, чтобы его ударить. Он отскакивает, и вот они уже снова готовы приняться за свои игры. Вероника спешит их отвлечь:
-- В вашей компании больше мальчишек или девчонок?
-- Да, пожалуй, так на так.
-- А за тобой сколько ребят ухаживают? Один, два?
Жанина не знает, что ответить, она смеется, чуть наклонив голову.
-- Вот, например, сын депутата? -- продолжает допытываться Вероника.
-- Ну, этот-то! Он жуткий ходок, бегает за всеми девчонками.
-- Но он тебе нравится? Симпатичный малый?
-- Да...
-- Он богат?
-- Во всяком случае, деньги у него водятся. Он мне сказал, что его отец купил себе "астон-мартин".
-- Крупно оторвал! Тогда, детка, займись им, -- говорит Вероника заговорщицким тоном. -- Раз у него есть башли, займись им.
Совет встречен ледяным молчанием. Жанина застыла, опустив голову, она чрезмерно пристально разглядывает какое-то пятно на ковре. Краска заливает сперва ее шею, а потом и все лицо. А Вероника как ни в чем не бывало продолжает одеваться (она застегивает сандалии), не замечая замешательства, в которое повергла невестку.
Жиль кашлянул, быть может, чтобы прочистить горло.
-- В чьем гараже можно взять велосипеды? -- спрашивает он у Жанины.
-- У Легерна. Знаешь, на площади, у почты.
Компания Жанины -- все на велосипедах -- приветствует молодоженов без восторга, но вполне вежливо. Жанина представляет им брата и невестку, назвав их по именам. Потом она называет каждого из своих друзей той скороговорочкой, в которой опытное ухо Жиля без труда различает смущение и растерянность. К счастью, все ребята очень оживленны. Напряженность тонет во всеобщем возбуждении. У мальчишек и девчонок примерно один и тот же облик: все в шортах или в джинсах. Кажется, все они оттиснуты одной и той же формой, и даже .с первого взгляда трудно определить их пол. Как они привлекательны, какое естественное изящество и какое равнодушие ко всему, что не относится к их маленькому мирку! Жиль и Вероника -- это всем ясно -к нему не относятся, поэтому никто к ним не обращается. Почти с самого старта группа велосипедистов, как команда в "Тур де Франс", идет не кучно, а растягивается вдоль дороги, превращаясь в огромную змею на колесах. Жиль и Вероника очень скоро оказываются в хвосте. То ли потому, что Вероника уже не может так энергично вертеть педали, то ли оттого, что они по молчаливому согласию решили приотстать. Жанина едет рядом с ними. Чувствуется, что ей как-то не по себе. Она, видно, поняла, что сделала глупость, пригласив брата и невестку в свою компанию. Жиль предлагает ей догнать своих. Она искренне отказывается. Так проходит с четверть часа, и вдруг Вероника сама решает положить этому конец:
-- Я устала. Мне, пожалуй, лучше остановиться. Поезжай без нас, Жанина. Мы немного передохнем и тихонько двинемся назад.
Жанина снова отказывается, но после долгих уговоров все же соглашается их оставить. Они кладут велосипеды на откос кювета и садятся на обочину дороги. Ребята не заметили, что они остановились, никто даже головы назад не повернул. На их отсутствие просто никто не обратил внимания.
