- У Бренды есть. Вдвоем там тесно... Мы раз пробовали, ничего не вышло.
- Что она сегодня делает?
- Пошла куда-то в гости. Я ее не предупредил, что приеду... глупо, конечно, но мне опостылело торчать одному в Хеттоне, вот я и подумал Хорошо бы повидать Бренду, и нагрянул нежданно-негаданно. Глупее не придумаешь. Мог бы догадаться, что она наверняка идет в гости... Она никого никогда не надувает - это у нее принцип. Вот так и получилось. Она обещала позвонить сюда попозже, если сумеет удрать.
Они пили и пили.
Говорил преимущественно Тони.
- Что за идея у нее заниматься экономикой, - сказал он. - Вот уж не думал, что ее хватит надолго, но она, похоже, и впрямь увлеклась... Наверное, это неплохо... Знаешь, ей, правда, особенно нечего делать в Хеттоне. Она, конечно, не признается и под страхом смерти, но, По-моему, она там временами скучала. Я об этом много думал и пришел к такому выводу.
Бренда, должно быть, заскучала... правда, от экономики она, по-моему, тоже когда-нибудь заскучает. Но как бы там ни было, сейчас она в прекрасном настроении. К нам в последнее время каждый уикенд наезжают гости. Хотелось бы мне, чтоб и ты как-нибудь приехал, Джок. У меня как-то не налаживается контакт с новыми друзьями Вренды.
- Это что? Ее знакомые с экономических курсов?
- Нет, просто какие-то новые знакомые. Я на них нагоняю тоску, по-моему, они меня называют "старикан". Джон слышал.
- Ну, в этом еще ничего обидного нет.
- Да, обидного нет.
Они прикончили вторую бутылку бургундского и перешли на портвейн. Немного погодя Тони сказал:
- Слушай, приезжай на следующий уикенд, а?
- А что? Я с удовольствием.
- Очень бы хотелось, чтоб ты выбрался. Я теперь почти не вижу старых друзей... У нас, конечно, будет прорва народу, но ты ведь не против, а?.. Ты парень компанейский, Джок... тебе люди не мешают... А мне они мешают, передать не могу как.
Они выпили еще портвейну. Тони сказал:
- Ванных, знаешь ли, не хватает... впрочем, что же я говорю, ты ведь раньше часто у нас бывал, сам знаешь. Не то что эти новые приятели, они считают меня занудой... Ты же не считаешь меня занудой, а?
- Ну что ты, старикан.
- Даже когда я поддал, как сегодня?.. Ванные я бы построил. Уже все было запланировано. Четыре ванные. Там один парень даже чертежи сделал, но тут как раз Бренде понадобилась квартира, так что ванные в целях экономии пришлось отложить... Слушай, вот потеха-то. Из-за этой самой экономики нам приходится экономить.
- Да, потеха. Давай дернем еще портвейну. Тони сказал:
- Ты сегодня вроде не в духе.
- Еще бы. Не дают мне жизни эти чертовы чушки. Избиратели засыпают письмами.
- А я был не в духе, совсем, можно сказать, пал духом, а теперь отошел. В таком случае лучше всего надраться как следует. Так я и сделал, и теперь снова воспрял духом... обидно как-то: приехал в Лондон, а тебя и видеть не хотят. Вот потеха, ты не в духе, потому что тебя надула твоя девица, а я потому что моя не хочет надувать.
- Да, потеха.
- А знаешь, я уже давно не в духе... много недель... совсем, можно сказать, пал духом... так как насчет коньяку?
- Почему бы и нет? В конце концов в жизни есть кое-что еще, кроме женщин и чушек.
Они дернули еще коньяку, и Джок постепенно приободрился. Вскоре к их столу подошел рассыльный.
- С поручением к вам от леди Бренды.
- Отлично, пойду поговорю с ней.
- Звонила не ее милость, сэр. Нам только передали поручение.
- Пойду поговорю с ней.
Он спустился в холл к телефону.
- Детка, - сказал он.
- Это мистер Ласт? У меня к вам поручение от леди Бренды.
- Ладно, соедините меня с ней.
- Она не может говорить с вами, сэр, она просила передать, что очень сожалеет, но никак не сможет сегодня с вами встретиться. Она очень устала и поехала домой спать.
- Передайте ей, что я хочу с ней поговорить.
- Извините, но это никак невозможно. Она легла спать. Она очень устала.
- Она устала и легла спать?
- Совершенно верно.
- Так вот, я хочу поговорить с ней.
- Спокойной ночи, - сказал голос.
- Старикан надрался, - сказал Бивер, вешая трубку.
- О господи, мне его ужасно жалко. Но он сам виноват, нечего сваливаться как снег на голову. Надо его проучить, чтоб больше не подкидывал таких сюрпризов.
- И часто с ним такое бывает?
- Нет, это что-то новое. Раздался телефонный звонок.
- Как ты думаешь, это опять он? Пожалуй, лучше мне подойти.
- Я хочу говорить с леди Брендой Ласт.
- Тони, милый, это я, Бренда.
- Какой-то идиот сказал, что я не могу с тобой говорить.
- Я поручила позвонить тебе оттуда, где я обедала. Ну как, веселишься вовсю?
- Тоска зеленая. Я с Джоком. Ему не дают жизни чушки. Ну как, можно нам к тебе заехать?
- Нет, нет, только не сейчас, милый. Я жутко устала и ложусь в постель.
- Ну так мы к тебе едем.
- Тони, а ты не пьян, самую чуточку?
- В драбадан. Так мы с Джоком едем к тебе.
- Тони, я запрещаю. Слышишь? Я не допущу, чтоб вы здесь буянили. У этого дома и так плохая репутация.
- Мы с Джеком смешаем его репутацию с дерьмом, когда приедем.
- Тони, слушай меня, пожалуйста, не приезжай сегодня. Будь хорошим мальчиком, останься в клубе. Слышишь, ну пожалуйста!
- Сию минуту будем. - Он повесил трубку.
- О господа, - сказала Бренда. - Тони на себя непохож. Позвони в Брэтт-клуб и добудь Джока. До него скорее дойдет.
- Я говорил с Брендой.
- Так я и понял.
- Она у себя. Я сказал, что мы заскочим к ней.
- Превосходно. Сто лет ее не видел. Очень уважаю Бренду.
- И я ее уважаю. Она молодчина.
- Да, молодчина, ничего не скажешь.
- Вас просит к телефону дама, мистер Грант-Мензис.
- Какая дама?
- Она не назвалась.
- Ладно. Подойду.
Бренда сказала:
- Джок, что ты сделал с моим мужем?
- Он выпил, только и всего.
- Выпил - не то слово. Он буйствует. Послушай, он грозится приехать. Я просто валюсь с ног от усталости, мне не под силу вынести его сегодня. Скажи, ты меня понял?
- Конечно, понял.
- Так ты уж, будь добр, удержи его, ладно? Ты что, тоже пьян?
- Самую малость.
- Господи, а тебе можно доверять?
- Сделаю все, что смогу.
- Звучит не очень обнадеживающе. До свиданья. Джон, тебе придется уехать. Эти буяны могут в любую минуту ворваться. У тебя есть деньги на такси? Возьми у меня в сумке мелочь.
- Звонила твоя дама сердца?
- Да.
- Помирился?
- Не совсем.
- Зря, всегда лучше помириться. Дернем еще коньяку или прямо закатимся к Бренде?
- Давай дернем еще коньяку.
- Джок, ты ведь воспрял духом, верно? Нельзя падать духом. Я вот не падаю. Раньше падал, а теперь нет.
- Нет, я не падаю духом.
- Тогда дернем еще коньяку и поедем к Бренде.
- Идет.
Через полчаса они сели в машину Джока.
- Знаешь что, на твоем месте я не сел бы за руль...
- Не сел бы?
- Ни за что. Скажут еще, что ты пьян.
- Кто скажет?
- Да тот тип, которого ты задавишь. Обязательно скажет, что ты пьян.
- И не ошибется,
- Так вот, я на твоем месте не сел бы за руль.
- Идти далеко.
- Давай возьмем такси.
- К черту все, я вполне могу сесть за руль.
- Давай вообще не поедем к Бренде.
- Нет, как можно не поехать, - сказал Джок, - она нас ждет.
- Я не могу идти пешком в такую даль. И потом, она вроде не так уж хотела нас видеть.
- Ей будет приятно, если мы приедем.
- Да, но это далеко. Пойдем лучше куда-нибудь еще. - - А я хочу к Бренде, - сказал Джок, - ужасно уважаю Бренду.
- Она молодчина.
- Молодчина, что и говорить.
- Давай возьмем такси и поедем к Бренде.
На полпути Джок сказал:
- Давай не поедем к Бренде, Давай поедем куда-нибудь еще. Давай поедем в притон разврата.
- А мне все равно. Вели ему ехать в притон разврата.
- В притон разврата, - сказал Джок, просовывая голову в окошечко.
Машина развернулась и помчалась к Риджент-стрит.
- Можно ведь позвонить Бренде из притона.
- Да, надо ей позвонить. Она молодчина.
- Молодчина, что и говорить.
Машина свернула на Голден-сквер, а оттуда на Синк-стрит, сомнительной репутации райончик, населенный в основном уроженцами Азии.
- Знаешь, а он, по-моему, везет нас к Старушке Сотняге.
- Не может быть. Я думал, ее давным-давно закрыли. Но вход был ярко освещен, и обшарпанный швейцар в шапчонке и обшитом галунами пальто подскочил к такси и распахнул перед ними дверцу.
Старушка Сотняга ни разу не была закрыта. В течение жизни целого поколения, пока, как грибы после дождя, нарождались новые клубы, с самыми разными названиями и администраторами и самыми разными поползновениями на респектабельность, безбедно проживали свой короткий и чреватый опасностями век и принимали смерть от рук полиции или кредиторов, Старушка Сотняга неколебимо противостояла всем козням врагов. Не то чтобы ее совсем не преследовали - вовсе нет. Несть числа случаям, когда отцы города хотели стереть ее с лица земли, вычеркивали из списков, отбирали лицензию, аннулировали право на земельный участок, весь персонал и сам владелец то и дело садились в тюрьму, в палате подавались запросы, создавались всевозможные комитеты, но, какие бы министры внутренних дел и полицейские комиссары ни возвеличивались, чтобы затем бесславно уйти в отставку, двери Старушки Сотняги всегда были распахнуты настежь с девяти вечера до четырех утра, и в клубе всегда было разливанное море сомнительного качества спиртного. Приветливая девица впустила Тони и Джека в замызганное здание.
