— Вот, познакомьтесь. Это он сварил кофе, который вы так нахваливали. Он мой кузен. Но я не могу выйти за него замуж, потому что он младше меня, да и по образованию мне не подходит, — шутливо представила меня Сугунамма.
Девушки засмеялись. Я выскочил из комнаты. «Младше меня и по образованию не подходит». Ну, это ерунда. Сугунамма хорошо ко мне относится — этого мне достаточно.
На следующий день справляли день рождения Вену. Я с раннего утра принялся за стряпню.
Вечером явились друзья Вену. Дом наполнился веселыми голосами. Я подал приготовленные мною кушанья. Праздник вышел на славу.
Какой-то молодой человек в очках обратился к Вену:
— Что случилось с вашим поваром? Сегодня, если я не ошибаюсь, готовил не он?
— Да, тот ушел от нас. А этого мы взяли из нашей деревни, — ответил Вену.
— Несомненно, этот лучше прежнего.
С одной стороны, я был рад, что очкарик похвалил меня, но мне стало больно и неприятно, что Вену так говорит обо мне, да еще при всех. Разве я приехал в Хайдарабад для того, чтобы служить у них поваром? Разве это серьезная работа, о которой я мечтал? Я ушел подальше от гостей и забился в какой-то угол, чтобы меня никто не видел. Вдруг на плечо мне легла чья-то рука. Я вздрогнул.
Бхаскарам!
Бхаскарам был известным в городе врачом и другом Вену. Он часто приходил к ним в дом и всегда приветливо здоровался со мной. На этот раз он заговорил со мной серьезно.
— Я предчувствовал, что ты дойдешь до такого унизительного положения. Ты стал игрушкой для богатых детей. Не нужно было тебе приезжать в этот дом. Конечно, тебе обидно. Но не переживай, я постараюсь помочь тебе. Если тебе что-нибудь будет нужно, сразу обращайся ко мне, — проговорил он и ушел.
В тот вечер я набрался храбрости и подошел к дяде:
— Я хочу работать.
Он с удивлением посмотрел на меня:
— Ты чем-то недоволен?
— Не в этом дело. Но я приехал сюда, чтобы устроиться на работу.
— А зачем люди работают, ты знаешь? Чтобы было на что есть! Сейчас ты не работаешь, но всегда сыт. Что тебе еще надо? Ты у нас как член семьи, ешь то же, что и мы. Тебе этого мало?
Я понимал, что дядя хитрит. Но что было ответить ему?
— Зачем же я в таком случае уехал от брата? Там я тоже был сыт. Но я не хочу прислуживать вам. Я мечтаю о другом. Я хочу жить как человек. Помогите же мне!
— Как ты разговариваешь со старшими! — вспыхнул дядюшка. — Сестра твоя тоже когда-то важничала, а теперь вон до чего докатилась! Пишет, что муж при смерти, просит денег прислать. Тогда ни я, ни брат не нужны были. А теперь, вишь, понадобились. Вот, почитай, какая у нее собачья жизнь, может, ума наберешься. Я тебе предлагаю: оставайся здесь и живи, как жил. А нет — убирайся и подыхай под забором. Подумай и завтра ответь мне.
* * *
Назавтра я сообщил дядюшке о своем решении.
Когда я приехал к сестре и увидел, как болен ее муж, у меня сердце защемило. Он был прикован к постели. С каждым днем ему становилось хуже. Сестра тоже сильно изменилась. Голос не звенел уже, как прежде, глаза погасли. Она не отходила от постели мужа.
С тех пор как я поселился у них, у меня не было ни минуты отдыха. Я готовил, следил за ребенком, бегал за лекарствами — словом, делал все, что мог.
Но как отличалось мое положение в этом доме от того, что было раньше! У брата и у дяди я «прислуживал», мне приходилось подавлять свою гордость, подавлять желания. А это был дом моей сестры, которую я горячо любил. Ради кого мечтал я выучиться и получить хорошую работу? Ради себя и своей сестры. Я готов был отдать всего себя, лишь бы мой зять выздоровел.
Однажды я встретил на улице Бхаскарама. Он подошел ко мне:
— Что же ты не сказал мне, что уезжаешь?
Я молчал.
— А здесь что ты делаешь? Слуга в доме сестры?
— Доктор, не говорите так! — крикнул я.
Он взглянул мне в глаза и немного смягчился. Мне стало неловко за свою вспышку. Ведь он так по-доброму хотел помочь мне.
— Простите меня. Не могли бы вы посмотреть моего зятя? Это совсем недалеко…
По дороге я, как мог, объяснил Бхаскараму происшедшее. Когда мы пришли, Бхаскарам осмотрел зятя, потрепал по щеке племянника и вышел. Я последовал за ним.
— Ты много раз говорил, что хочешь закончить школу. Мне стало жаль тебя, и я устроил так, чтобы ты мог учиться, а ты уехал.
Он хотел сказать еще что-то, но я прервал его:
— Не надо, я больше не хочу учиться. Единственное, чего я хочу, — это чтобы моя сестра была счастлива. Вы осмотрели моего зятя. Помогите ему, чем можете. Помогите ему выздороветь. Этого для меня достаточно.
Он похлопал меня по плечу:
— На земле есть много несчастных, помочь которым не в человеческих силах.
И ушел.
Кого он имел в виду? Меня или моего зятя?
Боже, скажи, что этот несчастный — я!..
Бинадеви
Спасибо за услугу
Дорога плавно огибает виллу — каменную глыбу, застывшую на берегу моря. Вокруг виллы раскинулся огромный сад. Пляж залит лунным светом.
Черный автомобиль бесшумно подкатил к дому. Молодой человек в темном костюме вышел из машины, прошел по саду и поднялся на веранду. Луч карманного фонарика упал на спящего слугу. Человек вошел в дом и стал подниматься по лестнице на второй этаж. Было тихо.
Он почти добрался до второго этажа, когда внезапно столкнулся с кем-то, спускающимся вниз.
— Мэтью! Вор!
На лестнице зажегся свет, и несколько человек выбежало на площадку.
— Регги? Ну и напугал же ты нас!
— Простите, друзья, я немного опоздал, — рассмеялся Регги.
— Мы только начали, присоединяйся, — пригласил Мэтью.
Они поднялись в комнату.
Вечеринка удалась на славу. Приятели повеселились от души и уже собирались расходиться, когда Чалапати, которого после выпивки всегда тянуло ко сну, зевая, спросил:
— А, собственно, по какому это поводу мы собрались?
— Какая разница? Мэтью пригласил, мы все и пришли.
— Нет, почему все-таки?
— Вот пристал! Не будь занудой. Шел бы ты лучше спать?
Но Чалапати заупрямился:
— Пока не скажете, не отстану!
— Почему мы сегодня собрались… — Мэтью посерьезнел, прикурил сигарету. — Вчера вечером, видишь ли, случилась такая история…
* * *
Камала проснулась: сын дышал неровно, его широко раскрытые глаза смотрели в пустоту.
— Что с тобой, сынок? — она потрясла его за плечо.
Сын шевельнул губами, силясь сказать что-то. Камала испугалась. Накануне ему слегка нездоровилось, но сейчас… Словно богиня смерти потянулась к нему.
— Что с тобой, сынок? Ну скажи мне: «Мама, я здоров». Скажи! Я никогда не оставлю тебя одного, никогда не уйду… Прости меня… Я всегда буду с тобой, только скажи, что ты здоров, что у тебя ничего не болит, — повторяла и повторяла Камала.
Они тряслись в повозке рикши. Мальчик безжизненно повис у нее на руках.
— Боже, когда мы приедем, когда?
Звенела цепь на велосипеде рикши.
— В прошлом году он тоже болел, но ведь обошлось…
Полосы лунного света мелькали на черной спине рикши.
— Боже, убей меня, смерть будет для меня счастьем! Это не жизнь, а огненная река. Я не могу, не хочу больше жить, — молилась Камала.
* * *
В кинотеатрах начался последний сеанс. Улицы опустели. Из окон приемного отделения виднелось серебристое здание самой больницы. Сейчас здесь тихо и пусто. На крыльце спит пьяный слуга Симхачалам. В комнате громко отстукивают время настенные часы. Медсестра Сароджи с упоением читает книгу. Книга полна любовных перипетий, и сердце Сароджи трепещет и бьется.
— Дяденька! Дяденька! — слышится снаружи робкий голос.
Симхачалам не просыпается.
— Родимые, помогите!
— Что случилось? — из отделения выходит Сароджи.
— Сыночек мой заболел, помогите…
Сароджи внимательно оглядела Камалу: тощая, как смерть, в отрепьях, она показалась ей дурным сном, вдруг обернувшимся явью.
— Не могла отвезти его в другое место? — недовольно пробурчала Сароджи. — Ну, заходи.
Сароджи растолкала Симхачалама и послала его за дежурным врачом.
— Сестра, сынишке хуже…
— Врача нигде нет. Может, он в кино ушел? — вернулся Симхачалам.
— Кто сегодня дежурит? — спросила Сароджи.
— Господин Мэтью.
Мэтью и на самом деле пошел было в кино, но по дороге встретил свою давнюю приятельницу, и они отправились прогуляться по пляжу. Поэтому, сколько Симхачалам ни искал, он не смог найти его.
Был уже час ночи, когда в дежурное отделение зашел Регги. Он тоже работал в этой больнице. Глядя на его открытое и доброе лицо, каждый понимал, что этот человек не может солгать, не может поступить дурно.
Камала отрешенно сидела на кушетке рядом с сыном. Когда вошел врач, она вскочила. Регги подошел к ребенку, пощупал пульс.
