Г о с т ь :
Мне неинтересно, можете вы написать стих о моей шляпе или нет... Я знаю вот что - я не собираюсь превращать себя в посмешище, ходя по Лондону без шляпы. Принесете вы ее или нет?
П о э т :
Я никоим образом не могу участвовать в настройке фортепиано.
Г о с т ь :
Что ж, изобразите все так, словно вы пришли осмотреть батарею. Она стоит у них под окном, и, как мне известно, протекает.
П о э т :
Полагаю, на ней есть художественное украшение.
Г о с т ь :
Да, насколько я помню.
П о э т :
Тогда я отказываюсь смотреть на нее - или подходить близко. Я знаю эти выплавленные из железа украшения. Однажды я видал толстопузого египетского бога по имени Бес, он был намеренно создан уродом, но был не так уродлив, как эти украшения, создаваемые в двадцатом веке машинами. Какое отношение водопроводчик имеет к искусству, почему он смеет создавать украшения...?
Г о с т ь :
Стало быть, вы мне не поможете
П о э т :
Я не буду глядеть на уродливые вещи и слушать уродливые звуки, но я не прочь помочь вам, если вы сможете придумать разумный план.
Г о с т ь :
Больше ничего в голову не приходит. Вы не похожи на водопроводчика или заводящего часы. Больше ничего придумать не могу... Я пережил ужасное событие и не способен спокойно размышлять.
П о э т :
Тогда придется вам оставить свою шляпу ее новой судьбе.
Г о с т ь :
Почему вы не можете придумать план? Если вы поэт, размышления для вас привычны.
П о э т :
Если бы я мог заставить свой мозг хоть на какое-то время опуститься до размышлений о столь абсурдном предмете, как шляпа, несомненно, я смог бы что-либо придумать, но банальность темы не дает приблизиться к ней.
Г о с т ь : {в с т а в а я}
Значит, придется мне самому за ней пойти.
П о э т :
Ради Христа, не надо! Подумайте, к чему это приведет!
Г о с т ь :
Знаю, покажется абсурдным - но не настолько, насколько прогулка без шляпы по Лондону.
П о э т :
Я не это имел в виду... Вы помиритесь. Вы простите друг друга, вы женитесь на ней, у вас появится семья с множеством шумных, пухлых детей как у всех остальных - а Романтика ляжет в гроб. Нет, не звоните в колокольчик. Идите, купите штык - или что там обычно покупают - и присоединитесь к Боснийцам.
Г о с т ь :
Говорю я вам, не могу я сделать этого без шляпы!
П о э т :
Что есть шляпа? Пожертвуете ли вы ей во имя прекрасной гибели? Подумайте о своиз костях, заброшенных и забытых, лежащих, одиноко лежащих на бесконечных золотых песках из-за безнадежной любви. "Лежат одиноко", как писал Китс. Какое слово! Одиноко, в Африке. Беззаботны бедуины мимо днем идут, ночью ж львы ревут - печален глас пустыни...
Г о с т ь :
На самом деле, по-моему, вы зря говорите о пустыне. Боснийцы, как я понимаю, только потому воюют за эту землю, что она - самая плодородная в мире.
П о э т :
И что с того...? О вас вспоминать будут не география и статистика, но златоязыкая Романтика. А именно такой Романтика видит Африку...
Г о с т ь :
Что ж, я иду за шляпой.
П о э т :
Подумайте! Подумайте! Коли вы войдете в эту дверь, вы никогда не падете на землю среди первых Боснийцев. Вы никогда не умрете в далекой, пустынной стране у широкой Сахары. И не прольет она слез по красивому вашему концу, и не назовет себя жестокой без причины.
Г о с т ь :
Тише! Она играет на фортепиано! Кажется мне, она годы будет жалеть о произошедшем. Не вижу в этом ничего хорошего.
П о э т :
Нет. Я ее успокою.
Г о с т ь :
Будь я проклят, если вы это сделаете! Слушайте...! Я не прочь это сказать - будь я проклят, если вы это сделаете!
П о э т :
Успокойтесь. Успокойтесь. Я не это имел в виду.
Г о с т ь :
Тогда что же вы имели в виду?!
П о э т :
Я напишу песни о вашей красивой гибели, веселые песни и печальные... Они будут веселы, ибо вновь расскажут о благородных трубадурских традициях, и печальны, ибо расскажут о вашей печальной гибели и безнадежной любви. Я создам легенды о ваших одиноких костях, говоря... быть может, о том, как некие арабы, найдя их в пустыне у оазиса, прославленного войной, раздумывают, кто любил их. А затем, когда я прочту эти легенды ей, она, быть может, немного порыдает, и тогда я прочту вместо них слова о солдатской славе, о том, насколько она выше нашей мимолетной жизни...
Г о с т ь :
Слушайте, я не знал, что вас ей представили.
П о э т :
Пустяк, пустяк.
Г о с т ь :
Кажется мне, вам чересчур сильно хочется, чтобы в меня вонзилось копье араба... Но вначале я вынесу свою шляпу.
П о э т :
Я вас заклинаю! Заклинаю именем красивых боев, великих дел, неудач, любовных рассказов, поведанных жестоким девам, поведанных зря. Именем больных сердец, разбитых, как прекрасные струны арфы, заклинаю я вас. Заклинаю древним, священным именем Романтики; не звоните в этот колокольчик...
{Гость звонит в колокольчик.}
П о э т : {с а д и т с я , ж а л к и й}
Вы поженитесь. Иногда будете покупать билет и ездить с женой в Париж. А возможно, и до самих Канн. Затем появится судьба, огромная семья, раскинувшаяся так далеко, что края не видит глаз (я употребляю гиперболу). Вы заработаете денег, будете кормить их, будете подобны всем остальным. Не будет возвигнуто монументов в вашу честь, но... {Слуга отвечает на звонок. Гость говорит что-то неслышное. Уходит через дверь}
П о э т : {п о д н я в ш и с ь, в о з д е в а е т р у к у к н е б у}
Да воздигнется медный идол над домом сим, Романтика вновь родилась здесь - да невовремя, и рано скончалась она. {Он садится}
{Входят Рабочий, Клерк и Полисмен. Музыка стихает}
П о л и с м е н:
Что здесь не так?
П о э т :
Все не так. Здесь убивают Романтику.
П о л и с м е н: {Р а б о ч е м у}
Какой-то этот господин странный...
Р а б о ч и й :
Сегодня все странные.
{Вновь начинает звучать музыка}
П о э т :
О Боже!Дуэт...
П о л и с м е н:
Какой-то он странный.
Р а б о ч и й :
Это еще что! Вы второго не видели...
{Занавес}
Конец.
