Ознакомительная версия.
Бедняжка! Подол ее голубого фланелевого пеньюара сложен вдвое вокруг поясницы — так теплее. Пеньюару лет сто; Роуз его уже, кажется, не замечает. Забрать бы у нее эту заношенную вещицу, а потом вернуть через месяц… Наверное, сестра и пальцем бы к нему не притронулась от отвращения. Впрочем, мне ли говорить? Мой пеньюар еще два года назад превратился в тряпку — в него как раз завернут горячий кирпич.
Спальня у нас просторная и необыкновенно пустая. От прежней обстановки осталась только кровать с пологом, и та дышит на ладан; хорошую мебель мы постепенно распродали, взамен купив у старьевщиков лишь самое необходимое. К примеру, платяной шкаф без дверцы. Или бамбуковый туалетный столик — с виду настоящий раритет! Подсвечник у моей кровати стоит на помятом жестяном кофре ценой в шиллинг, у Роуз свеча на комоде, выкрашенном под мрамор, а скорее под бекон.
Еще у меня есть собственный эмалированный кувшин и тазик на треноге. Это добро отдала хозяйка «Ключей» в ответ на мое замечание, что в хлеву от них все равно проку нет. Очень сокращает очередь в ванную утром и вечером. А больше всего мне нравится деревянный резной подоконник. Хвала Небесам, продать его невозможно: вместе с многостворчатым окном он надежно встроен в толщу стены. Несколько маленьких ромбовидных окон смотрят в сад. В углу вход в круглую башню. С детства ее обожаю! Внутри вьется каменная лестница; некоторые ступени раскрошились, но еще можно подняться на верхнюю площадку с зубчатым парапетом или спуститься в гостиную.
Пожалуй, к мебели причислю и мисс Блоссом — одноногий портновский манекен с выразительными формами, облаченный в проволочную юбку. Дурачась, мы воображаем, что мисс Блоссом — умудренная опытом женщина, в прошлом барменша. И будто бы в разговоре у нее проскальзывают фразочки вроде: «Что ж, золотко, таковы мужчины» и «Главное — окрутить его, голубчика».
Вандалы Викторианской эпохи нагородили в доме немало лишнего, а вот разделить комнаты коридорами им в голову не пришло. Ходим туда-сюда через все спальни. Через нашу только что проплыла Топаз в белой ночнушке — куске ситца с отверстиями для головы и рук (современное белье, по ее мнению, слишком заурядно). Ни дать ни взять жертва, бредущая на эшафот. А на самом деле в ванную.
Мачеха с отцом спят в большой комнате, дверь которой выходит на лестницу в кухню. Наши спальни разделяет небольшое помещение — студия Топаз, — мы зовем его «буферное государство». Комната Томаса располагается на другой стороне лестничной площадки, рядом с ванной.
Интересно, не за отцом ли пошла Топаз? Прошествовать по крепостной стене в ночной сорочке вполне в ее духе. Надеюсь, не за ним; он ужасно бранится, если она врывается в караульню. Мы-то с детства приучены не приближаться к отцу, пока не позовет, — вот он думает, что и Топаз должна ходить по струнке.
Несколько минут назад мачеха вернулась. Значит, из дома не выходила. Похоже, ей хотелось посидеть с нами, но мы сделали вид, будто этого не замечаем. Вскоре из родительской комнаты донеслись звуки лютни. Сам инструмент мне нравится, но от него столько шума! И мелодии какие-то негармоничные.
Зря я так недружелюбно обошлась с Топаз. Теперь совестно. Просто вечер был слишком насыщенный, одни разговоры.
К восьми часам с новой стопкой книг пришла мисс Марси. Ей около сорока, но, несмотря на поблекшее лицо, выглядит она почему-то молодо. Она миниатюрна, смешлива, часто моргает глазами, любимое восклицание: «Вот так так!» Думаю, учитель мисс Марси отличный. Ее специальность — народные песни, полевые цветы и страноведение. В деревню она переехала из Лондона более пяти лет назад. Поначалу ей здесь не нравилось («не хватало городских развлечений»), однако потом она открыла для себя маленькие сельские радости и теперь пытается заинтересовать ими местных.
Пользуясь положением библиотекаря, мисс Марси откладывает для нас свежие, только поступившие книги. Вот сегодня, после очередной доставки, отложила для отца детектив его любимого автора. Новенький, позапрошлогодний!
— О! Это надо скорее отдать Мортмейну! — воскликнула Топаз и поспешила в караульню.
Мачеха зовет отца Мортмейном, поддерживая иллюзию, будто он по-прежнему известный писатель. И вообще ей наша редкая фамилия нравится.
Вернулись они вместе — отец хотел поблагодарить мисс Марси. В кои-то веки его радость казалась искренней.
— Не могу без детективов! Читаю все подряд: хорошие, плохие, посредственные… — улыбаясь, говорил он. — Но классический — это особое удовольствие! Одно из редчайших в жизни.
Мисс Марси призналась, что роман не читал даже викарий. Отец, просияв, послал ей воздушный поцелуй.
— Ах, спасибо, мистер Мортмейн! То есть я имею в виду… — Она смущенно заморгала. — Вот так так!
Завернувшись в плед, словно в тогу, отец ушел к себе в необычайно приподнятом настроении.
— Ну как он? — скорбным шепотом спросила мисс Марси, едва мы остались одни. Можно подумать, отец при смерти или не в своем уме!
Сестра ответила, что, мол, жив-здоров, а толку нет. Гостья оторопела.
— Роуз огорчена нашим бедственным положением, — пояснила я.
— Не стоит обременять мисс Марси семейными заботами, — торопливо сказала Топаз. В адрес отца она и намека на упрек не потерпит: сразу встает горой на его защиту.
Учительница возразила, что наши заботы ничуть ее не обременят. (По-моему, жизнь в замке для нее олицетворяет исключительно романтику.)
— Не смогу ли я помочь советом? — застенчиво поинтересовалась она. — Иногда взгляд со стороны…
И правда, почему бы не выслушать практичную женщину вроде мисс Марси? Именно она принесла мне учебник по стенографии. Конечно, мать учила не обсуждать семейные дела в деревне, и чувства преданной отцу Топаз я уважаю, но… вдруг будет польза? Пусть знает, что мы разорены.
— Если бы вы придумали, как нам заработать денег… — сказала я.
— Точнее, правильно их распределить. Творческие люди, как правило, непрактичны. Устроим совещание! — оживленно воскликнула гостья, будто созывая детей на игру.
Учительнице явно хотелось нам помочь, отвергнуть ее затею было бы невежливо; впрочем, Роуз с Топаз от отчаяния и не пытались возражать.
— Бумагу и карандаши! — хлопнув в ладоши, велела мисс Марси.
Писчая бумага — редкий гость в нашем доме. Жертвовать роскошной тетрадью, за которую уплачено шесть пенсов викарию, я не собиралась. В конце концов, учительница выдернула страницы из середины библиотечной ведомости. Приятно обкрадывать правительство! Мы уселись вокруг стола, назначив председателем мисс Марси. Она заметила, что ей придется еще вести протокол за секретаря.
Исследование финансового положения семьи Мортмейн
Присутствующие:
Мисс Марси (председатель)
Миссис Джеймс Мортмейн
Мисс Роуз Мортмейн
Мисс Кассандра Мортмейн
Томас Мортмейн
Стивен Колли
Начали с расходов.
— Во-первых, арендная плата, — объявила мисс Марси.
Аренда составляет сорок фунтов в год. Не так уж много для огромного замка, но земли у нас всего несколько акров. Земледельцам руины мешают, вдобавок по деревне ходят слухи о привидениях. Чушь, конечно! Нет здесь привидений (кое-что странное бродит порой по насыпи, однако к дому не приближается). А вообще, аренду мы не платим третий год. Тем не менее, богатый владелец замка всегда присылал нам к Рождеству окорок из своего поместья Скоутни-Холл, что в пяти милях отсюда. В ноябре прошлого года старый джентльмен умер. Как же мы соскучились по окороку!
— Говорят, в Скоутни-Холл приезжают наследники, — сказала учительница, выслушав наши объяснения. — Уже взяли к садовникам двух ребят из деревни. Что ж, пометим эту статью расходов как «необязательная». А как с питанием? Нельзя ли урезать сумму до пятнадцати шиллингов на человека в неделю? Скажем, фунт на человека, включая свечи, масло для ламп и чистящие средства?
Шесть фунтов в неделю на семью! Мы разразились громким хохотом.
— Думаю, мисс Марси нужно для начала узнать истинное положение дел, — заговорила Топаз. — В этом году доходов нет и не предвидится.
— Я не знала, что все так плохо, — пунцовея, пробормотала мисс Марси. — Но, миссис Мортмейн, дорогая, есть же какие-то деньги?
Мы вкратце обрисовали ситуацию. За январь и февраль у нас не прибавилось ни пенса. В прошлом году отец получил из Америки сорок фунтов — там еще неплохо продается его книга. Три месяца Топаз позировала в Лондоне: восемь фунтов сэкономила, пятьдесят взяла в долг; двадцать фунтов удалось выручить в Кингз-Крипте за комод. На них и живем с Рождества.
— Итак, доход за прошлый год сто восемнадцать фунтов, — записала мисс Марси.
Пришлось торопливо пояснить, что к доходам нынешнего года эта цифра отношения не имеет: хорошей мебели на продажу не осталось, богатые кредиторы Топаз разъехались, да и авторские гонорары отца со временем только сокращаются.
Ознакомительная версия.
