Джек удивленно посмотрел на полковника.
— Кто-то рискует ж-жизнью ради д-деликатесов?
— Настоящий деликатес стоит того, чтобы рискнуть жизнью, — назидательно сказал Ван Белл.
Джек вспомнил послание Плотника. Отрезанную голову на блюде, оформленную по правилам кулинарного искусства… Что если он неверно истолковал смысл послания? Может, Плотник один из таких любителей деликатесов?
— Нет, — сказал Джек. — Д-деликатесы меня не интересуют. Мне нужно встретится с С-советом Старейшин. Знаете, где его искать?
— А то! — сказал Ван Белл. — Хотя рисковать жизнью, чтобы поболтать с Советом, это действительно глупость. О чем говорить с устрицами? Они же моллюски!
Они прошли по улице, пару раз свернули и вышли на широкую площадь. На противоположном конце стояло высокое здание из стекла и бетона — заброшенный стадион. Стены крошились и трескались от влаги, стекла перебиты, в ряду флагштоков перед входом — ни одного прямого… Рано или поздно стадион обрушится и станет пародией на римский Парфенон.
— Видишь? — сказал Ван Белл. — Здесь и заседает их Совет.
— На с-стадионе? — прищурившись, спросил Джек.
— Ты не думай, что они игры смотрят. Они заседают — сидят и ничего не делают.
— Как и везде, — сказал Джек.
— Я подожду тебя снаружи, — сказал Ван Белл. — Болтать с Советом — без меня. Терпеть не могу старых зануд. Я буду в «Грифоне». И помни о времени, если не хочешь искупаться.
Полковник махнул рукой на прощание. Джек проводил его взглядом и направился к стадиону.
Высокие двери были открыты нараспашку, но вход в здание перегораживал вращающийся турникет. Джек толкнул планку — механизм заклинило намертво.
В стороне Джек увидел двух людей-устриц в темно-синей форме констеблей. Хотя полиция в Городе Устриц была своя, формально она считалась частью королевской.
— Я войду? — сказал Джек, доставая жетон. Ему не ответили.
Джек перепрыгнул турникет. Никто его не остановил, констебли-устрицы даже не взглянули в его сторону. Створки раковин плотно сомкнулись.
По темному коридору Джек вышел к игровому полю. Невозможно было сказать, когда здесь проводилась последняя игра: с одной стороны — подстриженный и ухоженный газон, с другой — огромный, ржавый софит лежащий поперек поля. Амфитеатр разделялся на чередующиеся цветные сектора.
Все зрительские кресла занимали старики и старухи. Те, что сидели на первых рядах, почти разваливались от старости. Их раковины бугрились, исчезая под тяжелыми известковыми наростами. С каждым следующим рядом Совет молодел, но и наверху сидели далеко не юнцы.
Структура Совета была простой. Когда один из его членов умирал, ряд просто сдвигался на одно кресло вниз. Освободившееся место занимал кто-нибудь из числа старейших жителей Города. Садился и наружу уже не выходил. Лишь медленно опускался, до самого конца. Внизу, под деревянным ограждением, лежали пустые раковины. По стадиону ползали крупные омары. Клацая клешнями, они устраивали битвы за те раковины, в которых было чем поживиться.
Джек перелез через ограждение и направился к белому кругу в середине поля. Подстриженная трава пружинила под ногами. Джек чувствовал, что устрицы смотрят на него. Совет молчал, тишина давила. Впрочем, причиной гула в ушах могло быть и возвращающееся море.
Встав в центре круга, Джек огляделся. Он плохо представлял, как разговаривать с Советом. Кричать бессмысленно — даже на краю поля его будет не слышно, не говоря о верхних рядах. К тому же члены Совета наверняка туги на ухо. Оставалось лишь положиться на причудливую логику этого мира.
— Я Джек, — сказал он, не повышая тона.
— Мы знаем, кто ты, — ответил Совет. Тысячи голосов вещающих в унисон. Плотный воздух завибрировал; если бы поблизости оказалось стекло, оно бы рассыпалось в пыль.
— Отлично.
— Зачем ты пришел, Джек? Мы не звали тебя.
— Я ищу устрицу, — сказал Джек. — Которая устраняет м-моржей. Вы знаете об этом?
Любопытный омар размером с кошку, подполз к ноге. Джек отпихнул рака, пока тот не решил проверить на прочность его обувь. Носки промокли насквозь, в ботинках хлюпало, словно он стоял в глубокой луже.
— Такая информация Нам поступала, — сказал Совет. — Мы сделали официальное заявление. По Нашим данным, эти устранения — твоя работа.
— Нет, — сказал Джек. — И, з-значит, за этим стоит кто-то из ваших людей. Я хочу знать, кто именно и г-где его найти.
По рядам совета прокатился гул. Джек чувствовал, как сгущается воздух. Что если Ван Белл ошибся с оценкой времени? Или время в Городе Устриц бежит быстрее, чем снаружи. Если так, скоро к мокрым ботинкам прибавится кое-что похуже. Совсем не к месту вспомнились причитания селенитов и прощальная реплика Библиотекаря.
— Никто из членов колонии не имеет отношения к этому делу, — наконец сказал Совет.
Джек задумался.
— Д-допустим, — сказал он. — А устрицы не из к-колонии? Среди них есть с-способные на устранения?
Время тянулось медленно и страшно быстро. Рядом с поваленным софитом омары затеяли драку, больше похожую на странный танец. По ногам хлестнула невидимая волна — Джек пошатнулся. Но, как бы то ни было, он не уйдет, пока не узнает то, что ему нужно.
— Номер сорок два, — сказал красный сектор Совета, и опять воцарилась гудящая тишина. Джек ждал.
— Случай имел место, — сказал Совет.
— Что за с-случай?
— Внутреннее дело, — ответил Совет.
Джек прикусил губу.
— То есть, вы отказываетесь давать п-показания королевской п-полиции?
Он повернулся, осматривая сморщенные лица членов Совета. Колышущуюся бледную мякоть в щелях раковин. В чем-то Ван Белл был прав — разговаривать с устрицами то еще удовольствие.
— Королева Нам не указ, — сказал Совет. — Пусть она рубит головы на земле, а под водой мы и сами разберемся.
— Тем не менее, вы ее п-подданные, — напомнил Джек.
— Так и есть, — согласился совет. — Пока она не сует нос под воду.
— Отлично, — сказал Джек. — Тогда с к-какой радости вы лезете в то, что происходит на с-суше?
Совет загудел так, что заложило уши. Каждый из цветных секторов что-то говорил, но вместе все сливалось. Бесполезно даже пытаться понять, о чем идет речь.
— Номер сорок два не является членом колонии. Мы не несем за него ответственности, — наконец сказал Совет.
— З-значит, — сказал Джек. — У вас нет и п-причин что-либо скрывать.
— Есть. При незначительном перевесе голосов Мы решили открыть тебе обстоятельства дела. При условии, что информация не попадет в газеты.
— Это я могу обещать, — кивнул Джек.
— Инцидент произошел полгода назад. Несколько членов колонии было насильственно изъято механо-органическими созданиями.
— То есть м-моржи увели кого-то из людей-устриц? — переспросил Джек.
Это было неожиданно. Считалось, что Плотника интересуют только люди. Теперь понятно желание Совета скрыть информацию: остальные люди-устрицы не обрадуются, узнав, что город-колония не такое уж безопасное местечко. Беспорядков не будет — не та публика. Но колония развалится. Устрицы будут уходить целыми выводками в поисках безопасного дома.
— Двенадцать самок фертильного возраста, — сказал Совет. — Судьба их неизвестна.
— Но можно д-догадаться, зная, что случилось с остальными жертвами Плотника…
— Допустимая аналогия, — согласился Совет.
— Это ведь не все с этими д-девушками? — сказал Джек.
— Да. Они принадлежали одному выводку. Номер сорок два являлся его производителем.
— То есть, они были с-сестрами, а он их отцом?
— Допустимая аналогия. После того случая номер сорок два был вынужден покинуть колонию.
— П-полагаю, не по с-своей воле? — мрачно сказал Джек.
— К делу это не имеет отношения. Но Мы допускаем, что он может нести ответственность за эти устранения.
— Ясно, — протянул Джек. — И вы з-знаете, где его найти?
— Да, — сказал Совет.
В комнате светло и холодно. Длинные галогенные лампы горят слишком ярко, до боли в глазах. Свет бликует на белой кафельной плитке, и кажется, что стены плавно расширяются и сжимаются, точно желудок неведомой твари. Под потолком тянутся трубы, покрытые белесым инеем. Со стыков капает вязкая жидкость. В комнате висит запах химикалий, такой резкий, что у любого другого человека он вызвал бы приступ тошноты. Но Плотнику повезло — он не различает запахов.
Плотник стоит перед длинным столом из нержавеющей стали. Молчалив и сосредоточен. В отблесках света лицо кажется еще бледнее; липкие, цвета молока, волосы прядками падают на глаза. Клеенчатый передник надет поверх белого халата. Пока — ни единой капли крови.
На столе лежит тело молодой девушки. Морж привел ее около часа назад. Все сделано чисто — на теле ни царапины. Сам морж стоит за спиной Плотника. Под дорогими ботинками разлилась едкая лужа; вокруг подошв пузырится черная пена. Но морж не придает этому значения, это не заложено в его программе. Если ботинки растворятся, он и не заметит. Его малиновый галстук — единственное цветное пятно в комнате. Губы моржа беззвучно шевелятся. Он говорит без остановки, только Плотник отключил динамики. Сейчас ему нужна тишина.
