что припадает к источнику трюков Охо слишком часто. Затем поднятые черные руки упали, человек рухнул и растянулся во весь рост на дощатом крыльце.
Звук вывел Билли и Грира из транса и выманил дрожащего Арчи Каллигана из сорняков у края вагона.
– Зууу, Айк! Я не верю своим глазам. Ты вырубил этого коня?
– Напал незаметно и вырубил, – гордо сказал Грир. – С ума сойти. Даже не дышит.
– Свяжите его, – просипел с носилок Беллизариус. – Заклейте лентой. Может, и не дышит, но глаза открыты…
Пока они возились с лентой, карие глаза так ни разу и не закрылись. Билли настаивал, чтоб они пустили в дело все, что найдется. Арчи даже сбегал в конторскую палатку за скотчем. А Грир извел целый рулон спортивного тейпа на один только толстогубый рот. Когда Гринер пришел в себя и снова задышал, Билли предложил заклеить ему ноздри. А заодно и глаза. Гринер моргал, глядя на солнце. Вместо этого Айк перевернул его, чтобы смотрел на облезлую красную краску старого вагона.
Айк встал впереди, Грир с юным Каллиганом взялись за ручки сзади – так они потащили носилки через рельсы, стараясь двигаться как можно быстрее и при этом не уронить Билли на горы шлака. Но никому, похоже, не было дела: мужчины продолжали перемалывать камни, женщины и дети возились на грядках. Только фасолевое поле опустело. И лишь когда они втроем затащили носилки на вершину холма, стало понятно, куда направили фасолевую бригаду. Она мотыжила плавучий самолет, словно тот был покрыт невидимыми сорняками. Один понтон уже утонул, а опустившееся крыло было изрублено до дыр. Айку оно напомнило лоток из фольги для замороженной пищи, провалявшийся у помойки и обработанный дочиста зубами и когтями кабанов и медведей. Несколько женщин, подоткнув длинные юбки, брели по воде ко второму крылу.
– Кранты нашей «выдре», – сказал Грир. – Обдерут шкуру и пустят на мех.
– Они обдерут шкуру с нас, – сказал Арчи, – когда узнают, что вы сотворили с преподобным Гринером.
– Мы сотворили? – переспросил Грир. – Как насчет нас всех, белый человек?
– Мы все в большой жопе, – произнес Билли с носилок. – Ты не поверишь, как он строит этих людей, Айзек. Если прикажет пустить нас на компост, они только и спросят, в какую яму, обычную или со щелочью.
Грир кивнул, поспешно соглашаясь:
– Билли прав, Айк. Надо его кончать, пока он еще замотан. Я, вообще-то, готов. Пусть лучше меня судят за убийство, чем торчать неделю рядом с этой черной бомбой. Он меня расплющит, как пасхальное яйцо.
– Помнишь вагонетку на рельсах? – спросил Айк у Арчи. – Она работает?
– Ни разу не видел… ты что, хочешь ехать на ней до Скагуэя?
– Это ведь все время вниз?
Человек на крыльце был уже вполне бодр и активен – катался из стороны в сторону, выгибаясь, словно куколка, вознамерившаяся прорвать кокон. Билли не удержался и прошипел с издевкой:
– Лед, мудило, – после чего они побежали с носилками дальше, пригибаясь, словно под обстрелом. Чемоданчик, прикованный к руке Билли, тащился по земле и подпрыгивал на камнях.
Носилки оказались слишком высоки для вагонетки, ручки стучали бы Кальмару по голове и по пяткам, так что их бросили, а Билли уложили на деревянный пол животом вниз, головой вперед, а руками вокруг чемоданчика, как вокруг твердой подушки. Грир и Арчи Каллиган взялись за ручки и принялись качать, Айк толкал сзади. Освободившись от травы, древняя машина поползла по ржавым рельсам с трудом и скрипом. Подшипники стонали, старое дерево гнулось и трещало, но постепенно вагонетка двигалась. Когда она разогналась до скорости быстрого шага, Айк вскочил на борт и взялся со своей стороны за ручку. Застонав, дрезина встала, пришлось спрыгивать и толкать ее снова. Они еще поднимались слегка вверх сквозь шершавые валуны. Рельсы соединились с главной веткой лишь на самой вершине. К этому времени у Айка перед глазами уже мелькали звезды. Только убедившись, что дрезина идет достаточно быстро, он наконец запрыгнул на борт и снова взялся за рычаг.
– Хорошо идет, – осклабился Грир. – Я даже не вспотел.
– Меня слишком трясет, не до пота. – Арчи Каллиган качал изо всех сил, вены вздулись, глаза выпучились.
Не считая пронзительно протестующих древних досок на полу, вагонетка была в неплохой форме. Пульсирующий гул, испускаемый шарнирами, звучал ровно, как будто его хорошо смазали. Подшипники в ступицах перестали выть во всех колесах, кроме одного. Можно подумать, дрезину регулярно смазывали на случай такого побега. Даже «Бьюлаленду» не помешает незапертая задняя дверь.
Айк пристроился к рычагу, довольный, что можно заняться физической работой; в ушах еще звенело от адреналина. Вырубил такое угробище, усмехался он.
Вагонетка понеслась рысью. Никто ничего не говорил. Сидевшие на корме Грир и Арчи больше всматривались в уходящие назад рельсы, чем занимались рычагом. Айк чувствовал, что сможет качать и в одиночку, но не знал, как долго.
– Эй, вы двое, хватит пялиться. Качайте! Это еще не спуск, а подъем.
– Вон они! – заверещал Арчи. – О господи-боже, спаси-помоги!
Айк резко повернулся. Действительно, у подножия небольшого уступа что-то происходило, какие-то обгорелые на солнце тела и сверкание фольги, но это больше было похоже на детскую игру, чем на толпу фанатичных преследователей. Билли, приподнявшись на локте, посмотрел назад и согласился с этим мнением.
– Они его еще не нашли. Когда найдут, это будет развороченное осиное гнездо. Так что качайте как следует. Кстати, прекрасные джентльмены, хочу поблагодарить вас за спасение. Преподобный стал слегка давить на Кальмара, признаю. Этот сукин сын не знает ни физики, ни метеорологии, зато хорошо понимает давление.
Они катились уже довольно быстро, и Айк позволил себе расслабиться.
– Как тебя угораздило с ним связаться, Кальмар?
Билли слегка отодвинулся назад, подальше от драных палубных башмаков Арчи; подпираемый чемоданчиком, он даже смог повернуться чуть-чуть на бок. С редеющей шевелюрой и в больничной рубашке он напоминал возлежащего на носилках римлянина.
– Он сам пристал ко мне, Айзек, как магнит. В каком-то смысле я его доппельгангер, только с мозгами вместо мышц, вот он и решил залезть мне в голову. Я не переживал – я и сам могу залезть в голову кому угодно, нет? Лоб в лоб. Но тут выяснилось, что он не соблазняет, а насилует.
– Он примитивное чудовище, мистер Саллас, – сказал Арчи. – До сих пор не верится, что вы с ним так запросто справились. Ка-ФУМ!
– Вот что значит мой главный мон – он не Кальмар, очень надо ему копаться у этого долбогреба в голове. – Грир сиял от гордости за Айка. – Отвлекаешь, чтоб опустил щиток для яиц, а потом раз – бах! Ммм! Звиняйте, преподобный Гринер, сэр, гляньте-ка, у вас шнурок развязался. А потом ка-ФУМ! Бах и ка-ФУМ. Вот это герой.
Айк не смог удержать улыбку от такого дружеского пересказа. Он
