кормчий природы. И вот вам решение нашего спора: быть в аду - значит
нестись по воле волн; быть в раю - плыть, слушаясь руля. Дьявол. Прямехонько на ближайшую мель. Дон Жуан. Вздор! Какой корабль чаще садится на мель или идет ко дну
несущийся по воле волн или направляемый кормчим? Дьявол. Ну-ну, ладно, сеньор Дон Жуан, ступайте своей дорогой. Я предпочитаю
быть господином своей судьбы, а не орудием бредущих ощупью высших сил.
Я знаю, что на красоту приятно смотреть, что музыку приятно слушать,
что любовь приятно чувствовать и что обо всем этом приятно думать и
говорить. Я знаю, что понимать толк во всех этих ощущениях, эмоциях и
занятиях - значит быть изощренным и утонченным существом. Что бы ни
говорилось обо мне с амвонов церквей, я знаю, что в высшем обществе
Князя Тьмы повсюду считают джентльменом; и этого мне достаточно. Что же
до вашей Силы Жизни, которая вам кажется непреодолимой, так тому, кто
наделен характером, ничего не стоит ее преодолеть. Но если вы от
природы вульгарны и легковерны, как все реформаторы, она сначала
предаст вас во власть религии, и вы будете кропить младенцев водой,
чтобы спасти от меня их души; затем от религии бросит вас к науке, и вы
избавите младенцев от водных процедур, но зато станете впрыскивать им
болезнь, чтобы спасти их от риска заразиться ею случайно; затем вы
пуститесь в политику и сделаетесь игрушкой продажных бюрократов или
приспешником честолюбивых хвастунов; в конце же концов придет старость,
а с ней отчаяние, упадок воли и крах надежд, праздные сожаления о самой
пагубной и глупой из жертв - о принесенной в жертву способности
наслаждаться; и это будет достойное возмездие глупцу, который гонится
за лучшим, не успев захватить хорошее. Дон Жуан. Но я, по крайней мере, не буду скучать. Это во всяком случае,
неоспоримое преимущество служения Жизненной Силе. Прощайте же, сеньор
Сатана! Дьявол (дружелюбно). Прощайте, Дон Жуан. Я часто буду вспоминать наши
интересные беседы на отвлеченные темы. Желаю вам счастья. Есть люди - я
уже раз говорил об этом,- которым рай по душе. Но если случится что вы
измените свои взгляды, прошу не забывать, что у нас всегда открыты
ворота для блудного сына. Если когда-нибудь вы почувствуете, что
сердечный жар, искренняя, непринужденная симпатия, невинные наслаждения
и теплая, дышащая, трепетная реальность... Дон Жуан. Почему не сказать прямо: плоть и кровь, хотя для нас эти
банальности и отошли уже в область прошлого. Дьявол (сердито). Вот как, Дон Жуан, вы меня попрекаете моим же дружеским
напутствием? Дон Жуан. О нет, ничуть. Но, видите ли, у циничного дьявола хоть есть чему
поучиться, а сентиментального я просто не в силах выносить... Сеньор
командор, вы знаете, где расположена граница между адом и раем. Не
откажите указать мне путь. Статуя. Так ведь эта граница - всего лишь различие между двумя точками
зрения на вещи. Любая дорога приведет вас туда, если вы этого
действительно хотите. Дон Жуан. Отлично. (Кланяется донне Анне.) Сеньора - ваш слуга! Донна Анна. Нет, нет, я иду вместе с вами. Дон Жуан. Я найду свой путь в рай, Анна; но вашего мне не найти. (Исчезает.) Донна Анна. Какое безобразие! Статуя (кричит ему вслед). Bon voyage, [Счастливого пути (франц.)] Жуан! (В
виде прощального приветствия посылает ему свои громогласные аккорды.
Слабый отзвук первой таинственной мелодии слышится в ответ.) Вон он,
пошел! (Шумно переводит дух.) Ффуу! Ну и язык! В раю этого не потерпят. Дьявол (мрачно). Его уход - политическое поражение для меня. Не могу
удержать здесь ни одного из этих служителей культа Жизни. Все уходят.
Это самая большая потеря с тех пор, как ушел голландский художник
тот, что с одинаковым удовольствием писал семидесятилетнюю ведьму и
двадцатилетнюю Венеру. Статуя. Я помню, он потом явился в рай. Рембрандт? Дьявол. Да, да, Рембрандт. Что-то в них во всех есть противоестественное. Не
прислушивайтесь к их проповедям, сеньор командор: это опасно. Не
гонитесь за сверхчеловеческим, это кончается огульным презрением ко
всему Человеческому. Для человека лошадь, собака и кошка всего лишь
виды, стоящие за пределами духовного мира. А для Сверхчеловека мужчина
и женщина тоже всего лишь виды и тоже стоят за пределами духовного
мира. Дон Жуан был добр к женщинам и любезен с мужчинами, точно так же,
как ваша дочь была добра к своим собакам и кошечкам, но подобная
доброта есть по сути дела отрицание того, что только человеку присуща
душа. Статуя. А что это за штука такая - Сверхчеловек? Дьявол. О, это последний крик моды у фанатиков Силы Жизни. Вам не
приходилось встречать в раю, среди недавно прибывших, одного
сумасшедшего из немецких поляков... как бишь его?.. Ницше! Статуя. Никогда не слыхал. Дьявол. Да, он было явился сюда, но потом опомнился. Я возлагал на него
кое-какие надежды; к сожалению, он оказался ярым поборником Силы Жизни.
Вот он-то и выкопал этого Сверхчеловека, который, к слову сказать,
ровесник Прометею. И в двадцатом веке, когда людям окончательно надоест
мир, плоть и ваш покорный слуга, они уцепятся за эту новейшую из старых
причуд. Статуя. Сверхчеловек - неплохо для боевого клича! А хороший боевой клич
это, знаете ли, половина дела в сражении. Хотел бы я посмотреть на
этого Ницше. Дьявол. К сожалению, он встретил здесь Вагнера и затеял с ним свару. Статуя. Не мудрено! Я и сам предпочитаю Моцарта. Дьявол. Да нет, речь шла не о музыке. Вагнер одно время увлекался культом
Силы Жизни и даже сочинил Сверхчеловека по имени Зигфрид. Но
впоследствии он одумался. Поэтому, когда они встретились здесь, Ницше
обвинил Вагнера в ренегатстве, а Вагнер написал памфлет, где доказывал,
что Ницше еврей; и кончилось тем, что Ницше со злости убрался в рай.
Туда ему и дорога! А теперь, друг мой, поспешим в мой дворец и
отпразднуем ваше прибытие торжественным музыкальным вечером. Статуя. С удовольствием. Вы очень любезны. Дьявол. Сюда, командор, прошу вас. Мы воспользуемся традиционным люком.
(Становится на крышку люка.) Статуя. Отлично. (Задумчиво.) А все-таки Сверхчеловек - это неплохо
придумано. В этом есть нечто монументальное. (Становится с ним рядом.)
Крышка начинает медленно опускаться. Из пропасти
вырывается красный огонь.
Ах, это мне напоминает доброе старое время. Дьявол. И мне тоже. Донна Анна. Стойте!
Крышка люка останавливается.
Дьявол. Вам, сеньора, не сюда. Вам еще предстоит апофеоз. Но вы попадете во
дворец раньше нас. Донна Анна. Я не для того вас остановила. Скажите, где мне найти
Сверхчеловека? Дьявол. Он еще не рожден, сеньора. Статуя. И должно быть, никогда не родится. Ну, поехали, а то у меня от этого
красного пламени в носу щекочет.
Проваливаются.
Донна Анна. Еще не рожден! Значит, я еще не все свершила. (Благочестиво
осеняет себя крестом.) Я верю в Грядущую Жизнь. (Кричит в
пространство.) Отца - отца для Сверхчеловека!
Она исчезает в пустоте, и снова вокруг - Ничто; кажется,
что все сущее замерло в бесконечной паузе. Но вот
откуда-то еле слышно доносится крик человека. Потом на
посветлевшем фоне смутно обрисовывается контур горной
вершины. Небо вернулось на свое место; и мы вдруг
вспоминаем, где мы. Крик ближе, отчетливее; можно
различить слова: "Автомобиль! Автомобиль!" И тогда сразу
восстанавливается действительность: утро в горах Сьерры;
уже совсем светло, и бандиты со всех сторон несутся к
дороге, куда, сбегая со скалы, указывает пастух. Тэннер
и Мендоса поднимаются в недоумении и растерянно смотрят
друг на друга. Стрэйкер прежде чем встать на ноги,
садится и зевает во весь рот, считая ниже своего
достоинства проявлять какой-либо интерес к взволнованной
беготне бандитов. Мендоса быстрым взглядом
удостоверяется, что все его люди отозвались на тревожный
сигнал, потом вполголоса заговаривает с Тэннером.
Мендоса. Вам что-нибудь снилось? Тэннер. Какая-то чушь. А вам? Мендоса. Тоже; только я забыл, что именно. Но помню, что видел вас. Тэннер. А я - вас. Странно! Мендоса. Я ведь вам говорил.
На дороге раздается выстрел.
Болваны! Какого черта они балуются с ружьем?
Бандиты в панике бегут назад.
Кто стрелял? (Дювалю.) Вы? Дюваль (задыхаясь). Я не стреляль. Они стреляль вперед. Анархист. Говорил я вам, что прежде всего нужно уничтожить государственную
власть. Теперь мы все пропали. Шумный социал-демократ (сломя голову мчится через котловину). Спасайся кто
может! Мендоса (схватив его за шиворот, опрокидывает на землю и замахивается
кинжалом). Ни с места - убью! (Загораживает дорогу.)
Все останавливаются.
Что случилось? Мрачный социал-демократ. Машина... Анархист. Трое мужчин... Дюваль. Deux femmes. [Две женщины (франц.)] Мендоса. Трое мужчин и две женщины! Что же вы не привели их сюда?
