Но ведь зимой снег насыщает землю, даруя ей тепло и животворящее обновление весны – что ж, может, эта пора ненависти и безумия тоже очистит разум человека и приведёт за собой лето – эпоху здравого смысла и чистых помыслов. Однако в таком случае почему для достижения этой цели человеку непременно нужно выбирать столь жестокие и мучительные средства? Конечно, так он поступал всегда, с начала времён, и свидетельством тому служила древняя крепость за моей спиной – памятник многим империям: арабской, персидской, татарской и греческой, каждая из которых мечом насаждала свою культуру. Но тут ко мне подошёл мой друг и напомнил, что пора возвращаться: генерал уже должен был приехать из Эрзерума.
Юденич принял нас в большом доме, где прежде располагалась резиденция турецкого мудира. Генерал оказался человеком невысокого роста, с круглой головой и длинными усами. По обе стороны от него неподвижно, точно истуканы, стояли два штабных офицера. Говорил он отрывисто и резко, в его манерах чувствовалась привычка командовать. Порядки здесь были самые что ни на есть военные. Всё как бы намекало на то, что человеческий разум подчинён регламенту и сформирован по установленному образцу. Генерал поведал нам много интересного о своей блистательной военной операции, показав на крупномасштабных картах наиболее важные позиции и схемы передвижения войск. Затем он любезно выдал нам разрешение на поездку к эрзерумским укреплениям. Мы поздравили его с получением новой императорской награды, о которой он только что был извещён телеграммой, и, поблагодарив его, откланялись.
На следующий день, 17 февраля, мы выдвинулись с другим обозом в сторону Эрзерума. Всё утро, пока наши телеги катились на запад, нагорье утопало в тумане. По пути на окраине какой-то деревни мы увидели целую батарею тяжёлых пушек и грозных гаубиц, которые, рассевшись, точно гигантские лягушки, глядели в небо. Их деловито осматривали инженеры, проводя проверку после бомбардировок. Затем в ледяной мгле показался хребет Девебойну – легендарная цепь пологих гор, отделяющих воды Аракса от Евфрата. За этим хребтом нас ждал город Эрзерум. Погода начала проясняться. Первый форт, Кабурга, появился на небольшой пирамидальной скале, по склонам которой тонкими зигзагами вились траншеи и заграждения из колючей проволоки, южнее вырисовывались очертания форта Ортаюк – здесь по подъёмам и выступам на вершине можно было определить положение пушек, брошенных турками. Следом на трапециевидном уступе возник Узун-Ахмед, затем Далангез, а вдали на своеобразном заснеженном Олимпе возвышалась крепость Чобан-Дэдэ. Теперь уже перед нами развернулась вся внешняя гряда Девебойну. Пока наши повозки медленно ползли по узким, петляющим сквозь горы дорогам, стало понятно, что мы оказались в хвосте наступающей армии. Впереди шли нескончаемые обозы со снаряжением и боеприпасами, а также колонны резервной пехоты, и нам приходилось подстраиваться под их скорость движения. Пересекая последний гребень перед спуском в долину Евфрата, мы услышали грохот артиллерии, а вдалеке в бинокль можно было разглядеть арьергардные манёвры отходящих турецких отрядов. На них тёмными рядами, взрыхляя, как черви, снежную целину, наступали колонны казаков. Вскоре в поле зрения появились знаменитые Карсские ворота Эрзерума с конической башней сельджукской гробницы. Мы проехали через туннели и крепостные насыпи, мимо обветшалых турецких караульных будок с нарисованными на них звездой и полумесяцем: только теперь вместо черноглазых, большеносых аскеров в них стояли круглолицые стражники с соломенными волосами и серыми глазами. Миновав ворота, слева мы увидели разрушенные снарядами турецкие казармы и тут же – целую фалангу трофейной артиллерии. Впереди поднимался город, который накануне взяли русские. По улицам ходили мужчины в широких штанах и фесках. С присущим им фатализмом турки, как ни в чём не бывало, занимались своими делами. «Аллах отдал Эрзерум урусам. Аллах даёт и забирает, Аллах велик». Эти спокойные, полные достоинства лица были таким ярким воплощением восточной философии, какого не увидишь больше нигде. На двери одного из домов я заметил надпись на русском: «Здесь принимаются пленники». Несколько турецких солдат, наглядно демонстрируя свойственный этим людям незамысловатый нрав, стояли перед входом и выясняли у русских офицеров, куда можно сдать ружья. Уйти вместе с армией Абдул-Керим-паши они не смогли и укрылись в домах, когда русские заняли город. Но поняв, что вреда им никто не причинит, они вышли и сдались в плен. “Tufenk vererim. Nerde alajak?” («Мы принесли ружья. Где их у нас заберут?») Оттуда мы прямиком направились в штаб 1-го армейского корпуса, размещённый в бывшем здании британского консульства, где нас очень радушно принял генерал Калитин [398]. Здесь я уже однажды останавливался – правда, в другие времена, ещё три года назад, когда был проездом в Эрзеруме.
На следующий день генерал выделил нам в сопровождение казаков и отправил вместе с нами к Девебойнским укреплениям штабного капитана. Через пологие горы центральной гряды вела узкая тропа. Нам приходилось осторожно прощупывать путь, чтобы вместе с лошадьми не свалиться в шестифутовые сугробы. Бушевал ветер – русские это называют метелью. Не спасали даже башлыки, и вскоре носы и уши у нас окончательно онемели. Какие же страшные муки нам пришлось пережить, когда мы наконец попали в тепло и окоченевшие части тела стали оттаивать. Первой остановкой нашего маршрута был форт Сивишли, расположенный на округлом гребне в центре Девебойнского хребта. Эта крепость служила туркам центром снабжения, отсюда снаряжались колонны для подвоза вооружения и резервов в дальние укрепления. Внутри сохранился безупречный порядок. Следов от взрывов снарядов нигде – ни внутри, ни на подступах – заметно не было: очевидно, крепость была сдана без боя. Сам форт принадлежал к числу старых укреплений. Такие редуты строились ещё в дни Крымской и Русско-турецкой войн. Массивные каменные стены и брустверы стояли прямо на скале, а внутренний двор был вымощен известняковыми плитами. Если бы сюда попал современный снаряд, то осколки кладки и летящие во все стороны камни нанесли бы больше ущерба, чем сам удар. Это объясняло, почему при взятии Эрзерума сражения в основном велись на открытых пространствах, на заснеженных равнинах вокруг крепости. С точки зрения безопасности, там было лучше, чем в крепостях. Но и оставленное турками вооружение выглядело сильно устаревшим. Некоторые ружья оказались английскими моделями образца 1873 года. По всей вероятности, правительство Великобритании продало, выдало во временное пользование или же вовсе безвозмездно передало это оружие туркам в ту пору, когда целостность и независимость Османской империи считались основным принципом британской внешней политики и когда во имя этого принципа можно было с честью проливать реки крови. Теперь же послушное английское население проливает ещё больше крови во имя уничтожения той же самой империи.
Мы продолжили путь, взбираясь всё выше по пустынным снежным склонам, выходящим к хребту Карга-Базар. Мороз крепчал
