Прабабки
Ох, Фантик мой, Фантик! Какая мука узнавать о столь далеко идущих планах собственного мужа! Тем более когда это правда.
Мишель, несмотря на свою врожденную склонность к преувеличению собственной информированности и значимости, на этот раз изрек истину. Увы.
Уже и место проведения занятий известно — небольшой городок Лонжюмо около Парижа. Сейчас торгуются о цене за аренду помещения. Как водится, хотят всего сразу — и центр, и развлечения, и хорошая кормежка, и чтобы ажаны местные не очень надоедали, и по дешевке. Это напомнило мне старинную задачу про волка, козу и капусту. Впрочем, говорят, что означенная задача все-таки имеет решение.
Существует несколько вариантов списков — не хочу напрягать моего и без того озабоченного Фантика, т. к. все это много раз еще поменяется, да и не в том суть. Главное, что списки «учителей» утверждены окончательно и бесповоротно. А значит, Инеска вскоре прибудет в Париж и от В. И. долго теперь не отлипнет. Посылка с «очередными» гороховыми галстухами (на этот раз 3 шт.) уже прибыла. При ней была и записочка, опять нешифрованная. Маняшки дома не было, когда доставили груз, я и прочитала. Вот что там было написано: «Посылаю с любовью, носи на здоровье. 1-й, 2-й, 3-й — три предмета для углубленного ежедневного изучения». Долго не могла понять, что сие означает (да и вирши мещанские меня обескуражили), решила, что неприличность очередная. Но тут на столе обнаружила Володин блокнотик с изложением программы обучения — как раз три урока в день.
Не знаю, как переживу ближайшее грядущее.
В надежде на утешение, мой далекий Фантик.
Просто твоя очень простая Крупа. Но очень ЦК.
Держись, Крупиночка, такие времена, видно, настали! Их надо пережить, но как шутили у нас в гимназии — «ещте польска не згинела, агонизируйте достойно», ха!
К слову сказать, у нас, эсеров, тоже есть подходящий для использования лозунг (кроме «нет человека…» и т. д.) — «В борьбе обретешь ты счастье свое!».
Постарайся занять активную позицию, скажи, что если развестись не можешь, дабы не уронить престиж вашей партии, то перестанешь за всех ваших готовить съезды и писать статьи. Я думаю, что это возымеет действие, так как узы политические, связывающие вас, прочнее всех прочих.
Уж извини за резкость, но я — сторонница радикальных методов и полумер не приемлю. Продолжая цитирование, приведу слова известного полководца: «Лучшая оборона — это нападение».
С другой стороны, моя категоричность обернулась каким-то герметическим одиночеством. Только ты меня и терпишь, Крупочка, радость моя и Надежда!
Прощаешь мои поучения, брюзжание, ворчание и всяческие разглагольствования, без которых я и не живу.
Дюшка, правда, тоже по отношению ко мне — верх лояльности, но за «своевременную» капусту. Такая вот у меня жизнь.
Письмо получается коротким — хочу побыстрее отправить, а внеочередной гонец в ваш Парижик отправляется через час. Надо еще до вокзала успеть добежать.
Не печалься и сообщай мне все новости. Как знать, может быть, вместе мы что-нибудь и придумаем.
Твой атакующий Фантик тебя нежно ЦК.
Родной мой утешительный Фантик, спасибо тебе за твои «поучения и разглагольствования». Даже если и не воспользуюсь твоими удивительными советами, бесконечно тебе за них благодарна. А впрочем, почему бы и не воспользоваться, гы? Вот напишу, к примеру, все заказанные статьи, а подпишусь собственным именем. И не славы ради, а так, из мелочной бабьей вредности. В конце концов, ничто человеческое мне не чуждо.
Тем временем подготовка к занятиям в школе в Лонжюмо идет полным ходом. Помещение сняли совершенно убогое, какие-то старинные конюшни, затянутые паутиной и достаточно замшелые, но в самом центре городка, недалеко от мэрии. На мой вопрос о столь странном выборе получила ответ, поражающий своей циничностью. Привожу его почти дословно, но в своей редакции — без риторических фигур, истерических вскриков и обрызгивания ядом политических мишеней — плехановцев, Рикки Авенариуса, ренегата Каутского[69] и др.
В школе будут обучаться в основном профессиональные революционеры, в силу специфики своей деятельности весьма далекие от насущных проблем рабочего класса. Они привыкли к чистому комфортабельному жилью, хорошей кухне и другим радостям обеспеченной жизни, которых, конечно, даже на время обучения никто их не лишит, но…
Но сближение теории марксизма и большевистской практики когда-нибудь должно начаться. Вот в Лонжюмо все и начнется. Кроме того, предусмотрено присутствие нескольких настоящих гегемонов, которых другое помещение (мрамор, бронза, зеркала, венецианские окна и другие обычные атрибуты европейских конференц-залов) будет смущать, что может самым прискорбным образом отразиться на процессе обучения.
Ну как? Ты был прав, мой мудрый Фантик, политическая демагогия и ничего другого. Между тем ни программы обучения, ни списков участников пока нет. В. И. со мной даже не находит нужным посоветоваться, забыл, что я все-таки учитель и про обучение знаю лучше многих.
В настоящее время его в большей степени занимают вопросы собственного престижа и, конечно, внешнего вида. На этом фронте самозабвенно трудится Инеска. На этот раз, в преддверии их «общего дела», она доставила головной убор для вождя своей жизни и всего мирового пролетариата. Попробуй догадаться, что это? Не хочу тебя мучить. Это — кепка. Настоящая пролетарская кепка с пуговкой, венчающей сооружение.
А теперь представь себе все вместе: галстук в горохах, жилетка, с засунутыми в проймы пальцами, благоприобретенная картавость, новенькая, только что от модистки, кепка и внутри всех этих аксессуаров — Вовка собственной персоной. Интересно, какой туалет соорудит себе сама мадам?
Оскорбленная в своих (на этот раз) эстетических чувствах
почти вареная Крупа тебя ЦК и еще раз ЦК.
Крупочка, солнышко мое, понимаю, что все это отвратительно выглядит, но постарайся не расстраиваться и найти положительные моменты в происходящем. Например, кепка более прочно сидит на голове, чем котелок, не может слететь от порыва ветра, и «наша» лысина не простудится. Или галстук — пусть в горохах, а тоже польза. Как говорила моя бабушка: «Тряпочка на шее — ножкам теплее». Ха. А жилетка? Есть замечательно полезное свойство у этого предмета: в дополнении к пиджаку — утепляет организм вождя. Что же касается картавости, так во Франции это делают все. Никогда не могла понять, откуда берется такое количество людей с дефектом речи. Загадка бытия…
За то время, что прошло со дня получения твоего письма, так случилось, что я вроде придумала им программу обучения.
Лекции в Лонжюмо можно читать на следующие темы:
1. Объективные и субъективные признаки слабого звена в цепи международного империализма. Как отличить слабое звено от соседних с ним сильных?
2. Характерные признаки слабого звена в России. Перспективные направления поисков.
3. Организация процесса поиска слабого звена. Подбор исполнителей.
И углубленный курс для самых одаренных учеников:
«Что делать в случае отсутствия слабого звена? Политические, экономические и социальные способы ослабления цепей империализма».
Ну, похвали меня, Крупочка, по-моему, у меня получилось, ха?
Здесь все по-старому: стрельба, заседания актива, финансовые отчеты, Дюшка, случайные встречи с известными тебе «товарищами». Последние, правда, теперь очень волнуются — всем хочется попасть в тайные списки школы в Лонжюмо. Ты себе даже представить не можешь, сколь популярной стала идея перехода в ряды большевиков и дальнейшей политической САМОэмиграции. Такие интриги плетутся! Все знают, что количество «мест» ограничено, а потому заняты в основном составлением доносов друг на друга. Мучения их не передать словами, так как неизвестно, куда эти доносы посылать. Впрочем, я думаю, с этой местной проблемой они справятся. Ха!
А пока для нашей партии наступили тяжелые времена в связи с массовым исходом, который возглавил Коба-Фикус. Он оправдал самые худшие мои предположения. Еще раз предупреждаю — он опасен. И в этом смысле так же неисчерпаем, как атом. Увы.
Твой неожиданно для самой себя погрустневший Фантик тебя многажды ЦК.
Как я тебе благодарна за твою программу, мой самый умненький Фантик! Но даже ты не представляешь реакцию Вовки. Вот как все происходило: я переписала твою программу на листочек и «невзначай» оставила его у себя на письменном столе (знала, что Маняшка мимо не пройдет), а сама отправилась прогуляться в Люксембургский сад.
Уже через час на моей любимой аллее появился В. И. с кепкой в руке и набросился на меня с поздравлениями и порцией дружеских пощипываний, чего давно уже не было меж нами. Пощипывания, должна я тебе сказать, были довольно болезненными, на следующий день я вся покрылась синяками. В. И. сказал, что не ожидал от меня логических построений, но есть некоторые недочеты — не предусмотрена культурная программа. Дескать, необходимо провезти учеников школы из конца в конец великой Франции — от Бреста до Эльзаса с Лотарингией, кому бы они в этот момент ни принадлежали. Кроме того (он это прошептал как самую большую тайну), необходимо запланировать еженедельное посещение Стены Коммунаров — вроде Павлик Лафарг совсем плох — не пропустить бы торжественной церемонии. И не только не пропустить, но и превратить ее в символическую и регулярную процедуру — великий коммунист умер, а дело его вроде бы живет.
