Руфь. Дети остались со мной.
Коксон (начиная понимать, что дела обстоят не так хорошо, как он надеялся). Ну, я рад, что повидал вас. Ну, как, вы еще не имели вестей от нашего юного друга с тех пор, как он вышел на свободу?
Руфь. Вчера я случайно встретилась с ним.
Коксон. Надеюсь, он здоров?
Руфь (с внезапным озлоблением). Его нигде не берут на работу. На него страшно смотреть: кожа да кости.
Коксон (с подлинным участием). Боже мой, мне грустно это слышать! (Опять настораживаясь.) Разве ему не подыскали место, когда он отбыл свой срок?
Руфь. Он прослужил там только три недели. А потом они узнали все подробности - и...
Коксон. Право же, не знаю, чем я могу вам помочь. Мне так неприятно отказывать людям в чем-нибудь.
Руфь. Я не могу видеть его в таком состоянии.
Коксон (внимательно оглядывая ее. Весь ее облик отнюдь не говорит о бедности). Я знаю, что его родственники не очень-то беспокоятся о нем. Может быть, вы могли бы поддержать его, пока он не станет на ноги?
Руфь. Теперь - нет. Я могла бы раньше, но не теперь.
Коксон. Не понимаю.
Руфь (гордо). Я увидела его и... теперь не могу.
Коксон (смотрит на нее. Он встревожен). Я человек семейный и не хочу слышать ничего неприятного. Простите, я очень занят.
Руфь. Я уже давно поехала бы к своим родным в деревню, но они никак не могли примириться с тем, что я вышла за Ханиуила. Я никогда не была особенно рассудительной, мистер Коксон, но у меня есть своя гордость. Я ведь была совсем девочкой, когда вышла за него, ну, и воображала его замечательным человеком... Он коммивояжер и часто заезжал к нам на ферму.
Коксон (с сожалением). А я-то надеялся, что после нашей последней встречи у вас дела пошли лучше.
Руфь. Муж обращался со мной еще хуже, чем раньше. Ему не удалось сломить мою волю, но я потеряла здоровье. А потом он стал избивать детей... Этого я не могла вынести. Теперь я не пошла бы к нему, хотя бы он лежал при смерти!
Коксон (он мечется по комнате, точно увертываясь от потока лавы). Нельзя так выходить из себя! Нельзя!..
Руфь (с затаенной ненавистью). Человек, который может так себя вести... (Пауза.)
Коксон (заинтересованный против воли). Так вот, значит, как у вас все сложилось! Что же вы делали потом?
Руфь (пожимая плечами). Пробовала делать то же, что и тогда, когда в первый раз ушла от него: шила юбки... Грошовая работа! Но ничего лучшего я не могла найти, а зарабатывала я не больше десяти шиллингов в неделю, причем сама покупала нитки и трудилась весь день. Я никогда не ложилась раньше двенадцати. Выдержала девять месяцев. (Со злобой.) Но я не гожусь для такой жизни, я не создана для нее! Лучше бы я умерла, чем жить так!
Коксон. Дорогая моя! Грешно так говорить!
Руфь. К тому же дети голодали - они ведь привыкли питаться лучше. Потом мне все стало безразлично. Я была слишком измучена. (Замолкает.)
Коксон (не в силах сдержать любопытство). Ну, а что же потом? Вам что-нибудь подвернулось?
Руфь (со смехом). Потом подвернулся мой хозяин. С тех пор он часто подворачивался!
Коксон. Боже мой, ах, боже мой! Я никогда не сталкивался с такими вещами!
Руфь (угрюмо). Он обращался со мной хорошо. Но с этим покончено. (Внезапно у нее начинают дрожать губы, она закрывает их тыльной стороной руки.) Понимаете, я никогда не думала, что опять увижу его. Просто случайно я встретила его у Хайд-парка. Мы пошли в парк, сели, и он рассказал мне о себе. О мистер Коксон, помогите ему!
Коксон (сильно встревоженный). Значит, вы оба потеряли средства к существованию. Какое ужасное положение!
Руфь. Если бы только он мог вернуться сюда! Ведь здесь о нем все уже известно!
Коксон. Мы не можем допускать ничего, что бросало бы тень на фирму.
Руфь. Мне больше не к кому обратиться!
Коксон. Я поговорю с хозяевами, но не думаю, чтобы они взяли его при таких обстоятельствах. Едва ли они согласятся.
Руфь. Он пришел сюда со мной, он там, на улице. (Указывает в окно.)
Коксон (с достоинством). Ему не следовало приходить сюда, пока за ним не послали. (Смягчается, увидев выражение ее лица.) У нас как раз сейчас есть свободное место, но я ничего не могу обещать.
Руфь. Для него это было бы спасением.
Коксон. Я сделаю, что могу, но я не уверен в успехе. А теперь скажите ему, чтобы он не показывался здесь, пока я не выясню положение вещей. Оставьте ваш адрес. (Повторяет за ней.) Мулингар-стрит, восемьдесят три? (Записывает на промокательной бумаге.) До свидания!
Руфь. Благодарю вас. (Направляется к двери, затем оборачивается, точно хочет еще что-то сказать, но передумывает и уходит.)
Коксон (вытирая лоб и голову большим белым платком). Ну и дела! (Просматривает бумаги и звонит.)
На звонок входит Суидл.
А что, этот молодой человек - Ричардс, он должен был прийти сегодня насчет места клерка?
Суидл. Да, сэр.
Коксон. Ну, ты не говори ему ничего определенного. Я пока не хочу его видеть.
Суидл. Что ж мне ему сказать, сэр?
Коксон (строго). Выдумай что-нибудь. Пошевели мозгами. Только совсем его не отваживай!
Суидл. Может, сказать ему, что у нас заболел кто-нибудь, сэр?
Коксон. Нет! Только не лги. Скажи, что меня нет сегодня на службе.
Суидл. Ладно, сэр. В общем, поводить его за нос?
Коксон. Вот именно. И вот еще что. Ты помнишь Фолдера? Возможно, что он заглянет ко мне. Обойдись с ним так, как хотел бы, чтобы он обошелся с тобой, будь ты на его месте.
Суидл. Конечно, сэр.
Коксон. Вот-вот! Никогда не бей лежачего. Это ни к чему. Лучше помоги ему подняться. Этим правилом я советую тебе пользоваться в жизни. Это самая правильная политика.
Суидл. Вы думаете, сэр, что хозяева опять возьмут его?
Коксон. Ничего не могу сказать. (Услышав, что кто-то вошел в приемную.) Кто там?
Суидл (подходит к двери и заглядывает в нее). Это Фолдер, сэр.
Коксон (рассерженно). Боже мой! Как это нехорошо с ее стороны! Скажи ему, чтобы он зашел попозже. Я не хочу...
Замолкает, так как Фолдер уже входит. Он худ, бледен, и кажется значительно старше, его глаза приняли еще более беспокойное выражение. Одежда очень
потрепана и болтается на нем. Суидл, приветливо кивнув ему, уходит.
Рад вас видеть. Вы немножко поторопились прийти. (Стараясь говорить непринужденно.) Вашу руку! А приятельница ваша кует железо, пока горячо. (Вытирает лоб.) Я ее не осуждаю, она очень волнуется.
Фолдер робко пожимает руку Коксону и бросает взгляд в сторону кабинета
хозяев.
Нет, их еще нет! Садитесь!
Фолдер садится в кресло у стола Коксона, на который положил шапку.
Ну, раз уж вы пришли, я хочу, чтобы вы рассказали мне немного о себе. (Смотрит на него поверх очков.) Как ваше здоровье?
Фолдер. Пока еще жив, мистер Коксон.
Коксон (рассеянно). Рад слышать. Теперь о деле. Я не хочу совершать ничего, выходящего за рамки обычного. Это не в моих привычках. Я человек простой и хочу, чтобы все шло гладко, как следует. Но я обещал вашей приятельнице поговорить с хозяевами, а я всегда держу слово.
Фолдер. Мне бы лишь подняться на ноги, мистер Коксон. За свой проступок я заплатил сторицей, поверьте мне! Этого никто не знает. Говорят, выходя из тюрьмы, я весил даже больше, чем когда попал туда. Но они не могли взвесить, ни что у меня здесь (дотрагивается до головы), ни что здесь (со странным смешком дотрагивается до сердца). До вчерашнего вечера я думал, что тут у меня вообще ничего не осталось.
Коксон (сочувственно). Неужто у вас развился порок сердца?
Фолдер. О! При осмотре перед выходом меня признали здоровым.
Коксон. И вам подыскали место, не так ли?
Фолдер. Да. У очень хороших людей, которые все обо мне знали и были очень добры ко мне. Мне казалось, что все пойдет на лад. Но как-то совершенно неожиданно другие клерки пронюхали обо мне... Я не мог этого вынести, мистер Коксон, просто не мог, сэр!
Коксон. Успокойтесь, мой друг, успокойтесь!
Фолдер. После этого у меня была еще одна небольшая работа, но там я удержался недолго.
Коксон. Почему?
Фолдер. Я не хочу вас обманывать, мистер Коксон. Понимаете, у меня такое чувство, будто я должен бороться с какой-то силой, обступившей меня со всех сторон. Мне этого не объяснить: я словно опутан сетью. Когда я прорываю ее в одном месте, она сейчас же вырастает в другом. Когда нужно было представить рекомендации, я поступил не совсем правильно. Но что мне было делать? Нужна была рекомендация, и все. И от этого я был в страхе, и я ушел. Должен сказать, что я... я теперь все время боюсь. (Опускает голову и с удрученным видом склоняется над столом.)
Коксон. Я вам сочувствую, поверьте мне! А ваши сестры ничего не хотят сделать для вас?
Фолдер. У одной чахотка. А другая...
Коксон. Д-да. Она говорила мне, что ее муж не совсем доволен вами.
Фолдер. Я пошел к ним и застал их за ужином. Сестра, я знаю, хотела поцеловать меня, но муж посмотрел на нее и спросил меня: "Зачем ты пришел?" Ну, я спрятал самолюбие в карман и ответил: "Разве ты не подашь мне руки, Джим? Сестренка подаст, это я знаю". А он мне на это: "Послушай-ка, все это очень хорошо, но давай договоримся раз и навсегда. Я ждал, что ты придешь, и все решил. Я дам тебе двадцать пять фунтов. Забирай их и поезжай в Канаду". "Понимаю, - сказал я, - хороший способ отделаться от меня! Нет, спасибо. Держи при себе свои двадцать пять фунтов!" Вот что остается от дружбы после того, как побываешь там, где я был.
