- Я не совсем здоров, Крис, - сказал мистер Трефри. - Мне как-то не по себе. Завтра я поеду вместе с тобой домой.
- Дядя, позвольте мне послать за доктором Дони.
- Нет, нет! Он мне успеет надоесть, когда я вернусь домой. Для врача он человек очень неплохой, только я терпеть не могу его супчиков... одни кашки да супчики, а поверх всего эти мерзкие лекарства! Пошли ко мне Доминика, девочка. Надо привести себя в порядок! - Он потрогал небритую щеку и запахнул халат на груди. - Взял у хозяина. Когда вернешься, кое о чем поговорим,
Час спустя, когда она вошла к нему в комнату, он спал. Прислушиваясь к его неровному дыханию, она старалась догадаться, о чем он собирался говорить с ней.
У него совсем больной вид! И вдруг ей пришло в голову, что мысли ее заняты совсем не им... Ведь это он возил ее на спине, когда она была совсем маленькой; это он делал ей бумажные треуголки и лодочки; это он учил ее править лошадьми; это у него она сидела на коленях; это он делал подарки без счета и получал в благодарность поцелуи. И теперь он болен, а она думает о другом! Он был для нее олицетворением всего самого дорогого, самого близкого, и все же перед глазами ее стоял образ другого.
Вдруг мистер Трефри проснулся.
- Уж не спал ли я? Кровати здесь чертовски жесткие,
- Дядя Ник, вы мне не скажете, что с ним?
Мистер Трефри взглянул на нее, и Кристиан, не выдержав его взгляда, опустила глаза.
- Он благополучно добрался до Италии; полицейские гнались за ним не очень усердно - сколько лет прошло! От взятки они не отказались. А теперь послушай меня, Крис!
Кристиан подошла поближе, он взял ее за руку.
- Мне бы хотелось, чтобы ты все-таки подумала. Дело не в положении, дело не в деньгах, потому что, в конце концов, у меня всегда найдется... Кристиан отрицательно покачала головой. - Но, - настаивал он дрожащим голосом, - дело в том, что вы люди разного происхождения, а это серьезная вещь, дело в этом анарх... политическом заговоре, дело в разном образе жизни, а это тоже серьезная вещь, и наконец то, к чему я клоню, Крис... дело в самом человеке!
Кристиан отдернула руку. Мистер Трефри продолжал: - Ну, что ж... Я человек старый и люблю тебя, но я должен высказать все, что у меня на уме. Он смелый, он сильный, он серьезный, но у него чертовски горячий норов, он эгоист, и... и тебе нужен не такой муж. Если ты выйдешь за него, то пожалеешь, помяни мое слово. Ты вся в отца, а он был прекрасным человеком, но слишком мягким. С Гарцем вы как земля с железной рудой будете - сколько их не смешивай, все равно врозь!
Он откинул голову на подушки и, протянув руку, сказал печально:
- Поверь мне, дорогая, тебе нужен не такой муж.
Кристиан, отводя глаза, тихо сказала:
- В этом я могу верить только себе.
- Ага! - пробормотал мистер Трефри. - Ты довольно упряма, но упрямство - это еще не сила характера. Ради него ты пожертвуешь всем, ты будешь молиться на него, но первой скрипки в его жизни тебе никогда не играть. Он всегда будет занят самим собой и своей работой, или как он там еще называет свое малевание картин, и в один прекрасный день ты поймешь это. Ты разочаруешься, и, уж само собой разумеется, я не желаю тебе этого, Крис.
Он вытер лоб, на котором выступили капельки пота.
- Вы не понимаете, - сказала Кристиан, - вы не верите в него, вы не можете понять этого. Пусть для него будет главной работа, а не я... пусть я посвящу ему мою жизнь, а он не сможет отплатить мне тем же... мне все равно! Он даст мне то, что может, и мне не надо большего. Если вы боитесь за меня, дядя, если вы думаете, что жизнь у меня будет слишком тяжелой...
Мистер Трефри кивнул.
- Думаю, Кристиан.
- Да, но я не хочу больше жить в теплице, я хочу узнать настоящую жизнь. А если мне придется плохо, то кому какое до этого дело.
Мистер Трефри запустил пальцы в бороду,
- Ага! Вот именно!
Кристиан опустилась на колени.
- Ах, дядя! Я страшная эгоистка!
Мистер Трефри погладил ее по щеке.
- Я попробую вздремнуть, - сказал он. Проглотив подкативший к горлу комок, она тихонько вышла из комнаты.
XX
Волей случая мистер Трефри вернулся на виллу Рубейн в тот самый момент, когда герр Пауль, облачившись в слишком яркий голубой костюм, собрался отбыть в Вену.
Увидев появившийся между тополями экипаж, он приуныл, словно нашкодивший мальчишка. Сунув шляпную коробку Фрицу, он, однако, вовремя оправился и, пока мистеру Трефри помогали войти в дом, весело насвистывал. Он уже давно забыл о своем гневе и теперь заботился только о том, как бы загладить последствия своего поступка; в пристыженных взглядах, которые он бросал на Кристиан и своего шурина, казалось, можно было прочесть мольбу: "Ради бога, не напоминайте мне об этой истории! Вы же видите, ничего страшного не произошло!". Он подошел к приехавшим.
- О! Mon cher! {Дорогой мой (франц.).} Так вы вернулись; теперь я отложу свой отъезд. Вене придется подождать меня... бедная Вена!
Но заметив, что мистер Трефри от слабости еле двигается, он искренне огорчился:
- Что случилось? Вы больны? Боже!
Исчезнув минут на пять, он вернулся со стаканом светлой жидкости.
- Вот! - сказал он. - Помогает от подагры, от кашля, от чего угодно!
Мистер Трефри понюхал, осушил стакан и обсосал усы.
- Ага! - сказал он. - Безусловно помогает! Только удивительно смахивает на джин, Пауль. - Затем, повернувшись к Кристиан, добавил. - А ну, подайте друг другу руки!
Кристиан перевела взгляд с дяди на отчима и наконец протянула руку герру Паулю, который обмахнул ее усами, а потом, когда девушка выходила из комнаты, ошеломленно посмотрел ей вслед.
- Дорогой мой! - начал он. - И вы поддерживаете ее в этой отвратительной истории! Вы забываете о моем положении, вы делаете из меня посмешище. В собственном доме я был вынужден слечь в постель, да, да, буквально слечь в постель, чтобы не казаться смешным.
- Послушай, Пауль, - сердито сказал мистер Трефри. - Читать нотации Крис имею право только я.
- В таком случае, - саркастически заявил герр Пауль, - я уезжаю в Вену.
- Можешь ехать хоть к черту! - сказал мистер Трефри. - И вот, что я тебе скажу... по-моему, это была низость - натравливать полицию на этого юношу... низость и подлость.
Герр Пауль тщательно разделил свою бороду надвое, присел на самый краешек кресла и, положив руки на расставленные колени, сказал:
- Я уже сожалею об этом, mais que diable! {Но какого черта! (франц.).} Он назвал меня трусом... фу, как жарко!.. а я до этого выпил в Кургаузе... я же ее опекун... вся эта история отвратительна... потом еще выпил... я был немного... enfin! - Он пожал плечами. - Adieu {До свидания (франц.).}, дорогой мой; я задержусь немного в Вене; мне надо отдохнуть! - Он встал и пошел к двери, потом обернулся и помахал сигарой. - Adieu! Будьте паинькой, поправляйтесь! Я куплю вам в Вене сигар.
И уходя, он захлопнул за собой дверь, чтобы последнее слово осталось за ним.
Мистер Трефри откинулся на подушки. Тикали часы, на веранде ворковали голуби, где-то открылась дверь и на мгновение послышался детский голосок. Мистер Трефри понурил голову: поперек его мрачного, морщинистого лица легла узкая полоска солнечного света.
Часы вдруг перестали тикать, и по загадочному совпадению голуби на веранде, затрещав крыльями, улетели. Мистер Трефри от неожиданности сделал неловкое движение. Он попытался встать и дотянуться до звонка, но не мог и сел на край кушетки. Со лба его скатывались капли пота, руки терзали грудь. Во всем доме не было слышно ни звука. Он посмотрел по сторонам, попытался позвать на помощь, и опять не хватило сил. Он снова безуспешно пытался дотянуться до звонка, потом сел, и в голову ему пришла мысль, от которой он похолодел.
- Крышка мне, - бормотал он. - Черт побери! Думаю, на этот раз мне крышка!
Позади него раздался голос: - А ну-ка, давайте покажемся, сэр!
- А! Доктор, помогите, будьте добры.
Дони подложил ему под спину подушки и расстегнул рубашку. Так как мистер Трефри не отвечал на его вопросы, он в тревоге потянулся к звонку. Мистер Трефри знаком остановил его.
- Посмотрите сперва, что со мной, - сказал он. Когда Дони осмотрел его, он спросил:
- Ну?
- Что ж, - медленно произнес Дони, - конечно, прихворнули немного.
- Выкладывайте, доктор, говорите прямо, - хриплым шепотом произнес мистер Трефри.
Дони наклонился и нащупал пульс.
- Не знаю, как вы довели себя до такого состояния, сэр! - сказал он грубовато. - Положение скверное. Это все та же старая болезнь, и вы не хуже меня знаете, что это значит. Могу сказать вам только, что отступать перед ней я не собираюсь и сделаю все, что в моих силах, даю слово.
- Я хочу жить.
- Да... да.
- Сейчас я чувствую себя лучше; не поднимайте шума. Было бы очень некстати умереть именно сейчас. Ради моей племянницы, почините меня хоть кое-как.
Дони кивнул.
- Погодите минутку, мне кое-что понадобится, - сказал он и вышел.
Немного погодя на цыпочках вошла Грета. Она наклонилась над мистером Трефри, и ее волосы коснулись его лица.
