Бородулин тоже был далеко не новичком. Он сейчас ясно видел: за напускным спокойствием у «старичков» кроется нешуточная тревога.
По опыту Андрей знал: далеко не всё, о чем говорится среди руководства, стоит слышать остальным. Кроме того, он уже догадывался, что сейчас ему скажут. Вот только объявлять об этом прежде, чем сам будет уверен на двести процентов, не хотел. Он отвел свой актив в сторонку, так, чтобы нельзя было случайно подслушать разговор, убедился, что никто не шныряет поблизости и открыл совещание:
— Ну что, мужики, рассказывайте, кто что видел. Особенно отмечайте все обнаруженные странности. Ильяс, давай ты первый.
Корнев не заставил себя упрашивать:
— Знаешь, Андрей, мы ведь не смогли попасть к своим площадкам. И я, и, вон, Марк.
Мелинг кивнул, подтверждая слова друга.
— А подробнее?
— Мы их просто не нашли. Как ты и предупреждал, тропа оборвалась почти сразу, как вышли из лагеря. Дальше — нехоженый лес. С виду абсолютно такой же, но только тропы нет.
— А дальше проходить пробовали?
— Конечно. По азимуту ходили еще километра на три вперед — ничего. Ни площадки нет, ни оборудования. И шурфов наших нет, которые всю неделю били. Короче, покрутились там, да ни с чем вернулись обратно. И еще момент: никаких следов платины. Ни сопутствующих пород, ничего.
— Марк, у тебя так же?
Мелинг кивнул.
— То же самое, Андрей. Обе площадки исчезли, словно и не было их. Уж поверь, я географическим кретинизмом не страдаю, а на площадки две недели каждый бождий день топал. Готов поручиться, что на место правильно выходил, но вот никаких следов человеческой деятельности там нет.
Чего-то подобного Андрей ожидал, поэтому только кивнул в ответ и перевел взгляд на Мелентьева.
— Григорий Петрович, вы человек дотошный, опять же у вас все не на глазок, а в цифрах. Что вы скажете?
Мелетьев откашлялся.
— Андрей Владимирович, я могу свидетельствовать, и это документально зафиксировано показаниями недавно прошедших поверку приборов, что рельеф местности полностью изменился. Это означает, что работы по топографической съемке местности, проводимые мною в течении последних двух недель, можно начинать сначала.
Сомневаться в словах топографа не приходилось.
— Хорошо, задумчиво произнес Андрей, — все наблюдения сходятся к тому, что местность вокруг лагеря кардинально поменялась. Сам лагерь, кстати, остался без изменений. Ну, почти без изменений. Что, по-вашему, могло произойти?
— Да все, что угодно, — уже не скрывая эмоций рубанул Мелинг.
— Я это понимаю, — но все-таки? — надавил Бородулин и добавил:
— Наверняка вы думали о причинах. Наверняка перетерли меж собой, пока меня не было. К чему вы пришли?
— Да ни к чему, — махнул Мелинг здоровенной, как лопата, рукой. — Может, это вообще морок какой? Синильга водит или еще какая нечисть?
— Марк, если это была шутка, то я не оценил. — Андрей раздраженно поморщился. — У меня, кстати, тоже видел подобные вещи. Кроме того, наш проводник утверждает, что, вокруг нашей поляны, как он выражается, «другой лес». Я смотрел, никаких внешних отличий не нашел. Возможно, он имел в виду именно то, что своими инструментами зафиксировал наш уважаемый топограф.
Корнев помотал головой:
— Это просто абсурд какой-то! Андрей, ну ты же ведь и сам профессионал не хуже меня. Ты ведь понимаешь, что не может никаким способом вот так за одну ночь поменяться рельеф. Мы же все — ну, почти все — геологи и прекрасно знаем, что такие вещи происходят при смещении плит земной коры, а под нами одна из старейших и наиболее устойчивых платформ. Да тут землетрясений уже лет двести не было. Ну, полста лет — точно. Кроме того, такие смещения сопровождаются всевозможными глобального масштаба катаклизмами. А лично я за прошедшую ночь не заметил ни вулканов, ни землетрясений, ни образования новых гор и океанов.
Геолог выплеснул эмоции и умолк. Никто не попытался ничего добавить. Видимо, это была общая точка зрения. Собственно, Андрей и сам был с ней согласен. Вот только факты — вещь упрямая. Он вздохнул:
— Ты прав, Ильяс, того, что случилось, не может быть. Это противоречит всему, что мы знаем о процессах, протекающих в земной коре. Да это, черт побери, обычному здравому смыслу противоречит! Но мы имеем факт, который зафиксирован как визуально, так и инструментально. И игнорировать его мы не можем, слишком много независимых наблюдателей отмечают одно и то же. А что скажет уважаемый товарищ биолог?
В ответ Зимин запустил руку в мешок, который до сих пор стоял у его ног, и вынул из него тушку зайца.
— Вот вам ответ, Андрей Владимирович. Ничего не замечаете?
— Заяц как заяц, — пробормотал Мелинг. — Только несколько крупноват.
— Вот именно, Марк Абрамович. Он примерно в полтора раза крупнее любого другого виденного мною экземпляра. А я, уж поверьте на слово, повидал их немало. А флора, действительно, практически не отличается. И позвольте еще одно наблюдение: Заяц этот человека и ружья не знает. Выскочил из кустов, увидел нас и сидел столбиком, пялился, пока не превратился в зайчатину. А прежде такого не случалось. Все же места здесь не настолько дикие, охотники ходят, зверя в страхе держат. Все остальное — растения, насекомые, всё прочее — практически без изменений.
— Аркадий Иванович, а других зверей вы не видали? — уточнил Корнев.
— Отчего же, видал. Косулю видел размером с хорошего оленя, лося живым весом под полторы тонны, если навскидку. Так что либо звери резко выросли, либо мы резко уменьшились. А теперь представьте себе волка или медведя в полтора раза больше обычного. А еще, я слышал, в этих местах тигры водятся…
Люди замолчали, переваривая услышанное.
— Вижу, все прониклись в достаточной степени, — прервал паузу Бородулин. — Давайте, я обобщу все, что сейчас было сказано. Итак, первое: прошедшей ночью произошел некий неизвестный науке терраморфический процесс, который привел к полному изменению рельефа местности за пределами нашего лагеря. Мы не можем дать сколько-нибудь приемлемого объяснения этому феномену. Согласны?
Старички молча покивали. Андрей продолжил:
— Второе: скорее всего, вследствие этого процесса, хотя это пока не может быть доказано, произошли значительные перемены в фауне изменившегося участка. В этом мы полагаемся на слова уважаемого товарища Зимина. Но я не вижу смысла в них сомневаться. Опять же, имеется материальное доказательство, которое мы сегодня обязательно съедим.
Народ заулыбался.
— Это — факты. Теперь следствия: в результате зафиксированных изменений местности полностью утеряно оборудование для проведения геологоразведочных работ. Скорее всего, хотя это еще требуется выяснить дополнительно, изменился и состав горных пород на исследуемых участках. Из всего этого я делаю следующий вывод: учитывая, что ресурсов — продуктов, топлива, осталось совсем немного —
