Испугались? Шумный социал-демократ (вставая). Мендоса, с ними охрана. Ой, спасайся кто
может! Мрачный социал-демократ. У выхода из долины - два броневика с солдатами. Анархист. Они стреляли в воздух. Это сигнал.
Стрэйкер насвистывает свою излюбленную песенку, которая
в ушах бандитов отдается похоронным маршем.
Тэннер. Это не охрана, а экспедиция, снаряженная для поимки вашей банды. Нам
тоже советовали подождать ее, но я торопился. Шумный социал-демократов (в паническом ужасе). Господи боже мой, а мы тут
сидим и дожидаемся их! Скорей бежим в горы! Мендоса. Дались вам эти горы, болван. Вы что, испанец? Первый же встречный
пастух вас выдаст. И потом все равно они уже на расстоянии выстрела от
нас. Шумный социал-демократ. Но... Мендоса. Довольно! Предоставьте мне действовать. (Тэннеру.) Ведь вы нас не
предадите, друг? Стрэйкер. К кому это вы лезете в дружбу? Мендоса. Вчера преимущество было на моей стороне. Грабитель бедных был в
руках у грабителей богатых. Вы протянули мне руку; я пожал ее. Тэннер. Я не стану предъявлять никаких обвинений, друг. Мы приятно провели у
вас вечер - вот и все. Стрэйкер. На меня не надейтесь. Я руки не протягивал никому. Мендоса (обернувшись к нему, веско). Молодой человек, если меня будут
судить, я во всем признаюсь и расскажу, что меня заставило бросить
Англию, семью и честную жизнь. Вы хотите, чтобы почтенное имя Стрэйкер
вывалялось в грязи испанского уголовного суда? Полиция меня обыщет.
Найдут фотографию Луизы. Она будет напечатана во всех газетах. Помните:
это будет дело ваших рук. Стрэйкер (в бессильной ярости). Плевать мне на суд. Самое для меня скверное
- это видеть наше имя рядом с твоим. Грязный шантажист, вот ты кто! Мендоса. Такие выражения недостойны брата Луизы. Но это не важно: вы будете
молчать; а больше нам ничего не надо. (Оборачивается к своим
приспешникам, которые испуганно пятятся назад, к пещере, как бы желая
спрятаться за его спиной.)
В это время со стороны шоссе появляется оживленная
группа путешественников, одетых по-дорожному. Впереди
всех Энн, которая тотчас же подходит к Тэннеру, за нею
Вайолет под руку с Гектором и Рэмсденом. Мендоса
неторопливо усаживается на своем президентском камне,
рядовые его армии выстраиваются позади, а фланги
занимает штаб: справа Дюваль и Анархист, слева оба
социал-демократа.
Энн. Да это Джек! Тэннер. Пропал! Гектор. Ну конечно, он. Я говорил, что это вы, Тэннер. У нас шина спустила
от прокола; дорога усеяна гвоздями. Вайолет. Что это за люди и что вы тут у них делаете? Энн. Почему вы уехали, ни слова никому не сказав? Гектор. За вами букет роз, мисс Уайтфилд. (Тэннеру.) Когда мы узнали о вашем
отъезде, мисс Уайтфилд держала со мной пари на букет роз, что моему
автомобилю не догнать ваш ближе, чем в Монте-Карло. Тэннер. Но это дорога вовсе не на Монте-Карло. Гектор. Неважно. Мисс Уайтфилд выслеживала вас на всем пути. Это настоящий
Шерлок Холмс в юбке. Тэннер. Сила Жизни! Я погиб! Октавиус (вприпрыжку вбегает со стороны дороги и останавливается между
Тэннером и Стрэйкером). Джек, дружище, как же я рад, что ты цел и
невредим. Мы боялись, что ты попал в плен к бандитам. Рэмсден (вглядываясь в Мендосу). Лицо вашего друга кажется мне знакомым.
Мендоса вежливо встает и, улыбаясь, подходит к Энн и
Рэмсдену.
Гектор. Как странно: и мне тоже. Октавиус. Я прекрасно знаю вас, сэр; не могу только вспомнить, где мы с вами
встречались. Мендоса (к Вайолет). А вам мое лицо незнакомо, мэм? Вайолет. Очень знакомо; но у меня такая скверная память на имена. Мендоса. Это было в отеле "Савой". (Гектору.) Вы, сэр, часто завтракали там
с этой дамой. (Указывает на Вайолет.) Вы, сэр (Октавиусу), не раз
обедали с этой дамой (Энн) и ее матерью перед спектаклем в
Лицеум-театре. (Рэмсдену.) А вы, сэр, часто ужинали в обществе
(понизив голос до конфиденциального, но вполне отчетливого шепота)
разных дам. Рэмсден (сердито). А вам какое до этого дело, хотел бы я знать? Октавиус. Как же так, Вайолет? Я считал, что вы с Мэлоуном были едва знакомы
до этой поездки? Вайолет (раздраженно). Этот человек, вероятно, служил в "Савое" метрдотелем. Мендоса. Официантом, мэм. У меня обо всех вас сохранились наилучшие
воспоминания. Судя по вашей щедрости ко мне, я мог заключить, что все
вы очень приятно проводили там время. Вайолет. Какая дерзость! (Поворачивается к нему спиной и, опираясь на руку
Гектора, начинает взбираться на скалу.) Рэмсден. Довольно, друг мой. Надеюсь, вы не рассчитываете, что эти дамы
отнесутся к вам как к знакомому на том основании, что вы им
прислуживали за столом? Мендоса. Простите, это вы первый заговорили о том, что мы знакомы, и дамы
последовали вашему примеру. Но так или иначе, после этого проявления
дурных манер, свойственных вашему классу, инцидент исчерпан. Впредь
потрудитесь обращаться ко мне со всем уважением, как к постороннему
человеку и такому же путешественнику, как вы. (Высокомерно
отворачивается и снова занимает свое президентское место.) Тэннер. Ну вот! За всю поездку мне впервые встретился человек, способный
здраво рассуждать, - и каждый из вас инстинктивно торопится оскорбить
его. Даже Новый человек и тот не лучше других. Генри! Вы вели себя, как
самый последний джентльмен! Стрэйкер. Джентльмен! Ну уж нет! Рэмсден. В самом деле, Тэннер, этот ваш тон... Энн. Не слушайте его, дединька. Неужели вы к нему еще не привыкли? (Берет
его под руку и ласково уводит к скале, куда уже взобрались Вайолет и
Гектор.)
Октавиус, как собачка, бежит за ними.
Вайолет (со скалы). А вот и солдаты. Они соскакивают с машин. Дюваль (в полном ужасе). О, nom de Dieu! [Черт возьми! (франц.)] Анархист. Дураки! Теперь государство раздавит вас только потому, что вы
пощадили его по наущению политических прихвостней буржуазии. Мрачный социал-демократ (готовый спорить до последней минуты). Напротив,
только через захват государственного аппарата... Анархист. Пока что этот аппарат сейчас вас захватит. Шумный социал-демократ (ополоумев от страха). Да бросьте! Что мы тут делаем?
Чего мы ждем? Мендоса (сквозь зубы). Продолжайте. Спорьте о политике, болваны; почтеннее
занятия не придумаешь. Продолжайте, говорят вам.
На участке дороги, господствующем над котловиной,
показывается отряд солдат. Бандиты, борясь с мучительным
желанием спрятаться друг за друга, стараются сохранить
по возможности непринужденный вид. Мендоса встает,
величественный в своей неустрашимости. Офицер,
командующий отрядом, спускается в котловину; он
подозрительно оглядывает бандитов; затем переводит
взгляд на Тэннера.
Офицер. Что это за люди, сеньор Ingles? Тэннер. Моя охрана.
Мендоса низко кланяется с мефистофельской улыбкой.
Невольная усмешка пробегает по лицам бандитов. Все
приподнимают шляпы, кроме анархиста, который, скрестив
руки на груди, бросает вызов государству.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Сад перед виллой в Гренаде. Кто хочет знать, как это
выглядит, пусть поедет туда и посмотрит. Для общего
представления можно упомянуть цепь холмов, усеянных
виллами, Альгамбру на вершине одного из них и довольно
большой город в долине, куда сбегаются пыльные белые
дороги, кишащие ребятишками, которые, чем бы они ни были
заняты, машинально клянчат милостыню, протягивая цепкие
коричневые ручонки; впрочем, это описание, если не
считать Альгамбры, попрошаек и цвета дорог, так же
приложимо к Испании, как и к Сэррею. Разница только в
том, что сэррейские холмы невысоки и безобразны и с
большим правом могли бы называться сэррейскими
бородавками, тогда как испанские холмы сродни горам:
мягкость контуров, скрадывающая их высоту, не уменьшает
их величественности.
Сад, о котором идет речь, расположен на холме напротив
Альгамбры, а вилла отделана с дорогостоящей
претенциозностью, - как всякая вилла, предназначенная
для помесячной сдачи внаем с полной обстановкой богатым
американским и английским путешественникам. Если стать
на лужайке в нижнем конце сада и посмотреть на вершину,
линия горизонта совпадет с каменной балюстрадой
выложенной плитняком террасы на фоне бесконечного
пространства. Между нами и этой террасой будет тогда
находиться цветник с фонтаном в центре, вокруг которого
в строгом порядке размещены геометрически правильные
клумбы, дорожки, посыпанные гравием, и аккуратно
подстриженные тисовые деревья. Цветник расположен выше
нашей лужайки; туда ведет несколько ступеней в середине
уступа. Терраса, в свою очередь, выше цветника, и нужно
подняться еще на несколько ступеней, чтобы, облокотясь
на балюстраду, полюбоваться прекрасным зрелищем города в
