бы с тобой!
Несешь забвение ты голосом прелестным!
Он кажется таким далеким и небесным.
Как путник в челноке, теченьем увлечен,
Скользит по воле струй, когда закат зажжен,
И берегов следит кудрявых очертанья,
Так весь я погружен душой в твои мечтанья.
Уж слишком тихо все, и слишком мрак глубок.
Хотел бы ты звезды увидеть огонек?
Иль голос услыхать, и нежащий и странный,
Летящий издали?
О друг непостоянный!
Ты только что бежать хотела от людей!
От бала! Но туда, где птицы средь полей,
Где соловей в тени томится песней страстной
Иль флейта вдалеке!.. О, с музыкой прекрасной
Нисходит в душу мир — и, как небесный хор,
Встают в ней голоса и рвутся на простор.
Ах, если б услыхать...
В ночи слышен звук далекого рога.
Эрнани
(содрогаясь, про себя)
О горе!..
Ангел сам исполнил все мечтанья,
Твой добрый ангел, друг.
Мой ангел!
Снова звук рога.
Вот опять!
Могла ли, дон Хуан, я рог ваш не узнать?
Не правда ль?
Это вы — участник серенады
Такой прелестной?
Как?
О, эти маскарады!
Люблю я дальний рог, поющий в тьме лесной!
Он ваш и мне знаком, как голос дорогой.
Рог слышен снова.
Там бродит злобный тигр и шлет свое рычанье.
То рога вашего, о дон Хуан, звучанье.
Эрнани
(поднимается с выражением ужаса на лице)
Эрнани называй меня! Эрнани я!
Вновь с этим именем слита душа моя.
Что слышу я!
Старик!
Как мрачны ваши очи!
Что с вами?
Там старик смеется в мраке ночи.
Иль вы не видите?
Ты бредишь? Что с тобой?
Какой старик?
Старик!
О милый, милый мой,
Что в сердце ты таишь, скажи мне, умоляю,
Скажи!
Но я клялся...
Клялся?
Тревожно следит за всеми его движениями. Эрнани внезапно останавливается и проводит рукой по лбу.
Как быть, не знаю...
Нет, пощажу ее.
Что говорил я? Нет!
Вы говорили мне...
Нет... Это был лишь бред.
Я болен, может быть... Нет, не страшись, не надо.
Что делать? Чем помочь? Служить тебе я рада.
Рог звучит снова
Зовет! Я клятву дал! Зовет!
(Ищет на поясе свой меч и кинжал.)
Ах, где кинжал?
Конец, всему конец!
О, как ты бледен стал!
То рана старая, огнем былым пылая,
Открылась...
Пусть уйдет она.
О дорогая,
Послушай, где ларец, что я носил с собой
В дни горя и нужды?
Я знаю, милый мой.
Что делать мне, скажи.
Там есть флакон стеклянный,
Где налит эликсир, целить способный раны,
Дай мне его скорей!
Иду, иду, мой друг.
(Уходит в дверь, ведущую в брачные покои.)
О, как я счастлив был! Как стал несчастен вдруг!
Уж пишут на стене мне роковое слово,
И вновь судьба глядит в лицо мое сурово!
(Впадает в глубокую, мучительную задумчивость, затем вздрагивает.)
Так! Но замолкло все. Шагов не слышно там.
Когда б то было сном!
На верхней ступени лестницы появляется Черное домино. Эрнани останавливается, словно оцепенев.
Эрнани, Маска.
«Что б ни предстало нам,
Когда б ты ни решил, в каком бы ни был месте,
Раз день уже настал для этой страшной мести,
Для гибели моей, — труби в мой рог тотчас.
Я — твой». Жильцы могил тогда слыхали нас.
Ну что же? Ты готов?
То — он!
Пришел к тебе я,
В твой дом, сказать, что срок уже настал. Скорее!
Ты медлишь?
Хорошо. На мне твоя печать.
Что должен сделать я?
Ты можешь выбирать —
Кинжал иль этот яд. Я все принес с собою.
Мы вместе выйдем.
Да.
Молись.
Я тверд душою.
Твой выбор?
Яд.
Пусть так! Скорей дай руку. Вот!
(Подает Эрнани флакон. Тот берет его, побледнев.)
Пей!
Эрнани подносит флакон к губам, затем отшатывается.
Подожди, молю! Пускай заря взойдет!
Коль сердце есть в тебе и нежных чувств отрада...
Не привиденье ты, не выходец из ада,
Не проклятый мертвец, не демон, — и следа
Клейма ты не несешь со словом «никогда»;
Коль знаешь счастья ты полет неудержимый —
Любить, быть молодым, жениться на любимой,
Коль женщина с тобой блаженства знала дрожь, —
До завтра дай мне жить! А завтра ты придешь!
Все «завтра», «завтра»... Нет! Срок этот — слишком дальний.
Сегодня же ты звон услышишь погребальный.
Зачем мне ночь терять? А если я умру —
Кто жизнь твою возьмет, как нужно, поутру?
Мне одному идти в могилу? Путь нам вместе.
Нет, демон, не с тобой. Я этой дикой мести
Не признаю.
Ах, так? Я понял все вполне!
Ужели так ничем ты и не клялся мне?
А голова отца? Ты позабыл, конечно?
О да, ты мог забыть: ведь юность так беспечна.