- Угостишься тут, как же, если булка не нарезана, - обернувшись в сторону кухни, громко сказал хозяин.
Сиско вошла с длинным ножом в руках и поспешно нарезала булку.
- Я пойду корову доить, а ты тут с гостем побеседуй, - сказала она сестре.
- Берите, берите еще, - угощал хозяин.
- Спасибо, - поблагодарил Мартти и взял первый кусок, потолще, отрезанный специально для него.
Сиско вернулась, на ней была старая юбка и большие резиновые сапоги.
- Ну, что слышно в Хельсинки? - завела светскую беседу хозяйка, которая освободилась от домашних дел и теперь примостилась у входа на стуле.
- Спасибо, все хорошо, - ответил Мартти.
- А как у тебя со здоровьем? - снова спросила она. Мартти отметил про себя, что она стала обращаться к нему на "ты":
- Спасибо, все в порядке.
И тут же вспыхнул, как кумач, потому что сестра невесты продолжила:
- Я болела ангиной. Собиралась приехать к вам на праздник всех святых, да не смогла.
- Да, ты писала, - кивнула хозяйка. - Мартти, вы работаете в Хельсинки?
- Совершенно верно, в рекламном бюро, - пробормотал тот.
- Да сними ты наконец свою шапку, отец, - неожиданно обратилась она к мужу.
Хозяин молча встал и вышел на улицу. Мартти немного посидел для приличия, неудобно было выходить сразу за ним.
Окошко хлева было освещено. Мартти проник туда через кухню коровника. Пахло навозом. В большой бидон сквозь цедилку лилось молоко. Сиско не видно было, она словно спряталась под корову.
- Как у вас много коров! - удивился Мартти.
- Хватает, как видишь.
- А я все-таки приехал.
- Правильно сделал.
- Что они думают по этому поводу?
- Они тоже очень рады, что ты приехал. Тем более что Юсси не смог приехать.
- Незаметно что-то, чтобы очень обрадовались, - вздохнул Мартти.Кстати, как зовут корову?
- Эмма.
Сиско понесла молоко, и Мартти схватил ее за руку повыше локтя и попытался задержать:
- Осень была такая тоскливая! Мне ужасно хотелось приехать к тебе.
- И мне. Тут скучища - мрак, дожди, коровы... Хорошо, что ты приехал.
- А у меня теперь в городе своя квартирка.
- Знаю, ты писал.
Хозяин принес дров в отведенную для гостя комнату на чердаке и зажег там свет, а Мартти притащил туда свою сумку.
- Не желает ли гость пойти сейчас в баню, попариться? - степенно спросил он.
- Спасибо, мне что-то не хочется. Я уже был вчера, - солгал Мартти, подумав про себя: стоит ли с этим сейчас связываться, опять что приключится.
- Какой же это сочельник без бани?! - до крайности удивился хозяин. Надо пойти. Вчера не считается.
- Ну хорошо, я пойду, - со вздохом согласился Мартти.
- Можно хоть сейчас, - оживился хозяин. - Воздух там свежий, никакого угара нет. Только после себя заслонку не забудьте закрыть. А женщины пойдут позже. Самым последним обычно хожу я - можно посидеть в тишине и вволю попариться. Баня у нас особая, не то что у других. Сердце заходится, до того жарко натоплено.
В бане тускло светила керосиновая лампа. Мартти разделся и вошел в парилку. И сразу же чуть не выскочил обратно, таким жаром его опалило. Тут только он понял, что подразумевал хозяин под словами "сердце заходится".
"Посижу лучше внизу, наверх лезть не стоит", - решил Мартти. Но, сидя на полке в полутьме и чувствуя, как тепло все сильнее проникает в продрогшее тело, он решил, что это вовсе не так уж и дурно. Когда дело дошло до березового веника, Мартти чуть было вовсе не размяк. Потом он наспех вымылся, оделся и вышел.
Сестра Сиско, уже в вечернем платье, была в комнате одна. Она наряжала елку.
- Боже! Как красиво! - сказал Мартти, не в силах скрыть восхищения.
- Неужели? - усмехнулась она.
"Да, с такой женщиной, мне, наверное, было бы совсем не просто, неожиданно для себя подумал Мартти и вдруг спохватился: - Заслонку забыл закрыть".
В девять часов вечера, когда хозяин вернулся из бани, начался рождественский ужин. Все чинно расселись: старик - во главе стола, Сиско рядом с Мартти, напротив нее - сестра, рядом с ней - мать. Сестры - друг против друга.
- Папа, может быть, лучше я сяду на ваше место, а вы рядом с мамой, как полагается, - предложила сестра Сиско.
Приступили к праздничной трапезе. Начали, как всегда, с ветчины, потом был рулет с картошкой, он оказался таким жидким, что еле держался на вилке и время от времени стекал в тарелку. Все молчали, и было слышно, как он стекал.
- Интересно, кому достанется миндалина? Миндалину на счастье положили? - спросила сестра, когда очередь дошла до рисовой каши, и в упор посмотрела на Сиско. Сиско смутилась.
- Ой, забыли! Совсем забыли, - расстроилась хозяйка. - Да у нас и нет миндаля. Может быть, изюм заменит? Я сейчас.
- Нет, теперь уже поздно, - вздохнула сестра, она демонстративно зачерпнула большой половник каши и вывалила все содержимое себе на тарелку.
После еды женщины все вместе убрали со стола и постелили чистую скатерть. Мартти поручили зажечь свечи на елке и в канделябрах. Все снова расселись вокруг стола и запели рождественские псалмы. Атмосфера царила торжественная, словно в церкви. Не решались даже посмотреть друг на друга. И когда хозяин встал, Мартти подумал, что он собирается прочесть проповедь, а он только пошел за сигаретами. У хозяйки и у Сиско в глазах стояли слезы. Глядя на них, Мартти сам невольно растрогался. Сестра от волнения мяла в руках салфетку.
- Таким должно быть настоящее рождество! - вырвалось у Мартти.
- У нас все по-простому, - отозвалась Сиско.
- Неправда, - возразил Мартти.
- Рождество у каждого - свое. Каждый его устраивает себе сам, произнесла сестра Сиско. - Мы с детства привыкли к такому.
- Вот только раньше пол устилали соломой, - напомнила мать.
- Куда положить рождественские подарки? - шепотом спросил Мартти у Сиско.
Они вместе поднялись в комнату на чердаке. Там они обнялись и так постояли немного. Подарки лежали в плетеной корзине. Мартти присоединил к ним свои. Потом они вместе отнесли корзину вниз. Сиско получила от Мартти французские духи, хозяину достался альбом, а остальным - по книге. Мартти подарили пару черных бумажных носков и большие вязаные перчатки с треугольными пальцами и черным орнаментом на белом фоне или наоборот. Он тут же надел перчатки и подвигал пальцами.
- Ну как, годятся? - спросила Сиско.
Она пошла с ним наверх - стелить постель. Потом они присели на нее, держась за руки.
- Как тебе у нас нравится? - спросила Сиско.
- Все больше и больше. Не уходи!
- Пора спать. Ты ведь устал с дороги.
- Нет, я не устал. Ты устала.
- Поговорим лучше о чем-нибудь другом, - попыталась переменить тему Сиско.
- Я ни о чем, кроме тебя, думать не могу, пойми. Когда ты приедешь в Хельсинки? Теперь у меня есть квартирка. Один знакомый устроил. Она обходится недорого - десять тысяч в месяц.
- Пока я не могу приехать. Вот Юсси вернется из армии.
- Но как же так?! Ты ведь оставила курс, это ужасно, забудешь все, что учила!
- Такова жизнь! - вздохнула Сиско.
- А что обо мне подумали твои старики? Наверное, ничего хорошего.
- Не говори глупостей.
- Твоя сестра такая недоступная. Ей я совсем не понравился.
- Тебе показалось. Пиркко вообще такая. Она спокойная. Когда ты узнаешь ее поближе, ты поймешь, какая она милая.
- Но она, наверное, не представит мне такого случая, - грустно сказал Мартти.
Хлопнула наружная дверь.
- Это отец пошел в баню, погреться напоследок, - предупредила Сиско.
- А отец твой теперь точно решит, что я просто олух.
- Почему?
- Он попросил меня закрыть заслонку, а я позабыл.
- Подумаешь, любой может забыть. Я сама сколько раз забывала. И потом, печь такая огромная, не скоро остывает. Было уже далеко за полночь, когда дверь снова хлопнула.
- Мне пора. Это отец вернулся, - сказала Сиско.
- Где ты будешь спать? - спросил Мартти.
- В одной комнате с Пиркко.
Мартти подождал, пока Сиско спустилась вниз, разделся и лег. Он забыл погасить свет, пришлось снова подняться. Поглядел в окно: вон стоят сосны, за ними в темноте белеет земля, а вдали, высоко-высоко - опушка леса. Словно в воздухе повисла. Это оттого, что земля такая же, как небо, - светлая. Не слышно хода стенных часов. В ушах будто шумит ровный сильный ветер, и ничего тут не поделаешь. Его не уймешь, когда-нибудь сам прекратится. Закашлял хозяин, три раза кряду. "Как бы не простудился, - с тревогой подумал Мартти. - Еще схватит воспаление легких".
Комнатка на чердаке была жарко натоплена. Он снова встал, чиркнул спичкой и попытался разглядеть, закрыта ли печная заслонка, для верности пощупал рукой, - кажется, все было в порядке.
Где-то внизу спала сейчас прекрасная темноволосая женщина.
Кончина матери
Перевод Т. Джафаровой
1
К вечеру грянул гром и задрожала земля. Но мама не обратила на это никакого внимания, хотя раньше она пугалась, выходила к нам из своей комнаты и рассказывала всякие деревенские небылицы о грозе. Теперь ее и слышно не было.
