Коллектив авторов - Кельтские мифы

При виде Герайнта все бросились вон из пиршественной залы, испугавшись не живого рыцаря, а мертвеца, восставшего на живых.

Герайнт посмотрел на Энид и опечалился, потому что она побледнела и подурнела за то время, что он не видел ее, и потому что она оказалась чиста перед ним.

– Госпожа, – спросил ее Герайнт, – не знаешь ли ты, где лошади?

– Я знаю, господин, где твой конь, но не знаю, где моя кобыла. Твой конь в ближайшей конюшне.

Герайнт сходил за своим конем, сел в седло, поднял Энид и усадил ее впереди себя, и они отправились в путь. Дорога их шла между двумя горами, и сумерки уже спускались на землю, когда они увидели, что над их головами летят копья, и услышали позади приближающийся топот копыт. Немалое войско догоняло их.

– Нас догоняют, – сказал Герайнт. – Подожди меня в сторонке.

Едва Герайнт ссадил жену, как на дорогу выскочил рыцарь и занес над головой копье. Энид, увидав его, заплакала и закричала:

– Кто бы ты ни был, рыцарь, не прибавится тебе славы, если ты убьешь убитого!

– Господи, – удивился рыцарь. – Герайнт?

– Герайнт и есть. А ты кто? – спросила Энид.

– Я – Король Малыш, – ответил рыцарь, – и спешу вам на помощь. До меня дошла весть, будто вы попали в беду. Если бы ты, Герайнт, послушался меня, никакой беды не было!

– Все, что случается, случается по воле Божьей, хотя добрый совет – всегда добрый совет.

– Правильно, – подтвердил Король Малыш, – и у меня есть еще один совет для тебя. Поедем теперь к зятю моей сестры. В его замке тебя будут лечить лучшие лекари на земле.

– С радостью последую твоему совету, – согласился Герайнт.

Один из оруженосцев Короля Малыша уступил Энид своего коня, и они отправились в замок барона, где их встретили как дорогих гостей. На другой день послали за лекарями, и те не отходили от Герайнта, пока он не поправился. Тем временем Король Малыш призвал оруженосцев и приказал им починить доспехи Герайнта, чтобы они стали не хуже прежнего. Месяц и две недели жили Герайнт и Энид в замке барона. А потом Король Малыш сказал Герайнту:

– Завтра мы отправляемся в мой замок. Отдохнем там и повеселимся.

– Еще нет, – ответил ему Герайнт. – Мы должны отлучиться на один день, а потом приедем к тебе.

– Если так, то я очень рад, – согласился Король Малыш.

Рано утром Герайнт и Энид вместе с Королем Малышом и его рыцарями выехали из замка. Никогда еще Энид не было так радостно скакать вместе со всеми сначала по узкой тропинке, а потом по широкой дороге до самого перекрестка, где навстречу им шел человек.

Гвиферт спросил его, откуда он держит путь.

– Скажи, – попросил его Герайнт, – у меня дело в дальних краях, какую из двух дорог мне выбрать?

– Лучше поезжай по этой, потому что, если поедешь по другой, никогда не воротишься назад. Там внизу преграда из тумана, и за нею творятся странные дела. Кто ни заезжал в туман, обратно не возвращался. Вон замок графа Овайна. Он никому не разрешает селиться в городе и всех зовет к себе.

– Клянусь небом! – воскликнул Герайнт. – Мы едем нижней дорогой.

Так они и сделали. Вскоре они въехали в город и отыскали для себя самый красивый и удобный дом, но не успели освоиться в нем, как явился юноша и почтительно поздоровался с ними.

– Господь с тобой, – ответили ему Герайнт и Энид.

– Добрые господа, – спросил юноша, – что вы тут делаете?

– Устраиваемся на ночлег.

– Не в обычае хозяина нашего города позволять знатным господам жить где придется, – заявил юноша. – Пойдемте со мной.

– С радостью, – ответил Герайнт.

И они с Энид последовали за юношей. Их радостно встретили при дворе, сам граф вышел из внутренних покоев поздороваться с ними и тотчас приказал накрыть столы в пиршественной зале. Омыв перед едой руки, все расселись как положено. Рядом с графом – Герайнт и по другую сторону – Энид. Рядом с Энид – Король Малыш, а рядом с Герайнтом – графиня. Дальше все по знатности рода.

Герайнт вспомнил о странных делах, творящихся в замке, и решил ничего не есть за ужином, чтобы с ним тоже не сыграли злую шутку. Однако ему не удалось обмануть графа, который, поняв, что Герайнт не ест из-за плохой славы замка, очень огорчился и думал, что сидел бы он тише воды, ниже травы, знай, какого гостя ему доведется принимать у себя, и если Герайнт желает, чтобы он ничего больше не совершал этакого, он и не будет.

И он спросил Герайнта:

– Чем ты так озабочен, что даже не притрагиваешься к еде? Если ты сомневаешься насчет наших игр, то они не для тебя и не для таких знатных гостей, как ты.

– Благослови тебя Господь, – возразил ему Герайнт. – Я ни о чем так не мечтаю, как посмотреть на ваши странные игры, если, конечно, мне кто-нибудь покажет дорогу.

– Если мечтаешь, то мы с радостью тебя проводим.

– Конечно же, мечтаю! – воскликнул Герайнт.

Тут все принялись есть-пить, а пажи услужливо подкладывали еду на тарелки и подливали вино в кубки, едва замечали, что гости переставали жевать. Много было выпито вина, и много было роздано подарков, но рано ли, поздно ли все насытились и поднялись из-за стола.

Герайнт приказал привести коня и принести доспехи, и позаботился он не только о себе, но и о коне тоже. Покинув замок, они все ехали и ехали, пока не оказались у подножия горы, которая круто поднималась вверх до самого неба, утыканная колами. На все колы, кроме двух, кто-то насадил головы людей, и колов этих было считать не пересчитать.

Король Малыш спросил:

– Мне можно пойти с рыцарем?

– Нет, – ответил граф Овайн, – он должен пойти один.

– А где вход? – спросил Герайнт.

– Не знаю, – ответил граф. – Входи, где тебе удобно.

Герайнт, не тратя времени на сомненья и раздумья, шагнул в туман, и вскоре, когда туман остался позади, он очутился в большом саду, посреди которого была лужайка и на ней шатер из красного атласа. Дверь в шатер оказалась открытой, а перед ней росла яблоня, и на ветке висел большой охотничий рог.

Герайнт спешился и вошел в шатер. В нем не было никого, кроме сидевшей в золотом кресле девицы. Другое кресло напротив пустовало. Герайнт, недолго думая, взял и сел в него.

– Ах, рыцарь, – молвила девица, – зачем ты сел в кресло? Не для тебя оно.

– Почему? – не испугался Герайнт.

– Потому что муж, которому оно принадлежит, не любит, когда в нем сидят чужие.

– Ну и пусть не любит, – заявил Герайнт.

Тут снаружи донесся до Герайнта страшный шум, и он выглянул посмотреть, кто это шумит.

На ширококостном, могучем и гордо фыркающем боевом коне сидел благородный рыцарь в плаще поверх доспехов.

– Скажи-ка, вождь, кто позволил тебе занять мое кресло? – спросил рыцарь Герайнта.

– Я сам себе позволил, – заявил Герайнт.

– Зачем ты опозорил меня? Вставай, я вызываю тебя на поединок.

Герайнт встал, и они немедля сошлись в бою. По три копья сломали рыцари, от их мечей и доспехов искры летели во все стороны, но силы их были равны, и они долго сражались, пока ярость не охватила Герайнта. Он пришпорил коня, ударил копьем в самую середину щита и пробил насквозь щит и латы тоже. Рыцарь упал на землю, потому что лопнули подпруги, и Герайнт наставил на него копье.

– Господин, пощади меня, и я сделаю все, что ты пожелаешь.

– У меня одно желание: чтобы не было здесь больше ни тумана, ни колдовства.

– Я все сделаю, как ты скажешь, – обещал рыцарь.

– Тогда пусть туман рассеется.

– Труби в рог, – сказал рыцарь, – и туман сразу рассеется. Прежде в него некому было трубить, потому что ты первый одолел меня.

Энид места себе не находила в ожидании Герайнта. Когда же он затрубил в рог и туман рассеялся, ожили все воины, и головы у них приросли к туловищам.

Граф пригласил Герайнта и Короля Малыша отдохнуть у него в замке, а на другое утро Герайнт отправился в Корнвахл.

С тех пор он разумно правил в своих владениях, и народ вновь славил непобедимого рыцаря Герайнта и его верную жену Энид.

В России знакомство, прямо скажем, восторженное знакомство с кельтскими сказаниями началось чуть больше двухсот лет назад и довольно необычным образом.

Ну конечно, Александр Сергеевич Пушкин – «Кольна. Подражание Оссиану», примерно 1814 год. Первое же в русской поэзии стихотворение на сюжет Оссиана было написано Иваном Ивановичем Дмитриевым (1760–1837) в 1788 году, когда во время войны со Швецией поэт находился в Финляндии. Из последовавших за этим переложений «Поэм Оссиана» и откликов на них можно составить довольно толстый том прекрасных стихов В. В. Капниста, В. Л. Пушкина, Д. В. Веневитинова, С. Н. Глинки, А. И. Писарева, М. Ю. Лермонтова, Н. М. Карамзина, Г. Р. Державина, К. Н. Батюшкова, Н. С. Гумилева и многих других, а ровно через сто лет после Пушкина другой поэт, Осип Эмильевич Мандельштам, словно подвел итог оссиановской традиции, сказав: