«Распятый на кресте нечистыми руками,
Меж двух разбойников Сын божий умирал.
Кругом мучители нестройными толпами,
У ног рыдала мать; девятый час настал:
Он предал дух Отцу. И тьма объяла землю.
И гром гремел, и, гласу гнева внемля,
Евреи в страхе пали ниц…
И дрогнула земля, разверзлась тьма гробниц,
И мертвые, восстав, явилися живыми…»
мне милы,Дни осенних непогод;Вечер сумрачный и длинный,Мрак томительный ночей…Увядай, мой сад пустынный,Осыпайся поскорей.16 августа 1856
Пловцы
Сотрудникам «Училищного вестника»
Друзья, неведомым путемНа бой с невежеством, со зломИ с торжествующею леньюМы плыли. Ночь была темна,За тучи пряталась луна,Гроза ревела в отдаленье.И мы внимали ей вдали,Дружнее прежнего гребли;Уж берег виделся в тумане…Но вихорь смял наш бедный челн,И он помчался между волн,Как падший витязь, жаждя брани.И под покровом той же тьмыНас мчал назад. Очнулись мыНа берегу своем печальном.А берег милый, хоть чужой,Как путеводною звездойСиял на горизонте дальнем.И мы воспрянули душой…И снова нас зовет на бойСтремленье к истине свободной.Так что ж! Пускай опять, друзья,Помчит нас по морю ладья,Горя отвагой благородной!Знакомый путь не страшен нам:Мы выйдем на берег, а тамДоспехи битв не нужны боле:Там воля крепкая нужна,Чтоб бросить чести семенаНа невозделанное поле.И верьте, нам не долго ждать:Мы поплывем туда опять,На берегу нас солнце встретит;Придет желанная пораИ жатву пышную добраОно с любовию осветит.3 октября 1856
В альбом
В воспоминанье о поэтеМне для стихов листочки этиПодарены в былые дни;Но бредом юным и невиннымДоныне в тлении пустынномНе наполняются они.Так перед Вами в умиленьеЯ сердце, чуждое сомненья,Навек доверчиво открыл;Вы б только призраком участьяМогли исполнить бредом счастьяЕго волнующийся пыл.Вы не хотели… Грустно тлея,Оно то билося слабее,То, задрожав, пылало вновь…О, переполните ж сторицейИ эти белые страницы,И эту бедную любовь.Зима 1857Санкт-Петербург
«Напрасно в час печали непонятной…»
Напрасно в час печали непонятнойЯ говорю порой,Что разлюбил навек и безвозвратноНесчастный призрак твой,Что скоро всё пройдет, как сновиденье…Но отчего ж покаМеня томят и прежнее волненье,И робость, и тоска?Зачем везде, одной мечтой томимый,Я слышу в шуме дня,Как тот же он, живой, неотразимый,Преследует меня?Настанет ночь. Едва в мечтаньях странныхНачну я засыпать,Над миром грез и образов туманныхОн носится опять.Проснусь ли я, припомню ль сон мятежный,Он тут – глаза блестят;Таким огнем, такою лаской нежнойГорит могучий взгляд…Он шепчет мне: «Забудь твои сомненья!»Я слышу звуки слов…И весь дрожу, и снова все мученьяПереносить готов.18 марта 1857
22 марта 1857 года
Н. И. М….ву
О Боже мой! Зачем средь шума и движенья,Среди толпы веселой и живойЯ вдруг почувствовал невольное смущенье,Исполнился внезапною тоской?При звуках музыки, под звуки жизни шумной,При возгласах ликующих друзейКартины грустные любви моей безумнойПредстали мне полнее и живей.Я бодро вновь терплю, что в страсти безнадежнойУж выстрадал, чего уж больше нет,Я снова лепечу слова молитвы нежной,Я слышу вопль – и слышу смех в ответ.Я вижу в темноте сверкающие очи,Я чувствую, как снова жгут они…Я вижу все в слезах проплаканные ночи,Все в праздности утраченные дни!И в будущее я смотрю мечтой несмелой…Как страшно мне, как всё печально в нем!Вот пир окончится… и в зале опустелойПотухнет свет… И ночь пройдет. Потом,Смеясь, разъедутся, как в праздники, бывало,Товарищи досугов годовых, —Останется у всех в душе о нас так мало,Забудется так много у иных…Но я… забуду ли прожитые печали,То, что уж мной оплакано давно?Нет, в сердце любящем, как в этой полной зале,Всё станет вновь и пусто и темно.И этих тайных слез, и этой горькой муки,И этой страшной мертвой пустотыНе заглушат вовек ни шумной жизни звуки,Ни юных лет веселые мечты.22 марта 1857
Первая любовь
О, помнишь ли, давно – еще детьми мы были —На шумном вечере мы встретились с тобой.Но этот шум и блеск нас нехотя томили,Мы вышли на балкон. Мы мало говорили,Нас ночь объяла вдруг отрадной тишиной.Сквозь стекла виделось нам бледных свеч мерцанье,Из комнат слышался нестройный гул речей,А в небе виделось горячих звезд сверканье,Из сада слышалось деревьев колыханье,Над ближней рощей пел влюбленный соловей.Я на тебя смотрел. Я чувство молодоеЛюбовию тогда назвать еще не смел…Но я взволнован был в торжественном покое,Но я дышавшее безмолвие ночноеПрервать ни голосом, ни вздохом не хотел.Чему-то тайному разгадки неизбежнойЯ с первым звуком ждал… Мгновение прошло.И вдруг я зарыдал, проникнут грустью нежной,А в глубине души светло и безмятежноТакое полное веселие цвело.8 июля 1857Старое
Успокоение
Я видел труп ее безгласный!..Я на темневшие черты —Следы минувшей красоты —Смотрел и долго и напрасно!А с поля говор долетал,Народ толпился в длинной зале,Дьячок, крестясь, псалтырь читал,У гроба женщины рыдали,И, с бледным отблеском свечиВ окне сливаясь незаметно,Кругом вечерние лучиЛожились мягко и приветно.И я, смущенный, в сад пошел…(Тоска и страх меня томили.)Но сад всё так же мирно цвел,Густые липы те же были,Всё так же синего прудаСтруи блестели в синей дали,Всё так же птицы иногдаНад темной рощей распевали.И ветер, тихо пролетев,Скользил по елям заостренным,Звенящий иволги напевСливая с плачем отдаленным.23 июля 1857
«Я знал его, любви прекрасный сон…»
Я знал его, любви прекрасный сон,С неясными мечтами вдохновенья…Как плеск струи, был тих вначале он,Как майский день, светлы его виденья.Но чем быстрей сгущался мрак ночной,Чем дальше вглубь виденья проникали,Тем всё бледней неслись они толпой,И образы другие их сменяли.Я знал его, любви тяжелый бред,С неясными порывами страданья,Со всей горячностью незрелых лет,Со всей борьбой ревнивого терзанья…Я изнывал. Томителен и жгуч,Он с тьмою рос и нестерпимо длился…Но день пришел, и первый солнца лучРассеял мрак. И призрак ночи скрылся.Когда ж теперь с невольною тоской,Чрез много дней томим воспоминаньем,Я на тебя гляжу, о ангел мой,И трепещу несбыточным желаньем, —Тогда, поверь, далекий страсти гулМеня страшит, я счастием не грежу:Мне кажется, что сладко я заснулИ что сейчас мучительно забрежу.Сентябрь 1857
Е. А. Хвостовой
Экспромт
Добры к поэтам молодым,Вы каждым опытом моимВелели мне делиться с вами,Но я боюсь… Иной поэт,Чудесным пламенем согрет,Вас пел могучими стихами.Вы были молоды тогда,Для вдохновенного трудаЕму любовь была награда.Вы отцвели – поэт угас,Но он поклялся помнить васИ в небесах, и в муках ада.Я верю клятве роковой,Я вам дрожащею рукойПишу свои стихотвореньяИ, как несмелый ученик,У вас хотя б на этот мигПрошу его благословенья.1 февраля 1858
В вагоне
Спите, соседи мои!Я не засну, я считаю украдкойСтарые язвы свои…Вам же ведь спится спокойно и сладко, —Спите, соседи мои!Что за сомненье в груди!Боже, куда и зачем я поеду?Есть ли хоть цель впереди?Разве чтоб быть изголовьем соседу…Спите, соседи мои!Что за тревоги в крови!А, ты опять тут, былое страданье,Вечная жажда любви…О, удалитесь, засните, желанья…Спите, мученья мои!Но уж тусклей огонькиБлещут за стеклами… Ночь убегает,Сердце болит от тоски,Тихо глаза мне дремота смыкает…Спите, соседи мои!27 марта 1858Москва
Переправа через оку
В час утра раннего отчаливал челнок,Гребцы неистово кричали,Разлив, волнуясь, рос; белеющий востокЕдва глядел из темной дали.И долго плыл наш челн… Когда же я потомВзглянул, – у самой середины,Качаясь, он стоял, и мимо нас кругомНеслись разрозненные льдины.А там, на берегу, лежал пластами снег,Деревья свесились уныло,И солнце уж светло из-за деревьев техУ храма купол золотило.
Песни
Май на дворе… Началися посевы,Пахарь поет за сохой…Снова внемлю вам, родные напевы,С той же глубокой тоской!Но не одно гореванье тупое —Плод бесконечных скорбей, —Мне уже слышится что-то иноеВ песнях отчизны моей.Льются смелей заунывные звуки,Полные
