Бенедикт Спиноза - Этика

Ознакомительная версия.

ПОЛОЖЕНИЕ XXIX

Идея идеи каждого испытанного человеческим телом впечатления не содержит в себе полного познания человеческой души.

Ибо идея испытанного человеческим телом впечатления (по пол. 27 этой части) не заключает в себе полного познания самого тела, или не вполне выражает его природу, т. е. (по пол. 13 этой части) не полностью согласуется с природой души. Поэтому (по акс. 6 части 1) и идея этой идеи не выражает полностью природу человеческой души, или не содержит в себе полного ее познания, – что и требовалось доказать.

Из этого следует, что человеческая душа, когда она воспринимает вещи по обычному порядку природы, имеет познание о самой себе, о своем теле и о внешних телах не полное, а только спутанное и обрубленное. Ибо душа знает саму себя лишь постольку, поскольку она воспринимает идеи испытываемых телом впечатлений (по пол. 23 этой части). Тело же свое воспринимает (по пол. 19 этой части) только посредством тех же идей испытываемых впечатлений, посредством которых она только (по пол. 26 этой части) и воспринимает внешние тела. Следовательно, поскольку она имеет эти идеи, она не имеет полного познания ни о себе самой (по пол. 29 этой части), ни о своем теле (по пол. 27 этой части), ни о внешних телах (по пол. 25 этой части), но имеет лишь познание (по пол. 28 этой части с его схолией) обрубленное и спутанное, – что и требовалось доказать.

Я утверждаю, что душа имеет познание о себе самой, о своем теле и о внешних телах не полное, а лишь спутанное, каждый раз как она воспринимает вещи по обычному порядку природы, т. е. каждый раз как она внешним образом, а именно случайной встречей вещей, возбуждается к созерцанию того или другого, а не тогда, когда она внутренним образом, а именно одновременным созерцанием многих вещей, возбуждается к пониманию их сходств, различий и противоположностей. Ибо каждый раз как она располагается к этому таким или другим внутренним образом, она тогда представляет вещи ясно и отчетливо, как я покажу ниже.

Мы не можем иметь о продолжительности существования нашего тела никакого познания, кроме очень неполного.

Продолжительность существования нашего тела не зависит от его сущности (по акс. 1 этой части), ни даже от абсолютной природы Бога (по пол. 21 части 1); но оно (по пол. 28 части 1) определяется к деятельности и существованию такими причинами, которые, в свою очередь, определены к существованию и деятельности известным и определенным образом другими, а эти – опять другими, и так до бесконечности. Таким образом, продолжительность существования нашего тела зависит от общего порядка природы и от устройства вещей. Каким же образом устроены вещи, – полное знание этого находится в Боге, поскольку он имеет идеи всех их, а не поскольку имеет лишь идею человеческого тела (по королл. пол. 9 этой части). Поэтому познание продолжительности существования нашего тела находится в Боге очень неполным, поскольку он рассматривается составляющим природу человеческого духа, т. е. (по королл. пол. 11 этой части) это познание в нашей душе очень неполно, – что и требовалось доказать.

О продолжительности существования отдельных вещей, которые находятся вне нас, мы не можем иметь никакого, кроме очень неполного, познания.

Ибо каждая отдельная вещь, так же как и человеческое тело, должна определяться к существованию и деятельности другой отдельной вещью известным и определенным образом, а эта – опять другой, и так до бесконечности (по пол. 28 части 1). Но так как в предыдущем положении мы доказали, что на основании общего свойства отдельных вещей мы не можем иметь о продолжительности существования нашего тела никакого, кроме очень неполного, познания, то тоже самое мы должны заключить и о продолжительности отдельных вещей, т. е. что мы можем иметь о них только очень неполное познание, – что и требовалось доказать.

Из этого следует, что все отдельные вещи случайны и разрушимы, ибо о продолжительности их мы не можем иметь никакого полного познания (по пред. пол.); а это и есть то, что мы должны понимать под случайностью вещей и возможностью их разрушения (см. схол. I пол. 33 части 1), ибо (по пол. 29 части 1) кроме этого нет ничего случайного.

Все идеи, поскольку они относятся к Богу, истинны.

Ибо все идеи, которые находятся в Боге, вполне соответствуют своим предметам (по короля, пол. 7 этой части), поэтому (по акс. 6 части 1) все они истинны, – что и требовалось доказать.

В идеях нет ничего положительного такого, ради чего их называют ложными.

Если ты не согласен с этим, то представь себе, если это можно, какой-нибудь положительный образ мышления, который составлял бы форму заблуждения или ложности. Такого образа мышления не может быть в Боге (по пред. пол.), а вне Бога он не может существовать и не может быть представлен (по пол. 15 части 1). А поэтому в идеях не может быть ничего положительного такого, ради чего они называются ложными, – что и требовалось доказать.

Всякая идея, которая в нас абсолютна или полна и совершенна, есть истинна.

Когда мы говорим, что в нас есть полная и совершенная идея, то выражаем этим не что иное (по королл. пол. 11 этой части), как то, что в Боге, поскольку он составляет сущность нашего духа, есть полная и совершенная идея и, следовательно (по пол. 32 этой части), выражаем не что иное, как то, что такая идея истинна, – что и требовалось доказать.

Ложность состоит в недостатке познания, который свойствен идеям неполным или обрубленным и спутанным.

В идеях нет ничего положительного, что составляло бы форму ложности (по пол. 33 этой части). Но ложность не может состоять в совершенном неимении познания (ведь о душах, а не о телах говорится, что они заблуждаются или ошибаются) и в совершенном незнании; ибо одно дело не знать, а другое – заблуждаться. Потому-то ложность состоит в недостатке познания, который свойствен неполному познанию вещей или неполным и спутанным идеям, – что и требовалось доказать.

В схолии пол. 17 этой части я объяснил, каким образом ошибка состоит в недостатке познания. Но для лучшего понимания приведу пример. А именно: люди ошибаются, когда считают себя свободными; это мнение состоит только в том, что они сознают свои действия, но не знают причин, которыми они определяются к действиям. Следовательно, идея об их свободе состоит в том, что они не знают никакой причины своих действий. Ибо когда они говорят, что человеческие действия зависят от воли, то это просто слова, с которыми у них не соединяется никакого понятия. На самом деле, что такое воля и каким образом она приводит в движение тело, – этого никто не знает; те же, кто хвастается знанием этого и придумывает местопребывания и жилища души, обычно вызывают или смех, или неприязнь. Так, когда мы смотрим на солнце, мы воображаем, что оно отстоит от нас приблизительно футов на двести. Такая ошибка состоит не в одном только этом воображении, но и в том, что мы, воображая его таким, не знаем истинного расстояния и причины такого нашего воображения. Если же мы впоследствии и узнаем, что оно отстоит от нас более чем на 600 земных диаметров, то все-таки будем воображать, что оно близко от нас; ибо мы воображаем солнце близким не потому, что не знаем его истинного расстояния, но потому, что испытываемое нашим телом впечатление заключает в себе сущность солнца, поскольку само тело испытывает от него впечатление.

Идеи неполные и спутанные следуют с такой же необходимостью, как и полные, т. е. ясные и отчетливые.

Все идеи находятся в Боге (по пол. 15 части 1) и, поскольку относятся к Богу, они истинны (по пол. 32 этой части) и (по королл. пол. 7 этой части) полны; поэтому они бывают неполными или смутными лишь поскольку они относятся к отдельной душе какого-нибудь человека (об этом см. пол. 24 и 28 этой части). Следовательно, все, как полные, так и неполные идеи (по королл. пол. 6 этой части) следуют с одинаковой необходимостью.

Ознакомительная версия.