Виктор Вяткин - Человек рождается дважды. Книга 1

— Пока валялся с ногой, нажил цингу. Дёсны распухли, но вот что-то Ещё и с ногой. — Он задрал штанину. На сизовато-припухшей коже краснели маленькие бугорки.

— Цинга! — уверенно определил Самсонов. — У нашего Юткина с такого началось, а потом стянуло руки и ноги.

— Не допущу! — уверенно заявил Белоглазов и снял с гвоздя шубу.

Колосов натянул телогрейку и пошёл к двери.

— Ну что? До скалы Валерий?

— Шесть километров в один конец? Ну нет, брат Юрка. Это не для больных. С твоей мордой и здоровьем оно конечно. Чёрт, не берёт тебя никакая холера. Позавидуешь, — проворчал Самсонов. — Мы куда-нибудь поближе.

Нога ныла, но Колосов старался шагать быстро и легко, только когда выступ скалы скрыл посёлок, он остановился и снова стал массировать коленку. Дальше он пошёл осторожно и медленно.

Конец апреля. В Москве тепло, а тут ещё лежал нетронутый снег, хотя весна чувствовалась повсюду. Приподнялись кусты стланика. Почки тундровой берёзки набухали и серыми полями темнели по берегам. В кустарнике перекликались куропатки. В распадке токовал глухарь.

Когда Юрий повернул обратно, солнце бросило первые лучи на вершины сопок и они вспыхнули, словно хрустальные колпаки, освещённые изнутри. Белый снег в пойме реки казался голубым.

День разгорался весенний и тёплый. Не успело взойти солнце, как морозная дымка сбежала с тайги. Над крышами посёлка заструилось тепло.

Юрий отдохнул на обочине дороги и стал подниматься по тропинке.

Около землянок геологов на оленьи упряжки грузили вьючные ящики, инструменты и тюки: поисковики уходили в поле. В бараке старателей шли спешные приготовления. Посёлок оживал, шумел и готовился к лету.

У раскрытых дверей с палочками, костылями сидели больные и подставляли распухшие лица весеннему солнцу.

Солнце заглянуло в окно электростанции и заблестело на медных трубках маслонасоса двигателя. Колосов подтянул гайки, положил ключ и вытер лицо.

— Кажется, всё? — проговорил он себе под пос, провернул маховик и улыбнулся. Всё было закончено в срок. Экскаватор готовили для работы на прииске, и Краснов прислал на подводах в разобранном виде нефтяной двигатель.

За дверями Соллогуб распоряжался погрузкой котла. Полтора десятка оленей, запряжённых в специальные сани, спокойно ожидали.

Да, надо для запуска принести немного бензина, — вспомнил Колосов и, взяв бидон, быстро пошёл на радиостанцию.

Новый начальник Каравашкин, пожилой сухощавый человек, сидел на крыльце в обрезках валенок и дремал.

Из двери ударило запахом бензина. Моторист дремал над радиатором движка. Николай сидел за ключом и отбивал стремительные знаки морзянки.

Койки, очевидно, не убирали давно. На столе — пустые консервные банки, куски хлеба, бутылки с экстрактом. В углу старая обувь и прикрытый веником мусор.

— Ну как, старина, воюем? — крикнул Юрий, стараясь перекрыть трескотню движка. Николай покосился и махнул рукой.

Наконец он бросил ключ, закрыл папку и выключил рубильник. Движок рванулся и сразу заглох. Моторист тут же завалился на топчан. Николай, не сгибая коленей, старческой походкой добрался до постели.

— Как видишь, разлагаемся на ходу. Не станция, а морг. — И он показал глазами на фигуру начальника.

— Ходить, друг мой, надо, много ходить. Скажу тебе по секрету, — Колосов понизил голос до шёпота, — тут один парень куда раньше тебя заболел. Как ни больно, а он встаёт чуть свет — и на Колыму. Каждое утро километров десять. И знаешь, держится.

Николаев насмешливо посмотрел.

— Ходить, говоришь? А кто работать будет? Через каждые полтора часа за стол, да надо ещё подготовить материал. Начальник беспомощен. Не знаю, сколько сумею продержаться. Ты посмотри, что у меня делается. — Он открыл рот и провёл языком по зубам. Они все двигались, как клавиши.

— Ого! Да ты совсем запустил. Не знал, что так плохи твои дела. Сегодня же вечером пойду на стан и привезу Нину Ивановну.

— Идёт подготовка к весне. Разве сейчас до болезни? — Николай прижал руку к губам и поправил зубы. Ему было трудно говорить. — Продержимся.

— Что нового в эфире? — спросил Колосов, чтобы изменить разговор.

— В эфире дела хороши, послушаешь и забываешь все свои болезни. — Николай вынул из папки тетрадь. — Связисты к июлю дойдут до маяка. Осенью доберутся до Среднекана. В Амбарчике готовятся к навигации. Читай, тут записано, что привезут первые баржи на Среднекан. — Он бросил на стол тетрадь.

Перелистывая страницы с записями, Юрка слушал Николая. Дальстроем занимается почти вся страна. Из Владивостока и Мурманска к устью Колымы направляются новые корабли для северных экспедиций. Формируются караваны судов и барж на Лене и в бухте Тикси.

На большинстве крупных заводов идёт подготовка оборудования и машин. Закуплены за границей пароходы. Дальстрой вербует кадры специалистов в Москве, Ленинграде, Саратове, Иркутске и в других крупных городах.

— Ты понимаешь, у нас будет свой речной, морской и воздушный флот, — говорил он. — Представь себе наш Среднекан с пристанью и пароходами. А драги? Электростанции? Всё это здорово.

Николай постоянно поправлял мешающие говорить зубы.

— Сейчас вся жизнь там! — махнул он рукой на север. — Буду переводиться на Северный флот. Жить так жить, а то и нечего было вылезать из своего угла. Еду!

— А цинга?

— Пройдёт, да я и сам виноват. Урок хороший, и больше не попадусь. Считай, решено! — Он посмотрел на часы и схватился за наушники.

Колосов уходил, весело насвистывая. Было по-настоящему тепло. Весна! Весна, — шептали капли, падающие с крыш. С реки донёсся приглушённый звук, похожий на гудок, и замер. Колосов заглянул под берег и увидел сгорбленную фигуру.

— Догор! Догор вернулся! — заорал он и бросился навстречу Гермогену.

Старик остановился, вытер шапкой лицо. Колосов подхватил Якута вместе с узлом.

— Здравствуй, догор! Здравствуй! — тискал он его радостно. — Хорошо, что вернулся. Соскучился шибко, — Он поднял его ещё раз и осторожно поставил на ноги.

— Здравствуй, Юлка! Верно, хоросо? Моя много думай есть, — проговорил взволнованно старик и, улыбнувшись, подал мешок, — Моя подарок маленько есть. Только после смотри.

Колосов подхватил его узлы и направился с ним в юрту. Он заметил накрашенные углём ресницы и впадины глаз старика.

— Что это ты, догор, раскрасился, как индеец? — спросил он, улыбаясь.

— Солнце гляди много есть, глаза гляди совсем нету, болят.

— Что нового в тайге? — снова спросил Юрка.

— Таёжные люди говори много нету. Много думай есть, шибко много.

— А что?

— Колгоз делать надо…

Юрий затопил печь. Гермоген разжёг трубку, сел в свой уголок. Синий дымок окутал его застывшее и бесстрастное лицо…

Митяй, затёсывая стыки трапов, поглаживал их и подравнивал лезвием топора.

— А ну, попробуй прокатиться с песками, — подморгнул он Юрию и, посмеиваясь в бороду, стал подниматься к шлюзу прибора. Там Белоглазов сосредоточенно заканчивал укладку сверлёных листов железа и деревянных решёток трафаретов.

Юрка подхватил тачку, загруженную породой, и с грохотом вкатил её по настилам к бункеру.

— Сама бежит, не удержишь, — проговорил он шутливо.

Была суббота. Смеркалось. Утром на открытие промывочного сезона приедет молодёжь. Парни спешили. Белоглазов был собран и молчалив. Краевский серьёзен и деловит. Колосов энергично хлопотал, не скрывая своего волнения.

Олово. Это так ново и значительно. А вдруг не получится? Он волновался за Белоглазова больше, чем за себя. Колосов преклонялся перед Анатолием, мысль о неудаче страшила.

Дул тёплый южный ветер, сгоняя остатки снега с низины долины. Ключ Борискин бурлил, пенился и бился о каменистые берега. Вода металась по закраинам.

Среднекан ещё не вскрылся, и коричневый водяной вал скатывался по зеленоватому льду. В тихих заводях чернели стаи уток. В широких излучинах отдыхали огромные табуны гусей.

Белоглазов закончил армировать колоду, поднялся к головке прибора и махнул Краевскому рукой. Игорь пустил воду, и по сплоткам заклубился коричневый вал, поднимая щепу, мох и другой мусор. Но сразу же через заборку стенок брызнули серебристые струи воды, вал вытянулся в топкий Язычок и, лизнув настил, отступил.

Колосов застонал и схватился за голову.

— Не волнуйся. Заилится всё через пару часов, — усмехнулся Митяй. — Оно бы неплохо и поработать, глядишь, к утру всё было бы как надо, — добавил он и спустился с прибора.

— Толька? Ты слышишь? — крикнул Колосов.

Белоглазов вытянул шею и устало тряхнул головой.

— А завтра не подкачаем? Приедут ребята, а мы в кусты? — спросил он пытливо и выжидательно улыбнулся. — Как ты на это смотришь, Игорёк? — Тот вытер о подкладку телогрейки руки и задумался.