– Нет, конечно. Пределом моих ожиданий является надежда, что такое общение изменит качественный уровень забастовок: они перестанут быть горьким и ядовитым источником классовой ненависти. Более оптимистично настроенный человек мог бы предполагать, что близкое и дружеское взаимодействие классов вообще искоренит забастовки. Но я не настолько наивен, чтобы поверить в это.
Внезапно, словно новая идея пришла ему в голову, он подошел к Маргарет и без всякого предисловия обратился к ней, словно знал, что она слушала его беседу с мистером Колтхерстом:
– Мисс Хейл, у меня имеется петиция от моих бывших рабочих. Я подозреваю, что ее составил Хиггинс. Эти люди выражают желание работать на меня, если я когда-нибудь снова смогу нанимать рабочих от своего имени. Вы одобряете их решение?
– Да, я рада за вас и считаю такое желание правильным, – ответила она, взглянув на него, но затем смущенно опустила глаза под его красноречивым взором.
Мистер Торнтон смотрел на нее какое-то время, не зная, что еще сказать. Затем он печально вздохнул и произнес:
– Я знал, что вам это понравится.
Он больше не говорил с мисс Хейл, пока, прощаясь, не пожелал ей спокойной ночи.
Когда мистер Леннокс собирался уходить, Маргарет, краснея от смущения, которое была не в силах скрыть, нерешительно спросила:
– Могу я поговорить с вами завтра утром? Мне нужна ваша помощь… в одном деле.
– Конечно. Я приду в то время, которое вы мне укажете. Вы не представляете, какое для меня удовольствие сделать что-нибудь полезное для вас. В одиннадцать? Прекрасно.
Его глаза сияли торжеством. Маргарет все больше и больше зависела от него! Казалось, с каждым днем в нем крепла уверенность, без которой он не решился бы снова сделать ей предложение.
Ради счастья или горя,
Ради надежды или страха,
Ради грядущего или настоящего,
В мире или борьбе,
В буре или в сиянии солнца.
Неизвестный авторВсе следующее утро Эдит ходила на цыпочках и бранила Шолто за громкие возгласы, словно любой внезапный шум мог помешать беседе, которая проходила в гостиной. Прошло два часа, а двери все еще были закрыты. Затем на лестнице послышались мужские шаги и Эдит выглянула из комнаты.
– Ну, Генри? – нетерпеливо спросила она. – Как все закончилось?
– Хорошо, – ответил тот кратко.
– Приходи на ланч!
– Нет, спасибо, не могу. Я и так уже потерял много времени.
– Значит, вы еще не обсудили это? – уныло произнесла Эдит.
– Нет! Вообще нет! Мы не обсуждали ничего подобного, если под словом «это» ты подразумеваешь помолвку. Ее никогда не будет! Поэтому даже не думайте о ней!
– Но почему? – взмолилась Эдит. – Ваш брак устроил бы всех. Если бы Маргарет жила рядом со мной, я всегда была бы спокойна за наших детей. И еще мне не дает покоя мысль, что она может уехать в Кадис.
– Если я надумаю жениться, то постараюсь найти молодую леди, которая знает, как обращаться с детьми. Это все, что я могу для тебя сделать. Мисс Хейл не любит меня. И я не стану просить ее руки.
– Тогда о чем же вы говорили?
– О тысяче вещей, в которых ты ничего не смыслишь, – об инвестициях, арендной плате и о ценах на землю.
– Ах, тогда уходи. Вы с ней невыносимо глупые люди, если два часа обсуждали такие скучные темы.
– Вот и хорошо. Завтра утром я снова приду и приведу с собой мистера Торнтона. Он хочет поговорить с мисс Хейл.
– Мистера Торнтона? А какие дела у него к моей кузине?
– Он арендатор мисс Хейл, – ответил мистер Леннокс и отвел взгляд в сторону. – И он хочет отказаться от аренды.
– Тогда ладно. Я не понимаю этих деталей, поэтому можешь не говорить мне о них.
– У меня к тебе одна просьба. Разреши нам занять малую гостиную и сделай так, чтобы никто не мешал нашей встрече, как это было сегодня. Дети и слуги постоянно входили и выходили, открывали и закрывали двери. Я не мог нормально объяснить ни одного дела. А завтра нам нужно подписать очень важные соглашения.
Никто не знал, почему на следующий день мистер Леннокс не явился на встречу. Мистер Торнтон пришел в указанное время, и Маргарет, продержав его в ожидании почти час, наконец присоединилась к нему в малой гостиной. Девушка выглядела бледной и очень взволнованной.
– Мне очень жаль, что мистер Леннокс отсутствует, – торопливо начала она. – Он справился бы с этим делом намного лучше меня. Вы же знаете, он мой советчик в финансовых вопросах…
– Извините, если мой визит доставил вам беспокойство. Может, мне сходить в контору мистера Леннокса и попробовать найти его?
– Нет, спасибо. Я хотела сказать вам, что опечалилась, узнав о потере такого надежного арендатора. Но мистер Леннокс заверил меня, что кризис на рынке скоро закончится…
– Мистер Леннокс мало что знает о моей ситуации, – тихо ответил мистер Торнтон. – Он счастливый и удачливый человек во всех своих начинаниях. Он не понимает, каково осознавать, что ты уже не молод, а судьба отбросила тебя в начальную точку, где требуется огромная энергии юности. Он не понимает, каково осознавать, что половина жизни прошла, а позади ничего не осталось… только растраченные возможности и горькие воспоминания о несбывшихся надеждах. Мисс Хейл, мне лучше бы не слышать мнения мистера Леннокса о моих делах. Те, кто счастлив и успешен, равнодушны к бедам других людей.
– Вы несправедливы к нему, – мягко сказала Маргарет. – Мистер Леннокс говорил, что у вас имеется возможность вернуть вашу фабрику. Вы можете получить больше, чем потеряли. Пожалуйста, не говорите, пока я не закончу… не надо!
Пытаясь сохранять спокойствие, она начала переворачивать дрожащей рукой какие-то юридические документы и отчеты.
– Ах, вот этот план. Мистер Леннокс составил предложение… Жаль, что он не пришел, но я попробую объяснить… показать, что вы можете взять у меня в долг некоторую сумму… Допустим, восемнадцать тысяч пятьдесят семь фунтов, которые в данный момент лежат невостребованными в банке и приносят мне только два с половиной процента. Если вы предложите мне больший процент, то снова сможете управлять фабрикой Мальборо.
Ее голос звучал ровно и уверенно. Мистер Торнтон промолчал, и она продолжила рассматривать какие-то документы, на которых были записаны гарантийные обязательства. Ей хотелось представить эту помощь как деловое соглашение, где ее сторона сохраняла принципиальное преимущество. Маргарет нашла нужный документ, но тут ее сердце замерло: она услышала хриплый и дрожащий от нежной страсти голос мистера Торнтона:
– Маргарет!
Она быстро посмотрела на него и, опустив свои сияющие от счастья глаза, закрыла лицо руками. Мистер Торнтон, подойдя ближе, снова окликнул ее по имени. Его голос звучал все так же страстно:
– Маргарет!
Она еще ниже склонила голову, пока ее ладони, прижатые к глазам, не коснулись стола. Он подошел к ней и опустился на колени. Когда его губы приблизились к ее уху, он произнес жарким шепотом:
– Берегитесь! Если вы сейчас же не заговорите со мной… я предъявлю на вас права самым дерзким и самонадеянным способом. Если хотите, чтобы я ушел, скажите это сейчас, иначе будет поздно… О Маргарет!
При этом третьем оклике она повернула к нему лицо, все еще скрытое за маленькими белыми ладонями. Прижавшись лбом к его плечу, она не позволила ему взглянуть на себя. Ощущать мягкую щеку Маргарет, прикасавшуюся к его губам, было так восхитительно, что ему захотелось увидеть ее залитое румянцем лицо и влюбленные глаза. Он прижал ее к себе. Минуту или две они хранили молчание. Наконец она проворковала ласковым дрожащим голосом:
– Ах, мистер Торнтон, я недостойна вас!
– Недостойна! Не насмехайтесь надо мной. Это я вас недостоин.
Еще через минуту он нежно отвел ее руки от лица и положил их себе на плечи, как однажды сделала она, пытаясь защитить его во время бунта от озлобленных забастовщиков.
– Вы помните, моя любовь? – шепотом спросил он. – Вы помните наши первые объятия? И как на следующий день я вознаградил вас за них своей дерзостью?
– Я помню, что дурно говорила с вами в тот момент…
– Посмотрите сюда! Приподнимите голову. Мне хочется вам что-то показать!
Она взглянула на него, краснея от невинной стыдливости.
– Вы узнаете эти розы? – спросил он, вытащив свой блокнот, в котором хранилось несколько увядших цветов.
– Нет, – ответила она, с любопытством разглядывая лепестки. – Это я подарила их вам?
– Они не были подарены вами. Но, возможно, вы срывали розы с того же куста.
Она посмотрела на них с удивлением, а затем улыбнулась от возникшей догадки.
– Они из Хелстона, верно? Я узнаю глубокие выемки на лепестках. Значит, вы были там? Когда вы ездили туда?
– Я хотел увидеть то место, где выросла моя Маргарет, став такой, как сейчас. Я помнил о вас даже в худшие времена, когда у меня не было надежды назвать вас своей любимой женщиной. Я съездил туда после моего возвращения из Гавра.
