- Снежная вьюга - непреложный факт, - закричал подсудимый. - Я помню все точно.
- Оставим это сейчас. Я хотел бы, чтобы вы высказали свое отношение к моей версии.
- А как же меховое пальто?
- Ваша жена могла отдать пальто, чтобы не быть из-за него опознанной. В полицейских сообщениях шубка описывалась чрезвычайно подробно.
- Но разве у нее были деньги купить себе другое пальто?
Адвокат обратил внимание судей на то, что приходно-расходные книги его подзащитного были тщательно проверены приведенным к присяге ревизором; проверка показала, что ни перед печальным событием, ни непосредственно после него не были изъяты суммы, превышающие обычные, причем все расходы имеют свое объяснение. Что касается банковских вкладов, то суд и сам знает, что его клиент ими не распоряжался, он был всего лишь доверенным лицом, все деньги были на имя жены подсудимого.
Прокурор в шутливой форме заметил, что женщины склонны, так сказать, прятать деньги в чулок, тайные сбережения доставляют им особое удовольствие. Кроме того, жене подсудимого кто-нибудь мог дать соответствующую сумму.
- Да, кстати, подсудимый, не скажете ли вы, что вы намереваетесь делать, если суд вынесет вам оправдательный приговор?
Подсудимый объяснил, что страховым обществом он уже не сможет руководить. И вообще, поскольку дом и все имущество принадлежат жене... Конечно, он имеет от нее доверенность, но сам он считает, что доверенность уже недействительна.
- Да, правда, чем мне заняться? Во всяком случае, я постараюсь никому не быть в тягость.
Прокурор возразил, что, задавая этот вопрос, он, собственно, имел в виду иное, хотя надо признать, что и эта проблема, то есть проблема денег жены и доверенности, нуждается в дальнейших уточнениях. Однако смысл его, прокурора, вопроса заключается в другом: что намерен предпринять подсудимый в отношении своей исчезнувшей жены?
Трудно ответить. Ведь если он скажет: ничего, его в этом зале опять неправильно поймут. Да и самому ему тяжко будет сидеть, сложа руки; это нелегкая задача.
Стало быть, он не станет искать жену?
Не станет, это было бы бесполезно.
Почему бесполезно?
Если полиция не в состоянии ее найти, то как же он... Нет, это привело бы к обратным результатам. Ведь она не хочет, чтобы ее нашли.
Разве он не испытывает желания опять воссоединиться со своей женой?
Ну да, желание! Но вовсе не в этом дело.
А в чем же?
Даже если он и испытывает желание, то это не играет никакой роли. Более того, так он может только навредить жене.
Почему, собственно?
Когда человек открыто выражает свои желания, он невольно подбивает другого на ложные шаги.
Ну а если он, подсудимый, узнает, что его жене плохо живется, что тогда?
Зачем думать, что ей плохо живется? Она ушла, прямо в снежную вьюгу...
Пора оставить в покое снег, закричал прокурор.
Но снег шел, ничего не попишешь. И такова была воля жены. Наверно, сейчас она находится по ту сторону... Извините, пожалуйста... По ту сторону снега.
- Итак, коротко говоря, вы, значит, ничего не собираетесь предпринять, чтобы найти свою жену?
- Я буду стараться ничего не предпринимать. Запрещу это себе.
- Спасибо. По крайней мере вы ответили прямо и ясно, - сказал прокурор. - Впрочем, вы не всегда придерживались такого мнения. Раньше вы действовали иначе. Полицейский, который нашел вас тогда на берегу озера, в своих официальных показаниях сообщил, что он слышал ваши призывы. Вы припоминаете? Вы призывали на помощь?
Нет, он не призывал на помощь.
Звал ли он свою жену?
Да, звал, старался перекричать снежную вьюгу.
Его покорнейше просят забыть пока о снеге. Стало быть, он хотел, чтобы его услышала жена?
Ну да, конечно, зачем иначе люди кричат.
Иными словами, он считал, что его жена еще была где-то поблизости и могла его услышать?
Да, конечно. Он оглянулся, но ее уже не было рядом. От страха он закричал.
Оглянулся? Как оглянулся?
Это просто так говорят. Когда идет снег, теряешь ориентировку. И кроме того, некоторое время он думал о другом. Ну а потом, когда он опять поднял глаза...
Пусть продолжает, его слушают.
Повсюду был только снег.
Хорошо, значит, снег. А что дальше?
Ему показалось, что он ослеп.
- Потому вы и стали звать?
- Да, может быть, потому, чтобы испробовать и это крайнее средство.
- А почему еще?
- В такую погоду легко замерзнуть, стоит только присесть и задремать. Вот почему еще.
- Вы, значит, боялись, что с женой случится что-то подобное?
- Да, вероятно.
- И тогда вы стали выкрикивать ее имя?
- Да.
- Часто? Я хочу сказать, вы много раз повторяли ее имя?
- Я недооценил снег. Со мной это случилось в первый раз. Снег поглощает звуки. А потом теряешь ориентир.
- Какой ориентир?
- Не можешь ориентироваться. Я кричал не в том направлении.
- Вы, стало быть, считаете, - спросил прокурор, - что жена пришла бы к вам, если бы услышала ваш зов?
- Само собой разумеется.
- Что кажется вам само собой разумеющимся?
- Когда человек слышит свое имя, ему не остается ничего другого, как вернуться. Но естественно, это должно быть его настоящее имя.
- Что вы хотите этим сказать?
- Я звал неправильно. Выкрикивал имя, на которое она больше не откликается.
- Означает ли это, что ваша жена живет под чужим именем?
- Ну вот, вы начинаете сначала. Это ведь чисто внешнее обстоятельство, не имеющее никакого значения. Возможно, материал для полицейского протокола, но здесь это, ей-богу, неинтересно слушать.
- Что вы! Обвинению это чрезвычайно интересно, гораздо интереснее, чем рассказ о снеге.
Между прочим, с той ночи прошло уже несколько месяцев. Может быть, за это время подсудимый вспомнил имя, на которое его жена сейчас откликается?
Подсудимый сказал "нет", но с большими колебаниями, и то сперва скользнув взглядом по рядам зрителей.
- Мне следовало бы ее увидеть, тогда, наверно, я вспомню имя.
И тут подсудимый неожиданно повернулся к председателю суда.
- По-моему, мы совершаем ошибку, господин председатель суда, если вы позволите это заметить. Мы говорим здесь о моей жене так, словно она часть меня, часть моего тела. Теперь это больше не соответствует действительности. Возможно, что и раньше не совсем соответствовало, но об этом поздно спорить, теперь, во всяком случае, сама посылка неправильна, я уверен, мы должны говорить о ней не как о _моей_ жене. Я искал ее следы во время вьюги, по их занесло снегом. Я звал жену по имени, вероятно часто и долго - вы утверждаете, что это происходило целых четыре часа, - ничего не помню, снег поглотил ее имя. Итак, с этим покончено. Таким образом мы не найдем человека снова. Можно найти пальто. Но даже... аромат носового платка и тот был уничтожен с помощью химической экспертизы. Вот в чем заключается наша общая ошибка.
- Вам часто снятся такие сны, как со снегом? - спросил прокурор, очевидно чтобы помочь председателю суда выйти из затруднительного положения.
- Это был не сон, это было действительное переживание, - сказал подсудимый, но без всякой агрессивности.
- Ну хорошо, - сказал председатель суда. Он явно должен был собраться с духом, чтобы произнести последующие слова. - До сих пор я надеялся, что уберегу суд от истории со снегом. Но теперь мне ясно, что это никак не удастся. Правда, я не надеюсь, что суть дела от подобного разбирательства прояснится - как раз наоборот, нас самих занесет этим злосчастным снегом. Прошу соблюдать тишину! Раньше, когда мы вас спрашивали, подсудимый, зачем вы подали своей жене меховое пальто - я имею в виду минуты перед самым вашим уходом из дома, - вы сказали, будто боялись, что станет холодно. Ваши опасения подтвердились? Стало и впрямь холодно?
- Да, очень. Меня всего трясло.
- Это не обязательно связано с температурой воздуха. И вот, значит, пошел снег.
- Да.
- Снег сразу пошел? Я хочу сказать, сразу после того, как вы с женой вышли из дома?
- Теперь я это уже не помню точно.
- Может быть, снежинки падали вам прямо на лицо и вы удивлялись?
- Да, может быть. Но я не удивлялся.
- Нет? Не удивлялись, что в конце сентября вдруг ни с того ни с сего пошел снег?
- Да, насколько я помню, я не удивлялся.
- А ваша жена тоже не удивлялась?
- Наверно, нет. Она не проронила ни слова. Шла рядом со мной, но мы не разговаривали.
- Гм! Ваша жена, значит, шла рядом с вами. И куда вы оба шли?
- То есть как - куда?
- У вас была определенная цель? Или вы хотя бы придерживались определенного направления?
- Мы просто шли вперед.
- Вперед? Если учесть местоположение вашего дома и входной двери, то вы, значит, шли по направлению к озеру. Я правильно говорю?
- Да, возможно, так и было.
- Итак, вы прошли через палисадник, а потом направились по дороге к парку на берегу?
- Да, возможно, так и было.
- Ну а что вы увидели, когда подошли к озеру?
