– Прячусь от солнечных лучей под тенистым деревом.
– Кто ты и куда держишь путь? – спросил управитель.
– Я ищу приключений и еду, куда мне заблагорассудится.
– Тогда, – предложил ему Кай, – поедем со мной к Артуру. Он тут неподалеку.
– Клянусь небом, я не поеду.
– Придется, – стоял на своем Кай.
Герайнт узнал Кая, а Кай и подумать не мог, что перед ним Герайнт, поэтому он поднял копье и бросился на неизвестного рыцаря. Герайнт очень разозлился и древком копья нанес Каю удар, от которого тот покатился по земле. Хуже наказания нельзя было придумать для него.
Разобиженный Кай поднялся на ноги, взгромоздился на коня и отправился восвояси. Не раздумывая, он пошел к Гвалхмаю.
– Ох, господин, мне сказали, что видели в лесу раненого рыцаря в помятых доспехах, – сообщил он. – Если хочешь, можешь поехать и взглянуть на него.
– Почему бы и нет?
– Тогда возьми своего коня и надень доспехи. Говорят, что он не очень учтив с теми, кто приближается к нему без спросу.
Гвалхмай взял копье и щит, сел на коня и отправился на то место, где отдыхал Герайнт.
– Господин рыцарь, куда держишь путь? – спросил он Герайнта.
– Еду, куда мне хочется, и радуюсь любому приключению.
– Скажи мне, как тебя зовут, и поедем со мной к Артуру. Он здесь неподалеку.
– Зачем тебе мое имя? И к Артуру я не поеду.
Герайнт знал, что перед ним Гвалхмай, а Гвалхмай и подумать не мог, что перед ним Герайнт.
– Я не оставлю тебя, пока ты не скажешь, как тебя зовут.
И Гвалхмай поднял копье и ударил им в щит, так что копье разлетелось в щепки, а кони встали, почти упершись друг в друга мордами.
Гвалхмай внимательно посмотрел на рыцаря и узнал его.
– Это ты, Герайнт? Что ты тут делаешь? – спросил Гвалхмай.
– Я не Герайнт.
– Герайнт, клянусь небом, – стоял на своем Гвалхмай. – Только задумал ты недоброе.
Гвалхмай поглядел кругом и, заметив Энид, радостно с ней поздоровался.
– Герайнт, – вновь повторил Гвалхмай, – поедем к Артуру. Он ведь твой господин и твой двоюродный брат.
– Не поеду, – уперся Герайнт. – Не в том я виде, чтобы кому-нибудь показываться на глаза.
Как раз в это время появился один из пажей, которому надо было поговорить с Гвалхмаем, и Гвалхмай послал его к Артуру с известием, что в лесу раненый Герайнт, который не хочет показаться королю, потому что стыдится окровавленных доспехов.
Он послал пажа к Артуру без ведома Герайнта и говорил с ним шепотом.
– Попроси Артура поставить шатер возле самой дороги и скажи ему, что Герайнт не желает его видеть. И настроение у него такое, что мне вряд ли удастся его уговорить.
Паж помчался к Артуру, все ему рассказал, и Артур велел раскинуть возле дороги шатер.
Энид увидела шатер первой и возрадовалась в своем сердце. Гвалхмай же ехал и ехал вперед, отвлекая внимание Герайнта, пока они не наехали на шатер Артура.
– Господин, приветствую тебя! – воскликнул Герайнт.
– Да благословит тебя Господь, рыцарь, – ответил ему Артур. – Как тебя зовут?
– Это Герайнт, – вмешался Гвалхмай, – и по доброй воле он бы ни за что не явился повидаться с тобой.
– Наверно, он лишился рассудка, – попрекнул Герайнта Артур.
Тут появилась Энид и поздоровалась с Артуром.
– Господь с тобой, – сказал он и велел одному из своих пажей помочь ей спешиться.
– Увы, Энид, куда вы направляетесь? – спросил ее Артур.
– Не знаю, господин. Мне лишь надлежит ехать по той же дороге, по которой едет мой муж.
– Господин, – обратился Герайнт к Артуру, – позволь нам продолжить путь.
– Куда ты едешь? Ты же умрешь по дороге, – посетовал Артур.
– Он отказывается от моего приглашения, – вмешался Гвалхмай.
– Ничего, от моего не откажется. И никуда он не двинется, пока не заживут его раны.
– Нет, господин, позволь мне отправиться дальше, – стоял на своем Герайнт.
– Клянусь небом, не позволю.
Артур повелел, чтобы послали за девицей, которая проводила бы Энид в шатер к Гвенхвивар.
Гвенхвивар, ее дамы и девицы обрадовались, завидев Энид. Они сняли с нее дорожное платье и нарядили в чистые одежды.
Артур призвал к себе Кадариайта, которому велел поставить шатер для Герайнта, и лекарей и распорядился, чтобы Герайнт имел все и ни в чем не знал нужды. Кадариайт сделал, как ему было велено, и Морган Тид с учениками был препровожден к Герайнту.
Около месяца Артур и его рыцари не двигались с места, ожидая, пока затянутся раны Герайнта, а потом Герайнт пришел к Артуру и попросил разрешения ехать дальше.
– Не знаю, здоров ли ты, – усомнился Артур.
– Я здоров, господин.
– Тебе я не верю, поэтому лучше мне спросить лекарей.
Артур велел позвать к себе лекарей и спросил их, правду ли говорит Герайнт.
– Правду, господин, – подтвердил Морган Тид.
На другой день Артур позволил Герайнту продолжать путь и приказал своим рыцарям сниматься с места.
Герайнт пожелал, чтобы Энид, как прежде, ехала впереди него, и Энид повиновалась. Вскоре до их ушей донесся громкий плач.
– Оставайся тут, – потребовал Герайнт, – а я посмотрю, что там.
– Да, – только и ответила Энид.
Герайнт подъехал к лужайке, что была рядом с дорогой, и увидел двух коней: одного под мужским седлом, другого – под дамским, а на земле мертвого рыцаря в доспехах, над которым плакала молодая дама в дорожном платье.
– Госпожа, что тут случилось?
– Я ехала вместе с моим возлюбленным супругом, как вдруг на нас нежданно-негаданно напали три великана и убили его.
– Куда они подевались?
– Вон по той дороге, – пролепетала дама.
Герайнт вернулся к Энид.
– Поезжай на лужайку и жди меня там.
Энид опечалилась, услыхав о предстоящей разлуке, но молча повиновалась и присоединилась к даме, на которую невозможно было смотреть без слез. Она не сомневалась, что видит Герайнта в последний раз.
Тем временем Герайнт догнал великанов и потребовал, чтобы они приняли его вызов, хотя каждый из них был как три обыкновенных человека и на плече у каждого из троих было по увесистой дубинке. Герайнт поднял копье и пронзил им первого великана. Потом он быстро вытащил копье из мертвого тела и пронзил им второго великана. Третий, однако, не терял времени даром. Он стукнул Герайнта дубинкой и разнес в щепки его щит, задев плечо, отчего заново открылись только что залеченные раны и ручьями потекла кровь.
Герайнт собрал остатки сил, вытащил меч, поднял его и со всего маху разрубил великану голову до плеч. После этого он вернулся к Энид и, едва завидев ее, бездыханный упал с коня. Энид громко закричала.
Она подошла к Герайнту и долго стояла над ним, пока не явился к ней вместе со своими рыцарями граф из Лимура, свернув с пути из-за ее воплей.
Граф спросил:
– Что случилось, госпожа?
– Ах, господин, убили единственного рыцаря, которого я любила и всегда буду любить.
Потом он спросил другую даму:
– А ты, госпожа, отчего плачешь?
– Мой возлюбленный супруг тоже убит.
– Кто же убил их?
– Какие-то великаны убили моего возлюбленного супруга, а этот рыцарь бросился за ними в погоню и вернулся весь в крови. Я уверена, он отомстил кому-то из них, если не всем троим.
Граф велел похоронить мертвого рыцаря, однако в Герайнте, как ему показалось, еще теплилась жизнь, и он велел положить его на щит и везти следом за ним. Дамы тоже отправились ко двору, и, едва они оказались в замке, Герайнта положили в зале неподалеку от столов.
Все сняли с себя запыленные одежды и надели чистые и богатые, и граф стал просить Энид принять от него нарядное платье, но Энид отказалась.
– Клянусь небом, я этого не сделаю.
– Ах, госпожа, не печалься так, – попробовал было утешить ее граф.
– Не теряй зря время.
– Будет жить твой рыцарь или умрет, я все сделаю, чтобы ты перестала печалиться. Я подарю тебе доброе графство и себя в придачу, только чтобы увидеть улыбку на своем лице.
– Клянусь небом, никто отныне не увидит меня улыбающейся.
– Что ж, – не стал спорить граф. – Тогда хотя бы поешь.
– Клянусь небом, я не буду есть.
– Клянусь небом, будешь.
Граф против воли усадил Энид за стол и долго потчевал.
– Ты не должна давать такую клятву, потому что рыцарь умер.
– Я уже дала ее.
– Отпей из этого кубка, – сказал граф, подавая ей кубок с вином, – и твои мысли переменятся.
– Гореть мне в аду, если я отопью из кубка, пока мой рыцарь не сделал ни одного глотка.
– Воистину, – вскрича л граф, – ты не ценишь учтивого обхождения! Придется поступить с тобой иначе.
С этими словами он размахнулся и закатил Энид звонкую пощечину. Энид закричала громче прежнего, ведь она подумала: будь Герайнт жив, граф не посмел бы ее ударить. И – о чудо! – Герайнт очнулся, схватил меч и бросился к графу. Он нанес ему такой отчаянно-жестокий и беспощадно-кровавый удар, что разрубил его надвое.
При виде Герайнта все бросились вон из пиршественной залы, испугавшись не живого рыцаря, а мертвеца, восставшего на живых.
