Катерина сидела в своём кабинете. Раздался телефонный звонок. Она сняла трубку.
— Тихомирова, — и стала слушать. — Всё? — спросила она. — Тогда я повторю ещё раз. Прошу мне не звонить,
Рачков стоял в телефонной будке. Рядом переминались две девочки. Одна из них пыталась открыть дверь и что-то сказать, но Рачков с таким остервенением хлопнул дверью, что девочка отшатнулась.
— Нет, — говорила Катерина. — И встречаться нам незачем. Нет. Это не твоя дочь. Да, родилась в июне, ну и что? Ах, ты подсчитал? Ты сам считал или тебе мама помогала? — В кабинет вошла женщина с кипой бумаг для подписи. Катерина жестом попросила её подождать. — Хорошо, — сказала она. — Нет. — Она взглянула на записи. — Встретимся, где мне удобнее. На Суворовском, без пятнадцати шесть. У меня будет пятнадцать минут. Извини, всё, у меня дела. — И Катерина положила трубку
Рачков ожидал Катерину с цветами. Он вскочил со скамейки, когда она подошла, и протянул розы. Катерина села и отложила цветы на край скамьи.
— Послушай, зачем тебе всё это надо? — с ходу начала Катерина. — Я люблю другого человека, я собираюсь за него замуж, я бы могла, конечно, сказать, что я замужем, но ты, как я понимаю, за это время собрал обо мне довольно много информации. И потом я действительно не понимаю, чего ты хочешь от меня?
— Я хочу видеть свою дочь, — сказал Рачков.
— Ну почему ты думаешь, что это твоя дочь, — спросила Катерина. — Вот, это твой сын? — Она кивнула на проходившего мимо них шестнадцатилетнего парня.
— Нет, это не мой сын!
— Почему не твой? Давай мы сейчас его подзовём, расспросим о его матери, и, может быть, ты вспомнишь, что лет шестнадцать назад ты имел что-то с его матерью. Молодой человек, — крикнула она, — подойдите сюда, пожалуйста!
— Прекрати, — возмутился Рачков.
Катерина сидела в приёмной министра.
— Пожалуйста, товарищ Тихомирова, — пригласил её помощник.
Министр вышел из-за стола, поцеловал Катерине руку, и они соли в кресла.
— Что на этот раз будете выбивать из меня? — спросил министр.
— Как ни странно, ничего, — улыбнулась Катерина. — Только один вопрос, если можно?
Министр внимательно посмотрел на Катерину.
— Ким Семёнович, правда, что вы поддерживаете Павлова из головного НИИ? — спросила Катерина.
— А если правда? — министр насторожился.
— Тогда очень жаль, — сказала Катерина. — Павлов сегодня устарел, как и его установка. Через три года, когда она войдёт в серию, мы отстанем от японцев лет на пять.
— Что вы предлагаете? усмехнулся министр.
— Начать монтаж реактора Вити Шапкина, простите, Виктора Ивановича Шапкина.
— У Шапкина только опытный экземпляр, — возразил министр.
— Испытаем опытный, а доводку будем делать прямо на серийных вариантах. Спокойной жизни у пас но будет, но зато мы выиграем года два,
— И, разумеется, вы заберёте Шапкина с группой в СКВ объединения? — спросил министр.
— Разумеется, — улыбнулась Катерина.
— Я не возражаю…
— Спасибо, — Катерина поднялась.
— Подождите, — попросил министр. — Я хочу, чтобы вы поняли следующее: Павлов многое сделал как учёный и ещё многое сделает, устарел не Павлов, а его окружение, которое вовремя не предупредило его, что он ошибается, а это может случиться с любым руководителем и со мной гоже…
— С вами пока всё в порядке, — заверила его Катерина. — Как только появятся первые признаки, я вам об этом тут же сообщу.
— Спасибо. Но не думайте, что я этому очень обрадуюсь. Как здоровье отца?
— Он умер шесть лет назад.
— Как?! — изумился министр. — Академика Тихомирова я видел месяц назад.
— А мы с Тихомировым даже не родственники. Просто из одной деревни, только он уехал оттуда на сорок лет раньше. А вообще у нас в деревне почти все Тихомировы или Буяновы.
— Вообще-то я сомневался, что вы дочь Тихомирова, — признался министр.
— Не слишком тонка в обращении для такой интеллигентной семьи? — спросила Катерина.
— Нет, — рассмеялся министр. — Просто слишком напористы. А знаете, Катерина, вы почти эталон преимуществ советской власти. Приезжает девочка из деревни и становится директором крупнейшего комбината в Москве.
— Правда, на это ушло семнадцать лет. Но в принципе, как я убедилась сама, у нас можно добиться почти всего, чего хочешь,
— Скажите, Катерина, — вдруг спросил министр, — вы счастливы?
— Наверное, счастлива…
— Я не знаю вашего мужа. Он не из нашей системы? — спросил министр.
— Я не замужем, — просто ответила Катерина. — С этим не получилось. У нас, если хочешь, можно стать директором комбината, даже министром, а вот чтобы выйти замуж, желания одного человека недостаточно. Здесь даже преимущества советской власти не помогают.
— Простите, — сказал министр. — Странное какое-то время. Я замечаю, что сегодня, как никогда, много одиноких мужчин и женщин. Может быть, мы стали слишком требовательны друг к другу? Или разучились прощать, а?
— Не знаю, — призналась Катерина.
Вечером Катерина вела приём избирателей.
Вошла средних лет женщина, села напротив неё и заплакала.
— Перестань, — сказала Катерина. — Слезами ничему по поможешь. Пришла на приём к депутату Моссовета, рассказывай.
— Я с мужем разошлась. — И женщина снова заплакала.
— Тоже мне беда, — презрительно сказала Катерина. — Кто сейчас не разводится… У меня знакомая пять раз разводилась и пять раз замуж выходила.
Это женщину заинтересовало. Она вытерла слёзы.
— Как пять? — переспросила она.
— Вот так, — подтвердила Катерина. — Всё не получалось. На пятый раз только получилось. А сейчас счастлива.
— У меня ребёнок.
— А у неё два, — сказала Катерина. — Сейчас третьего родила. В чём проблема-то? С квартирой, что ли?
— С квартирой, — подтвердила женщина. — У нас двухкомнатная. Он хочет разменять. Куда же мне в коммуналку? Дочке шестнадцать лет. К ней уже парни заходят. Да и я не старуха ещё.
— Это уж точно, не старуха, — подтвердила Катерина, но тут же спросила: — Ну а ему-то тоже где-то жить надо?
— У него мать одна живёт. Пусть к матери переезжает. Площадь позволяет. Тоже двухкомнатная. Мать одна живёт, отец у него умер.
— Ну а он что? — спросила Катерина.
— Не хочет. — Женщина снова начала всхлипывать. — И милиция не прописывает, раз у него площадь есть.
Катерина сделала пометку: «прописка», «милиция».
— Вот мой телефон на работу, — она протянула женщине листок, — позвони в среду. Я в милиции поговорю.
— Я уже говорила в милиции. С ними не договоришься.
— Ещё чего, — не согласилась Катерина. — С американцами договариваемся, а уж со своей милицией найдём общий язык.
— С американцами, может, и можно, а с нашей милицией невозможно. Мне соседи советуют Генеральному прокурору написать, а копию в Верховный совет и в Политбюро.
— Ну да, — сказала Катерина. — Ты с мужем поругалась, и по этому поводу сессию Верховного совета собирать? Вот тебе телефон, позвони в среду прямо ко мне па работу.
Гога смотрел телевизор. Смотрел с удобствами, Перед ним стояло пиво и тарелка с креветками. Шёл хоккейный матч.
Из прихожей доносился разговор на повышенных тонах. Гогу это отвлекало. Он приглушил звук и прислушался.
— Я поеду с тобой, — требовала Александра. — И всё им выскажу.
— Ты никуда не поедешь, — возражал Никита, — Я сам разберусь.
— Нет, я поеду.
— Нет, не поедешь.
Гога вышел из комнаты.
— Куда едем? — спросил он.
— Никуда, — отрезала Александра.
— Правильно, — подтвердил Гога. — Уже поздно. Поедешь завтра.
— До свидания, Георгий Иванович, — Никита проскользнул мимо Александры и захлопнул дверь.
Александра начала лихорадочно собираться,
— Я поеду с тобой, — сказал Гога, — Только объясни, в чём дело?
— Его бьют, — выпалила Александра.
— За что? — спросил Гога.
— За меня.
Гога взял её за руку, привёл в комнату, усадил в кресло и сам сел напротив.
— Коротко и внятно, — приказал он.
— Я раньше дружила с Валеркой Копыловым, даже и не дружила, а так, несколько раз целовалась, а потом в меня влюбился Никита, он из другой школы перешёл.
— А ты? — спросил Гога.
— И я тоже. Я его очень сильно люблю. Так теперь Копылов с ребятами его бьёт. Подкарауливают и всячески издеваются, требуют, чтобы он от меня отказался.
— А он? — спросил Гога.
— Он с синяками приходит.
— Значит, не отказывается. Поехали!
— Их семь человек, — предупредила Александра. — Все ребята здоровые. Я хотела в милицию сообщить, мама запретила, говорит, что сами должны разобраться. Я говорила с Копыловым, объяснила, что не любль его, а они всё равно подкарауливают Никиту.
