льняным маслом, добавляя для пигмента толченую киноварь. Школьный совет настаивал на обычной коммерческой эмали, они говорили, что Алисина смесь слишком похожа на засохшую кровь. Она сказала: это красный цвет ее предков, настоящий красный старой сожженной земли, злая краснота киновари. Она будет работать с этим красным, или пусть посылают свой грант обратно в Вашингтон. Теперь она с удовлетворением отмечала, что это единственный сохранившийся цвет на всей фреске.
Она заметила в зеркале, что к ней приближается забинтованный нос Альтенхоффена.
– Газету, леди? Читайте, тут все написано.
Усмехаясь, как мальчишка-газетчик, он протянул ей белый листок с тусклой печатью на обеих сторонах. Это был копирочный отпечаток с названием газеты, добавленным отдельно массивными зелеными буквами:
МАЯК КУИНАКСКОЙ БУХТЫ
– Альтенхоффен, ты ненормальный, – вздохнула Алиса. – И это уже не лечится.
От комплимента Атвязного Алеута Альтенхоффен гордо просиял:
– Шесть экземпляров – пять копий и один оригинал. Буквы для заголовка я вырезал из картофелин. С тебя тринадцать баксов.
– Тринадцать баксов?
– Картофель в «Херки» по доллару за штуку, – объяснил он. – Ой-ой, смотри! Радист уже собрался докладывать утренние новости информагентств. Держи «Маяк». Я пришлю тебе счет.
Он понесся вверх по склону, размахивая блокнотом. Алиса опустила лобовое стекло джипа и села на приборную доску, чтобы лучше слышать. Из единственного отверстия в бочке высунулся Радист с эфкаэсным формуляром в руках. Был он маленьким существом странного вида, без подбородка, но с колючей щетиной, и мигал глазками от непривычно яркого света, как ехидна, выглянувшая на секунду из своей норы. Он прокашлялся и стал читать записи:
– С восьми до девяти утра, цитата: ПРОСТЫЕ ВЕЩИЗАБЛОКИРОВАНА ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА ПОРТЛЕНД БЕЗ ЗДЕСЬ ЧТО-ТО ПРОИСХОДИТ НЕ ОЧЕНЬ ЯСНО ЧТО [111] ПОМЕХИ ПОМЕХИ ЭТО СОПЛИВЫЙ КРАСНЫЙ ЭТО СОПЛИВЫЙ КРАСНЫЙ В ЛАЙТОНВИЛЛЕ НАЧАЛИ ЕСТЬ М-М-МУЛОВ, конец цитаты. – Он перевернул страницу. – С девяти до десяти утра, цитата: ХОЛЕРА ХОЛЕРА НА ПОМОЩЬ НА ПОМОЩЬ ШУТКА ХА ХА ХА ХА ШЛИТЕ ТЕЛОК…
Алиса слушала сколько могла, потом решила, что эти новости не стоят времени и нервов. Она сползла обратно за руль и выжала сцепление. Джип покатился вниз. Не в том дело, что садится батарея, – заводиться с разгона стало вдруг просто принято.
В мотеле ее встретило семейство Йоханссен в полном составе, не считая Шулы. Они выстроились у трех своих коттеджей с котомками и коробками, как стояли давным-давно, месяц назад, когда только появились. Шестилетка, которую все звали Нелл, вышла вперед объявить об их общем решении:
– Мы уезжаем, миссис Кармоди. В комнатах чисто, как у негра на камбузе.
– Я в этом не сомневаюсь, Нелл. Но почему? Оставайтесь сколько захотите.
– Дедушка говорит, мы должны вернуться к тому, что было, вот поэтому.
– Радость моя, скажи своему дедушке, что я очень ему сочувствую. Многим хотелось бы вернуться к тому, что было. Боюсь, вам нелегко будет найти человека, который согласится полететь с вами в Баффинс.
– О боже мой, миссис Кармоди, дедушка знает! Он знает, что мы тут за-стряли, как все. Он будет искать место здесь. Он будет искать место на берегу, где можно ловить рыбу и смотреть, как живут звери.
Алиса улыбнулась девочке:
– Я, кажется, знаю такое место. Большой красивый длинный дом, прямо на берегу. Хозяин в отъезде, но вам, правда, придется как-то поладить с котом. Скажи им, чтобы забирались в машину, поедем посмотрим, подойдет или нет. Или надо сначала найти твою сестру?
Девочка покачала головой:
– Она больше не с нами. Она ушла жить в церковь.
– В церковь? Я думала, церковь закрыта с тех пор, как с отцом Прибиловым случился удар.
– Она поэтому туда ушла. Эй! Эй, все! – Нелл направилась на ту сторону двора, хлопая в ладоши, затем с клекотом, точно мелкая задиристая курица, принялась раздавать инструкции своим родственникам: – Т’алсу сан-сан!
Пока Йоханссены грузили в джип котомки и коробки, у Алисы появилась возможность просмотреть новостной листок Альтенхоффена. Там был список пропавших без вести лодок и членов экипажей, а также тематическая статья о самых известных из пропавших людей.
НИКАКИХ ИЗВЕСТИЙ
О НАШИХ ЗНАМЯНИТОСТЯХ!
Местонахождение всемирно
известного режиссе-
ра Герхардта Стюбинса
и знаменитого природо-
защитника Ай-
Зека Салласа остается
неизвестным на
вторник, 3-е. Пропали
выдающийся рыболов,
Майкл Кармоди, Арч
и Нельс Каллиганы, а также
дороженец этих мест
продюсер Николас
Левертов…
Зек и Дороженец. Алиса улыбнулась. Интересно, как бы им это понравилось. А мистеру Выдающемуся Рыболову? Она попыталась засмеяться, но жгучий звук застрял в горле. Она закусила губу, надеясь удержать его там, но жгло все сильнее. Наконец она втянула в себя дрожащий воздух, повернулась и всмотрелась в другой конец двора, где скрывалось море. Ее глаза заливала ярость. Скользкая сука, ты все-таки дотянулась своими холодными клещами до моих злосчастных мужчин? До всех? Отец, сын, муж, любовник, кто, лять, еще? Синюшная породительница вдов, шлюха с плоскими сиськами и вялыми ляжками, довольно прикидываться морской царицей, я не верю тебе сейчас и не верила никогда! Ты не королева, и я не стану тебе кланяться, как те чванливые поэты, что висят на тебе гроздьями, ибо знаю твое истинное лицо, и если я когда-нибудь доберусь до твоих злых колючих глаз, тварь…
– В этом болтании вверх-вниз давно нет ничего забавного – а ты, чертов пароход, не добавляешь к нему ни капли веселья! – Гигантский кальмар вот уже несколько часов то поднимался, то опускался неподалеку от Айка и не сводил с него глаза. Этот глаз был размером с колесо, а сама тварь, насколько Айк мог судить, раз в пять больше его лодки, от щупалец до хвоста. Кажется, он не замышлял ничего плохого, просто болтался у носа по правому борту и умоляюще смотрел на Айка сбоку этим большим одиноким шаром. – Чего уставился, глаз колесный? – Слова трескались и сочились кровью. – Будь у меня хоть какие-то ответы, думаешь, я болтался бы тут вверх-вниз? Прочь! – Тук-тук.
– Эй, отец! – девчоночий голос. – Можно войти?
Отец Прибилов ответил долгим стоном. С тех пор как его нашли Псы, ему то и дело досаждали своим вниманием заботливые прихожане, вторгаясь в его сосредоточенные мысли всякий раз, когда нечто очень важное вот-вот было готово попасть в фокус. Стук не прекращался.
– Ну ладно, – простонал он. – Заходите, если так уж надо.
Он почувствовал запах печенки с луком и резины. Узнаваемый знак того, что это мальки и они пришли его кормить. Он знал эту компанию. Черные резиновые овцы его паствы. Возбужденный девичий голос он, правда, не узнавал.
– Эй, отец, да благословит вас Господь. Мы с друзьями пришли вам помочь.
– Умоляю вас. Со мной все в порядке. Мне уже принесли обильное питание. Мне очень нужно побыть одному, вот и все…
– Конечно. Мы понимаем. Мы хотим помочь вам в церкви. Свечки продать, окна помыть. Я могу даже читать катехизис, если вы не возражаете против иезуитов. Но сначала мне нужно
