- А мертвые?
- Пускай лежат, где лежат.
- И ты туда пойдешь?!
- А ты есть хочешь?
Гэллегер отошел от бойницы и в темноте приблизился к Кэллехеру. Сел около него.
- Ох эти мертвые, эти мертвые...
- Оставь их в покое.
- А еще эта девчонка перед домом. Не могу заставить себя не смотреть на нее. Собаки больше не бродят вокруг. Я считаю до двухсот, и на счет двести я разрешаю себе посмотреть вниз. А у нее по-прежнему такой вид, будто она ждет, когда на нее кто-нибудь залезет. А как ты думаешь, она действительно была девушкой? И умерла, так и не познав любви?
- Черт, - сказал Кэллехер, - я есть хочу. Ты видел, по-моему, там были омары.
- А другая, внизу? - прошептал Гэллегер. - Как ты думаешь, они ее сейчас допрашивают? Ничего не слышно.
- Может быть, будут допрашивать завтра?
- Нет. Они наверняка допрашивают ее сейчас. Послушай.
Они прислушались.
- Ничего неслышно, - вздохнул Гэллегер.
- Дело не шумное, - сказал Кэллехер.
- Что ты хочешь этим сказать?
Говорил он очень тихо.
- Скоро мы тоже пойдем ее допрашивать, - ответил Кэллехер. И негромко засмеялся.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Болван. Ладно, я есть хочу. Принести тебе омаров?
- Ну и жизнь! - пробурчал Гэллегер. - Если бы не эти мертвые...
- Хочешь, я их разбужу? - спросил его Кэллехер.
Гэллегер вздрогнул. Встал и вернулся на свой пост. Бросив взгляд вниз, увидел мертвую девушку. Луна по-прежнему прыгала по воде. Серебристочешуйчатая Лиффи по-прежнему скользила между набережными, по виду пустынными, а по сути заполненными вражескими солдатами. Гэллегер глубоко вздохнул, подумал о будущем своей страны и сказал Кэллехеру:
- Пускай будут омары.
XXV
Закончив процедуру, ОТРурки тщательно сложил свой платок и засунул его обратно в карман. Вернулся и уселся рядом с Маккормиком. Возникла пауза.
Диллон подошел к Кэллинену и сказал:
- Сейчас твоя очередь дежурить, разве не так?
Кэллинен молча занял место Диллона. Посмотрел в бойницу, увидел серебристочешуйчатую Лиффи, по-прежнему скользящую между набережными, по виду пустынными, а по сути заполненными вражескими солдатами, и ему послышалось, будто какой-то мужской голос произнес четко и решительно слово "лобстер", что по-ирландски означает "омар". Он вдруг почувствовал, что хочет есть. Но ничего не сказал.
Маккормик кашлянул.
- Допрос продолжается, - сказал он.
Герти вроде бы успокоилась. Она вновь обрела свое британское мужество. Она чувствовала себя сильной и уверенной. Впрочем, она была убеждена, что теперь ей больше не будут задавать вопросы относительно ее присутствия в туалете, выясняя причины туда-ее-прибытия и там-ее-пребывания.
Она открыла свои голубые глаза и посмотрела в лицо Ларри ОТРурки; лицо покраснело, но сам Ларри ОТРурки даже не дрогнул. Он склонился к командиру и прошептал ему что-то на ухо. Маккормик утвердительно кивнул головой. Ларри повернулся к пленной и сказал:
- Мадемуазель Гердл, что вы думаете о непорочности Богоматери?
Герти обвела их всех внимательным взглядом и холодно ответила:
- Я знаю, что вы все паписты.
- Кто? - спросил Кэффри.
- Католики, - объяснил Кэллинен.
- Она что, нас оскорбляет? - спросил Кэффри.
- Тихо! - крикнул Маккормик.
- Мадемуазель, - сказал ОТРурки, - отвечайте на вопрос прямо: да или нет.
- Я его уже забыла, - сказала Герти.
Возмущенный Кэффри тряханул ее.
- Она что, перед нами выдрючивается?
- Кэффри! - взорвался Маккормик. - Я же тебе сказал, чтобы ты вел себя корректно!
- Что, мы так и будем слушать, как она над нами издевается?
- Сейчас допрашиваю я, - сказал ОТРурки.
Кэффри пожал плечами.
- Доверили б ее мне на полчасика, - прошептал он, - и тогда бы посмотрели, захочет ли она по-прежнему над нами издеваться или нет.
Герти подняла голову и внимательно его оглядела. Их взгляды встретились. Кэффри покраснел.
- Мадемуазель, - сказал ОТРурки.
Герти повернула голову в его сторону.
- Я спросил у вас, верите ли вы в непорочность Богоматери?
- В не... что?
- В непорочность Богоматери.
- Я не понимаю, - сказала Герти.
- Это действительно таинство, - заметил Диллон, который довольно хорошо знал катехизис.
- Она не знает, кто такая Богоматерь! - воскликнул возмущенный Кэллинен.
- Да, настоящая протестантка, - сказал Кэффри с отсутствующим видом.
- Нет, - возразила Герти, - я агностик.
- Кто-кто?
Кэффри распирало от злости.
- Агностик, - повторил ОТРурки.
- Ну и ну, - сказал Кэффри, - мы сегодня узнаем много новых слов. Сразу видно, что мы в стране Джеймса Джойса.
- И что это означает? - спросил Кэллинен.
- Что она ни во что не верит, - сказал ОТРурки.
- Даже в Бога?
- Даже в Бога, - сказал ОТРурки.
Воцарилось молчание, и все посмотрели на девушку с изумлением и ужасом.
- Это не совсем так, - мягко возразила Герти, - мне кажется, вы упрощаете мою мысль.
- Сука, - прошептал Кэффри.
- Я не отрицаю возможность наличия Высшего Существа.
- Ну, бля, она дает, - прошептал Кэффри.
- Давайте заткнем ей рот, - сказал Кэллинен.
- И я питаю самое глубокое уважение к нашему достойному королю Георгу Пятому.
Опять глубокое молчание и всеобщее изумление.
- Да что же это... - начал Маккормик.
Он не закончил своей фразы. Пулеметная очередь прошлась по стене почты; осколки стекла от забаррикадированных окон посыпались на улицу. Две-три жужжащие пули залетели через бойницы в комнату. На первом этаже пулемет Кэллехера застрочил в ответ. Мужчины бросились плашмя на пол и поползли к своим ружьям. Стул с привязанной к нему Герти перевернулся; девушка лежала в очень неудобной позе и дрыгала ногами. Открывшиеся таким образом ноги оказались худенькими, но точеными и облегаемыми дорогой материей, не иначе как шелковой. Подобрав свой револьвер, Ларри подполз на четвереньках к пленнице и одернул ей юбку. Затем присоединился к сражающимся товарищам. В этот момент Герти поняла, что одному инсургенту она уже понравилась.
XXVI
- Хорошо еще, что успели доесть омаров! - сказал Гэллегер, высмотрев тень за штабелем досок.
Кэллехер зарядил пулеметную ленту.
Гэллегер выстрелил. Тень пошатнулась.
- Вот придурки! Чего они ночью-то суетятся? - сказал Гэллегер. - Мертвых прибавится, а их души не дадут нам покоя.
Он выстрелил еще раз. Тень снова неудачно пошатнулась и бултыхнулась в воду у дальнего конца моста.
- А душу этого, - сказал Гэллегер, - съедят омары.
Кэллехер дал несколько судорожно-коротких очередей. Наступила передышка.
- Интересно, что сталось с той девчонкой наверху? - задумчиво произнес Гэллегер.
Тени снова зашевелились.
XXVII
На скачки было заявлено семь скакунов. Их продемонстрировали и привязали в ряд у стартовой черты. Все лошади были черные, с выпуклыми и блестящими крупами. Но они постоянно взбрыкивали и лягали друг друга. Крайняя левая передними копытами зашибла насмерть свою соседку. На шее жертвы обнаружили следы когтей гориллы. Оказывается, агрессивную кобылу до этого водили в зоопарк.
Как известно, Дублинский зоопарк находится приблизительно в трех четвертях мили от входа в Феникс-парк и приблизительно в полумиле от трамвайной линии, которая проходит вдоль северной кольцевой дороги. Рядом располагаются Народный парк, казарма жандармерии и казарма Марбороу. Сам по себе зоопарк не очень большой, но посещения заслуживает, так как его очень хорошо обустроили. Гвоздем, если так можно сказать, программы считается павильон со львами из восьми клеток. Что касается горилл, то их в это время не было и вовсе. Командор Сидней Картрайт проснулся не от этого несоответствия, а от настойчивого стука в дверь своей каюты.
Он быстро привел себя в порядок и пригласил войти. Вошедший матрос встал по стойке "смирно" и вручил телеграмму. Картрайт принялся ее расшифровывать. Вот так он узнал о дублинском восстании.
"Яростный" должен был подняться вверх по течению Лиффи и обстрелять, в зависимости от обстановки, указанные объекты, и в частности почтовое отделение на углу набережной Эден.
Картрайт встал и повел себя как примерный, каковым он и являлся, офицер британского флота. Что не помешало ему задуматься об участи своей невесты, Герти Гердл. Об этом в телеграмме не было, разумеется, ни слова. Она была официальной, общей и синоптической и, следовательно, не могла затрагивать отдельности и частности.
Считанные минуты спустя Картрайт уже стоял на юте; у него щемило сердце, сдавливало грудь, сводило живот, пересыхало во рту и стекленело в глазах.
XXVIII
Сражение прекратилось точно так же, как началось, без какой-либо видимой причины. Британцам вроде бы похвастаться было нечем. Они наверняка потеряли много людей. В почтовом отделении на набережной Эден раненых не было. На втором этаже после нескольких минут молчания пять мужчин обменялись взглядами. Маккормик наконец решился сказать, что, похоже, все закончилось; Ларри ОТРурки кивнул.
