Когда я уезжал, он все еще был в сильном напряжении. Речь даже шла о том, чтобы отправить за Полом полицию.
К тому времени мы почти приехали; хотя машина у Форда была старенькая, восемьдесят миль в час она выдавала. Когда же мы свернули с шоссе и, подскакивая на камнях, припарковались в облаке пыли, я с ужасом и одновременно с облегчением увидел, что моя машина стоит рядом с прочими.
– Пол вернулся! – воскликнул я.
– Хвала Господу! – мрачно пробормотал Августус.
Навстречу нам из хижины вышел Иэн Бенбери; должно быть, он сидел у окна в ожидании нашего приезда.
– Рад вас видеть, – сказал он тепло, словно нас не было несколько месяцев. Иэн улыбнулся, прищурившись, как типичный житель прерий, и крепко, с любовью пожал нам руки. Казалось, он ни капельки не ошеломлен.
– Где Пол? – спросил я.
– В вашей хижине. Не волнуйся, с ним все хорошо. – (То, что Иэн не сомневался в моей тревоге за Пола и в том, что Пол – тот человек, о котором еще можно тревожиться, тронуло меня даже тогда, и еще сильнее – позже, когда я вспоминал те события.) – Пол вернулся сразу, как вы с Фордом уехали, Августус. Свендсон увидел, как он едет, и кинулся к нему с криками и воплями. Хотел поколотить. Мы его, конечно, остановили. В основном Дейв постарался. Хорошо, что он был с нами.
– А что же Пол?
– Пол молодец. Сохранял спокойствие и даже бровью не повел, как настоящий мужчина. Мне бы на такое не хватило ни смелости, ни смирения. Он не извинялся, вообще молчал.
– То есть… все признает?
– О да, он и не думал ничего отрицать. Боже, как я им в тот момент восхищался!
А уж как я восхищался Иэном! Полагаю, поступок Пола он счел немыслимым, грязным, звериным, совершенно противоестественным. И сейчас он, наверное, крепил сердце. Это Августусу, религиозной богеме, хорошо сохранять широкий взгляд на вещи, а у Иэна супруга, собственные дети, церковь, прихожане; он жил в суровом свете бдительного ока свыше… Вот молодец!
– Мистер Свендсон по-прежнему хочет вызвать полицию?
– О, нет, он уже успокоился. Дейв просто великолепен, отговорил его. Они сейчас вместе, вон там. – Иэн мотнул головой в сторону хижины, которую занимали Свендсоны. – Свендсон в расстроенных чувствах, оно и понятно. Ему нужен козел отпущения. Возможно, он винит во всем религию, хоть и не прямо. Он же ни к одной церкви не принадлежит. По этому поводу они с женой часто бранились.
Иэн вдруг улыбнулся и стал похож на мальчишку. Я чуть не обнял его.
– Что ж, ладно, – слегка откашлявшись, произнес Августус, – перейдем к следующему пункту повестки дня. Полагаю, все согласны с тем, что Полу лучше покинуть нас безотлагательно? Не стоит подвергать мистера Свендсона дальнейшему напряжению.
– Уедем сразу, как соберем вещи, – сказал я.
Иэн тепло мне улыбнулся.
– Боже, как ты добр, Кристофер! – Слово «добр» он произнес так, будто имел в виду не простую любезность, а христианскую добродетель.
По пути в хижину я встретил Наоми и Фрэн – они скатывали одеяла, и Эллен – она складывала чашки и тарелки в картонную коробку. Они явно знали, что происходит. По-женски помогали, выполняя простую хозяйственную работу, в то время как их мужья с трудом собирались духовно. Приветствуя меня, женщины самую малость перебрали с радостью.
Пол в хижине тоже паковал вещи.
– Голуба, – кисло протянул он, – боюсь, придется тебе везти меня в Индио [111]; это ближайшее место, где я могу сесть на поезд или автобус.
– Брось, Пол, я везу тебя в Лос-Анджелес! Ты разве со мной ехать не хочешь?
– Я думал, ты не захочешь меня везти.
– Ну что за чушь! Не надо так! Разве ты не знаешь, на чьей я стороне?
– Не знаю я ни о каких сторонах. Мне всегда казалось, что сторона одна. Или я не с вами?
– У тебя есть дом – мы там живем с тобой, помнишь?
– Видел я, как вы там с Августусом и Иэном суетились.
– И что с того? Августус не против тебя, он все понимает. Правда понимает.
– Что же он понимает? О, неужто он сам по молодости шпилил маленьких девочек?
– Пол! Вот сейчас ты ведешь себя чрезвычайно неразумно. Позволь сказать тебе кое-что: Иэн говорит, что восхищался тобой, когда ты не стал ничего отрицать.
– С какой стати этим восхищаться?
– Ну, любой другой испугался бы. Я слышал, мистер Свендсон хотел тебя поколотить. Хорошо, Дейв остановил его.
– Мисс Уилрайт знатно повеселилась, осуществляя свой крупный банальный акт ненасилия. Свендсону, этому жиртресту, еще повезло, что он меня не ударил. Стоило ему начать размахивать граблями и орать: «По таким, как ты, газовая камера плачет!» – как я для себя все решил. Я бы впился зубами ему в яйца и не отпускал бы, пока меня не убьют.
Продолжать дискуссию время было неподходящее, и я молча помог Полу собраться. Мы вышли к машине, никого не встретив. Остальные благоразумно вернулись в свои хижины. Но когда мы поднимались по тропе к шоссе, в мареве мелькнула жирная черная точка и, несколько раз искривившись, обернулась машиной Дачин. На перекрестке мы прошли чуть не вплотную друг к другу: Дачин с Грейс помахали нам и безудержно рассмеялись. Форд выглядел смущенным. Видно, он объяснил случившееся женщинам настолько тактично, что те просто не поняли, о чем речь.
По дороге я то и дело поглядывал на Пола. Мне не терпелось расспросить его, но я не знал, с чего начать. Пол, в свою очередь, помогать не спешил. Наконец я выпалил:
– Ну и как же все случилось?
– Пошли мы однажды с Ди-Анной в магазин. Владелец там, знаешь ли, собирает камушки, кусочки кварца и всякое такое и продает их. Ди-Анна просто голову потеряла из-за куска золотой обманки. Вот я сегодня и решил незаметно метнуться туда и прикупить его в качестве прощального подарка. Вот он, кстати. – Пол достал из-под сиденья нечто тяжелое, завернутое в газету. – Надеюсь, ты не возражаешь, что я поехал на твоей машине?
Я отложил кусок золотой обманки на сиденье рядом с собой, даже не развернув его.
– Пол, я не о том тебя спрашивал, и ты сам это знаешь! Как именно вышло, что ты с Ди-Анной… и как Аланна…
Пол взглянул на меня, улыбнувшись натянутой дразнящей улыбкой.
– Тебе не сказали?
– Сказали, что все произошло в нашей хижине. И что Аланна видела вас в окно.
– Тогда зачем ты меня спрашиваешь?
– Ну… я так и не узнал, с чего все началось.
– Зачем тебе это знать? Возбуждает?
– Я понимаю, если ты не хочешь рассказывать, то…
– Я не говорил, что не хочу. Но тебе-то зачем знать? Тебе-то какая разница? В конце концов, ты все для себя решил, сразу же, ничего не выяснив…
– Решил? Черт тебя возьми… Хватит этих треклятых загадок! Либо говори, как все было, либо нет!
– Не было
