Проницательный Альберт - она все время чувствовала на себе его косой взгляд - угадал ее настроение и мысли. Кашлянув в кулак, он заметил:
- У тебя интеллигибельный характер...
- Интел... Какой характер? - удивилась она.
- Каждый человек живет в двух мирах: в мире общественном, где необходимо подчиняться существующим законам, которые подчас противоречат человеческому бытию, и в мире своем, сверхчувственном... То есть, у каждого человека как бы два характера: эмпирический, привитый окружением, и ноуменальный, интеллигибельный, как бы присущий ему изнутри. Поведение человека определяется взаимоотношениями этих двух "я". Так вот у тебя преобладает интеллигибельное начало.
- Это плохо? - спросила Ева.
- Для других плохо, а для тебя, наверное, хорошо, - усмехнулся Альберт.
Ева остановилась у чугунной ограды Летнего сада и стала смотреть на двух белых лебедей, величаво плывущих по пруду. Когда один из них, изогнув длинную грациозную шею, дотронулся глянцевым черным клювом до перьев другого, Ева подумала, что они сейчас напоминают двух балерин на затемненной сцене Мариинского театра. Лебеди не обращали внимания на машины, прохожих. Обогнув решетку, они медленно поплыли дальше, в глубь сада.
На Марсовом поле пожелтела трава, но белые и оранжевые цветы еще тянули свои поредевшие лепестки к хмурому небу. Гранитные постаменты с выбитыми на них мужественными словами возвышались над подстриженным кустарником, начавшим терять свою обильную листву. Михайловский замок громоздился за их спинами, отгороженный от дорог и тротуаров Фонтанкой. Ева уже не раз замечала, что в городе можно чувствовать себя очень одинокой, несмотря на то, что кругом люди, тысячи людей. Ни им до тебя никакого дела нет, ни тебе до них. Глядя на лебедей, она даже забыла, что рядом Альберт Блудов. Этот нелепый парень имел одну особенность: быть незаметным и первым не напоминать о себе. Сколько бы Ева ни стояла и ни смотрела на воду, он бы не нарушил молчания, даже не пошевелился бы. Его большая голова все время была занята недоступными Евиному пониманию мыслями. А мыслить можно везде: на улице, на работе, в общежитии. Он не любил, когда ему мешали думать, и сам старался не мешать людям, способным задумываться.
Лебеди скрылись за излучиной, и тут же в воду опустились несколько диких уток. Одна из них подплыла к овальному белому перу, оставленному лебедем, дотронулась до него широким клювом, дернула головкой, будто обожглась, и бросилась догонять подружек, целеустремленно плывущих вдоль каменного берега.
- Альберт, - сказала Ева, глядя на уток. - Ты знаешь, чего ты хочешь в этой жизни?
- Конечно, - спокойно ответил он.
- Чего же ты хочешь? - она взглянула ему в глаза.
Глаза у Блудова небольшие, светлые, бровей почти не видно, потому что они тоже светлые.
- Я многого хочу, - сказал он.
- А все-таки? - настаивала Ева.
- Я хотел читать в подлиннике Шекспира - я его читаю. И для меня открылся новый Шекспир! Ни один перевод не передает того аромата и богатства языка, который в подлиннике. По-моему, Шекспир - это поэт, которого каждый понимает по-своему. Он писал не для всех, а для каждого в отдельности. А переводы делаются для всех.
- А еще? - спросила Ева. - Ну, кроме Шекспира?
- Я буду читать немецких философов в подлиннике...
- Хорошо, допустим, ты изучишь все языки в мире, - с досадой перебила Ева. Ей хотелось совсем другое от него услышать. - Ну, а дальше?
- Чтобы все языки изучить, одной жизни не хватит, - вздохнул он.
- А хочется тебе иметь квартиру, деньги, дачу, машину?
- Я не аскет и отнюдь всех благ цивилизации не чураюсь, - ответил Альберт. - Только это у меня не на первой месте. Наверное, все это само собой придет.
- А мой один знакомый говорит: не заложишь фундамент, не построишь дом... - вспомнив Тома Лядинина, сказала Ева. - А фундамент нужно закладывать по кирпичику... А ты надеешься все сразу получить!
- Я тебе этого не говорил, - заметил Альберт. - Я по кирпичу закладываю фундамент знаний и убежден, что это сейчас для меня главное. И построена будет на этом фундаменте отнюдь не дача...
- Ты будешь ученым? Философом?
- Давай лучше поговорим, кем ты будешь, - с улыбкой сказал он.
- Дорогой Блудов, в том-то все и дело, что я сейчас никто и потом буду никем, - с грустью ответила Ева. - Может быть, поэтому я ко всему безразлична? Мне ничего не хочется. Ни к чему не стремлюсь.
- Просто быть женщиной - это тоже не так уж мало, - заговорил он. - Истории известны случаи, когда женщины ворочали государствами, королями, императорами, при всем при том, кроме красоты, не блистая никакими талантами.
- Мне об этом уже говорил один человек, - улыбнулась Ева. - Он даже обозвал меня помпадуршей.
- Графиня Помпадур была не только красавицей, но и умницей, - заметил Альберт.
- Ты хочешь сказать, я дура? - без всякой обиды спросила Ева.
- Я так не думаю, - ответил он.
- Королей осталось на белом свете очень мало, - улыбнулась Ева. - И потом, где они, эти короли?
- У тебя странный ум, - заметил он. - Слишком конкретный, когда что-либо касается тебя... Ты сразу все переводишь на себя.
- А на кого же мне переводить, Блудов? На тебя?
- Я бы тебе посоветовал задуматься над словами Канта: "Имей мужество пользоваться собственным умом".
- Ты умный, Алик, - ласково сказала Ева. - Но ты так мне и не ответил: чего ты хочешь в этой жизни?
- В первую очередь - стать человеком, - сказал он. - А во вторую очередь - полезным для общества человеком.
- А мне ни того, ни другого не хочется.
- Не наговаривай на себя, - улыбнулся он. - Сейчас тебе ничего не хочется, а придет время, и ты будешь думать по-другому. Так всегда бывает.
- Когда же это время придет?
- Когда ты полюбишь, - глядя в сторону, проговорил он.
- Уж не тебя ли? - насмешливо посмотрела она на него.
- Ты научись в конце концов хотя бы самую малость абстрактно мыслить! - рассердился он. - Как-нибудь проживу и без твоей любви...
- Блудов, милый, не сердись! - заглянула ему в глаза Ева. - Ты гораздо счастливее меня: у тебя есть цель, ты знаешь, чего хочешь, а у меня ничего нет. Ты богач по сравнению со мной!
- Это уже лучше, - смягчился он. - Не то, что ты говоришь, а как ты говоришь.
- Вот ты сказал, что у меня характер интел...
- Интеллигибельный, - подсказал он.
- Так как же мне жить-то с таким погибельным характером? У меня все не как у людей. Учиться не хочется, работать - тоже. Уж на что кино - интересное дело, а меня и оно не захватило. Возьмусь за книгу - тут же брошу, в театр не тянет, в кино бываю редко, телевизор не смотрю... Пьянки-гулянки - тоже быстро надоедают... Чего мне надо? К чему стремиться? У меня не было прошлого, нет настоящего и вряд ли будет будущее... И что я такой за человек? Вот ты философов изучаешь, Блудов. Скажи, что мне делать?
- На такие вопросы даже философия ответа не дает, - с грустью в голосе ответствовал Альберт. - Пустая ты, Ева. И поверхностная. Плывешь по течению... Это хорошо, что тебе такие мысли приходят в голову. Значит, в душе у тебя что-то еще сохранилось... А чтобы выйти из столбняка, в котором ты находишься, тебе надо влюбиться. Причем по-настоящему, так, чтобы в тебе все перегорело. И тогда ты сама себя не узнаешь! Станешь другим человеком, я в этом уверен. Ведь я давно за тобой слежу. Раньше удивлялся тебе, не понимал, а теперь понимаю. И не потому, что ты мне нравишься, а потому, что ты на других не похожа... Как будто ты не в своем веке родилась и ждешь, когда тебя наконец разбудят... Только сильная освежающая любовь очистит тебя от всего наносного, разбудит от зимней спячки... Ты спишь, Ева, а не живешь, но не может же это вечно продолжаться?
- Дай-то бог, - сказала Ева. - Может быть, ты и прав. Влюбиться... Думаешь, это для меня так-то просто? Я бы и рада, да не получается. Нравится мне человек, тянет к нему, но пройдет какое-то время, и не хочу его больше видеть, он мне противен. И это не потому, Блудов, что мне встречались неинтересные, наоборот: умные, тонкие, талантливые... А конец один и тот же: или я их бросала, или они меня. Причем без раскаяния и сожаления... Где же он, тот самый, самый, которого я смогла бы полюбить сильно и страстно? Где он прячется, проклятый? Покажи мне его, Блудов!
- В этом деле я тебе не помощник, - усмехнулся он.
Они пошли дальше. Пересекли Литейный. Не доходя до комиссионного, Ева замедлила шаги, раздумывая: зайти к Тому или не стоит? С тех пор как она приехала из Средней Азии, она у него ни разу не была. Том звонил, приглашал в Таллин, к себе на дачу, но Ева готовилась к экзаменам, и ей было не до этого. А сейчас стало немного посвободнее. Мария с Борисом уехали в Ялту.
Там сейчас бархатный сезон... Интересно, где Блоха раздобыл денег? Обычно у него и копейки за душой нет, все пропивает, а тут оделся как пижон, да и Марии подарил золотое колечко с камнем. Наверно, в карты выиграл, заработать таких денег он не мог. Работать Борис не любит.
Они прошли мимо магазина. Ева уже давно курила те самые сигареты, что в продаже. А Том говорил, что у него есть заграничные...
