опять нахлебники, опять вас корми, – ворчал Никеша, сердито взглядывая на детей.
Неожиданное возвращение детей обрадовало в первую минуту мать и бабушек, но Никеша крупным словом оборвал эту радость и горькие слезы сменили ее, когда Никеша объяснил причину возвращения.
– Что я теперь буду делать… Куда я денусь… Чем мне кормить этакую ораву?… – говорил Никеша в мрачном отчаянии. – Благодетелей я потерял, землю у меня отняли… Что мне делать теперь?… Куда голову приклонить?… С голоду помрем теперь… – И вся семья, молча, уныло, притаив дыхание, слушала эти страшные слова. Скоро другая семья Осташковых узнала о бедах, постигших Никешу; но ничье сердце не тронулось его несчастием. И в той избе было не радостней… Иван спился с кругу, в компании Харлампия Никитича, и начал воровать от отца, закладывать одежу… Харлампий Никитич, правда, уж не буйствовал по-прежнему… Александр Никитич узнал наконец, что пенсион братца так ничтожен, что его, пожалуй, не станет ему и на водку, и подчас огрызался на брата… Надежда получить должность кончилась тем, что Рыбинский выгнал от себя Харлампия Никитича, когда он вновь явился к нему пьяный, с просьбой об определении… Он был уже в то время губернским предводителем, и приезжал на неделю в свою усадьбу.
– Пьяницам у меня нет места, – сказал он. – Подите вон… Как вы не умели понять, что я шутил, обещая рекомендовать вас дворянам…
После этого случая и Иван потерял к дяде всякое уважение, так что иногда даже, под пьяную руку, колачивал его.
Несчастие Никеши не только не трогало, но даже утешало его родных.
– Пускай посмирится, – говорил Александр Никитич. – Больно уж зазнался… За непочтение к отцу Бог наказывает… Пускай-ка попробует с холопками-то своими, каково своей спиной хлеб зарабатывать…
– Да что ему, батюшка, тужить-то: у него свекровь богата… Прокормит… – поддерживал его Иван. А встречаясь с братом, иногда даже поддразнивал его: что, каков господский-то хлеб?… Теперь у кого на хлебах?… Свекровь, холопка, что ли, кормит?… Никеша обыкновенно ничего не отвечал и проходил молча, отворачиваясь от брата. Иван провожал его нахальным смехом.
Правду, видно, говорит пословица, что беда беду родит. Все несчастия Никеши окончательно сломали последнюю его надежду, его неутомимую работницу, Наталью Никитичну: она потеряла всякую силу, стала неспособна ни на какую работу, сохла и чахла. Вместо прежней неутомимой, заботливой, всегда веселой работницы, лежала на печи сухая, сгорбленная старушонка, и только кашлем, оханьем да стоном напоминала о своем существовании, которое становилось в тягость и ей самой и окружающим…
Прасковья Федоровна также изменилась: куда девался ум и рассудительность… Она уже не только не смела наставлять Никешу на разум, но боялась его… Отдавала последние крохи, чтобы поддержать семью, но этих крох у ней у самой уже было немного и едва ставало на собственное пропитанье…
Никеша не сделался ретивым и заботливым человеком, после всех передряг, которые послала ему судьба: они не исправили его от лени и бездействия, к которым приучила его жизнь с благодетелями. Он не терял надежды вновь приобрести расположение старых или найти новых милостивцев и то и дело шлялся то в ту, то в другую господскую усадьбу, прося подаяния… А между тем нищета наложила свою тяжелую руку на его несчастную семью…
Голбец – конструкция при печи (чулан).
Тябло – карниз, выступ.
Ономнясь – намедни, недавно, несколько дней тому назад.
Верхняя одежда.
Кортома – (устар.) наем или аренда земельных участков.
Устар. разг. пренебр. пустое, ни на чем не основанное, неуместное высокомерие; пустое мелкое чванство.
Выскочки (фр.).
Чепан – долгополый кафтан.
Это один (фр.).
Да! (фр.)
Мой бог!.. Что это такое!..
Язвительный, колкий (фр.).
Браво! (фр.)
Отдай ему шляпу! (фр.)
Иди сюда! (фр.)
Обыгаться – укрыться.
Молодая липка.
Говоря между нами (фр.).
Без сомнения (фр.).
Он дурак (фр.).
Нет… но видя ваше превосходство он дрожит… (фр.)
Спасибо, большое спасибо… (фр.)
