- Я пока налью чай... а то дети проголодались.
- Да, только обязательно слушай, дай сделаю громче.
Послышались первые звуки мелодии, исполняемой на скрипке. Вслед за тем громкость музыки убавилась, уступив место хорошо поставленному голосу диктора: "В то морозное зимнее утро Пьер разглядел из своего укрытия на чердаке амбара перекрестный огонь первых выстрелов. Две армии сражались в нескольких километрах от фермы. Если бы только он мог прийти на помощь своим, пронеслось у него в голове. Внезапно в амбаре раздался какой-то шум, Пьер замер на своей подстилке из сена.
- Пьер, это я, не бойся...
- Мари... так рано.
- Пьер, не бойся...
- Единственное, чего я боюсь, это грезить, пробудиться и больше не увидеть тебя... там... твой силуэт в дверном проеме, а за тобою - мерцанье розоватое души..."
- Мабель, скажи, ведь самое прекрасное, когда ты влюблена.
- Т-с-с!
- "Пьер... тебе не холодно? Пашни побелели от инея, но мы можем спокойно разговаривать, он ушел в селение.
- Почему так рано? разве он не ходит всегда в полдень?
- Он боится, что позже не получится, если сражение затянется. Поэтому я пришла сейчас сменить тебе повязку.
- Мари, дай взглянуть на тебя... Что у тебя с глазами, ты случаем не плакала?
- Пьер, ты что говоришь. Мне некогда плакать.
- А если б выдалось время?
- Если б выдалось... я плакала бы безмолвно.
- Как сегодня.
- Пьер, дай сменю тебе повязку, да, вот так, тогда я смогу снять кусок холста, пропитанный настоем трав, посмотрим, помогло ли это незатейливое полевое средство.
Мари принялась снимать повязку, которой была обмотана грудь ее возлюбленного. Как в полях Франции разворачивалось сражение, так и в сердце Мари бились две противоборствующие силы: прежде всего ей хотелось увидеть, что рана зарубцевалась, благополучно увенчав ее неустанные заботы, хотя она не очень верила в целебную силу этих жалких полевых трав; однако если рана зажила... Пьер скорее всего покинет это место, удалится, и, возможно, навсегда.
- Сколько раз я обматывала повязкой твою грудь, тебе не больно, пока я снимаю?
- Нет, Мари, ты не можешь причинить мне боль, ты слишком нежна для этого.
- Что за глупости ты говоришь! Я до сих пор помню твои вопли в тот день, когда промывала рану.
- Мари... зато из твоих уст я никогда не слышал жалоб. Скажи, какие чувства ты испытала бы, погибни я в сражении?
- Пьер, не говори так, мои руки дрожат, и я могу сделать тебе больно... Осталось лишь снять кусок холста, пропитанный настоем трав. Не шевелись.
Перед глазами Мари предстало - без повязок - решение Судьбы".
Вслед за ритмичной и современной музыкальной заставкой послышалось рекламное объявление, посвященное зубной пасте, обладающей длительным гигиеническим действием.
- Тебе нравится, Нене?
- Да, постановка хорошая, но она играет не очень. - Нене побоялась хвалить работу исполнительницы женской роли, памятуя о том, что Мабели не нравились аргентинские актрисы.
- Ты что, она изумительна, мне нравится, - возразила Мабель, вспоминая, что Нене никогда не умела судить о кино, театре и радио.
- Она впервые отдалась ему в амбаре или еще раньше, будучи не замужем?
- Нене, конечно раньше! не видишь, что это давняя любовь?
- Ясно, она не может тешить себя иллюзиями, раз уже ему отдалась, я-то подумала: если бы она не отдалась ему раньше, когда они были молоденькими, а в амбаре он лежал раненый и между ними ничего не могло случиться, тогда он вернулся бы к ней охотнее.
- Это здесь ни при чем, если любит - значит, любит...
- Ты уверена? Как же ей добиться, чтоб он вернулся за ней после войны?
- Это зависит от мужчины, если он рыцарь и держит слово... Молчи, уже начинается.
"Перед ее глазами предстало - без повязок - предначертание судьбы. Мари увидела с радостью, изумлением, болью... что рана затянулась. Бальзам возымел свое действие, а сильный от природы организм Пьера сделал остальное. Но если бы Мари решила... этот рубец мог вновь разойтись, стоило ей только слегка вонзить ногти в новую, свежую, еще прозрачную кожицу, соединявшую края зияющей раны.
- Мари, скажи, я выздоровел?.. почему ты не отвечаешь?
- Пьер...
- Да, скажи скорее, я могу присоединиться к моим войскам?
- Пьер... ты можешь отправляться в путь, рана закрылась.
- Я отправляюсь! мой долг сражаться за наших, потом я вернусь и, если надо, готов с ним сразиться грудь с грудью... и тебя освободить.
- Нет, только не это, он лютый, подлый зверь, способный вероломно напасть сзади".
- Мабель, почему она вышла за такого гнусного мужа?
- Не знаю, я пропустила много глав, наверное, она боялась остаться в девах и одна.
- Она была сиротой?
- Даже будь у нее родители, она, видно, хотела завести свой дом, ну дай послушать.
- "Как ты можешь быть столь уверен, что непременно вернешься?"
Вслед за ритмичной и современной музыкальной заставкой послышалось рекламное объявление, посвященное туалетному мылу, производимому той же фирмой, что рекламировала уже воспетую ранее зубную пасту.
- Нене, я тебя убью, из-за тебя не расслышала, нет... это я в шутку, съем-ка я трубочку с кремом! раздамся как бочка.
- А Гузя? как поживает?
- Лучше некуда, не захотела возвращаться к нам работать, на меня больше и не взглянула, после всего, что я для нее сделала...
- А на что она живет?
- Стирает на заказ в своей хижине, вместе с тетей. У соседа умерла жена, у него дом с собственным участком, они ему готовят, смотрят за детьми, не бедствуют. Но какая Гузя неблагодарная, вот люди, чем больше им добра делаешь, тем хуже...
Далее рассказчик обрисовал положение французских войск. Они были окружены, обречены постепенно терять силы. Если бы Пьер добрался до своих, он лишь пополнил бы списки убитых. Но хитроумный капитан задумал в высшей степени дерзкий маневр: он переоденется в форму противника и будет сеять смятение в рядах немцев. Мари между тем противостояла мужу.
- Мабель, ты была бы способна на такую жертву?
- Не знаю, думаю, я бы расковыряла его рану, тогда бы он не пошел снова воевать.
- Конечно, если бы он догадался, он бы навеки ее возненавидел. Бывает, оказываешься между двух огней, правда?
- Знаешь, Нене, мне кажется, все уже расписано, я фаталистка, можешь ломать себе голову, придумывать, планировать всякое, а потом все выходит наоборот.
- Думаешь? По-моему, надо идти ва-банк, хоть раз в жизни. Я вечно буду жалеть, что не сумела рискнуть.
- Чем, Нене? выйти замуж за больного человека?
- Зачем ты это говоришь? зачем поднимаешь эту тему, если я говорила о другом?
- Не сердись, Нене, но кто мог подумать, что Хуан Карлос кончит этим?
- Теперь он больше печется о здоровье?
- Ты с ума сошла. Он только и делает, что увивается за женщинами. Не пойму только, как они не боятся заразиться.
- Ну... кто-то, видно, не знает. Раз Хуан Карлос такой красавец...
- Да все они распутные.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Тебе лучше знать!
- О чем? - Нене почувствовала, как перед ней вот-вот разверзнется бездна, голова пошла кругом, ноги подкосились.
- Ни о чем, видно, что ты...
- Ах, Мабель, что ты хочешь сказать?
- У тебя с Хуаном Карлосом не было... ну, этого, сама знаешь.
- Ты ужасна, Мабель, в краску меня вгоняешь, разумеется, ничего не было. Но я его любила, не отрицаю, я имею в виду, как жениха.
- Слушай, успокойся, до чего ты нервная.
- Но ты что-то хотела сказать. - Головокружение неодолимо охватило ее, она жаждала узнать, что скрывается в глубине той бездонной пропасти.
- Что похоже, когда у женщин бывает что-то с Хуаном Карлосом, они потом не хотят с ним расставаться.
- Ну, он очень красивый парень, Мабель. И такой обольстительный.
- Ах, ты не желаешь понять.
- Если французские войска перейдут в наступление, нам лучше уйти отсюда, жена. И поскорее, с этими тюками сена и этими формами для сыров. Ты день ото дня все нерасторопнее и даже дрожишь от страха, дура набитая!
- Куда мы пойдем?
- К моему брату, не понимаю, почему он не вернулся сюда.
- Нет, только не к нему, нет.
- Не смей перечить, а то сейчас получишь оплеуху, ты знаешь, какая у меня тяжелая рука".
- Она что, дает себя бить? вот глупая!
- Ну... Мабель, может, она ради детей, у нее есть дети?
- Вроде есть. Я убью всякого, кто осмелится поднять на меня руку.
- Мабель, до чего мерзавцы эти мужчины...
- Не все, дорогая.
- Я имею в виду, мужчины, которые распускают руки.
Рассказчик простился со слушателями до завтра, прервав бурную сцену неистовую перепалку Мари и ее мужа. За этим последовала музыкальная заставка и, наконец, еще одно, совместное восхваление уже упомянутых зубной пасты и мыла.
- Но все-таки, Мабель, чего это я не хочу понять из сказанного тобой о Хуане Карлосе? - Нене продолжала игру, устремляясь к собственной погибели.
- Что женщины не хотели с ним расставаться... из-за того, что бывает в постели.
