Ознакомительная версия.
Врачи утверждали, мол, всё хорошо, но никакие меры предосторожности лишними не будут, говорили, что осенью, в период заготовок, случаются вещи и похуже, когда дети, например, выпивают уксус, до которого легко добираются, поскольку его часто ставят в дверцу внизу холодильника… Пока ждал в больнице, видел, как привезли девочку лет шести с красиво разрисованным лицом, должно быть с праздника, где аниматоры её и загримировали. Возможно, у девочки был день рождения или она была в гостях на детском празднике, но умудрилась сломать руку…
А мне буквально через час надо ехать в аэропорт, я уезжаю на две недели. И так-то при этом волнуюсь, а тут буду волноваться ещё сильнее. В свою очередь, знаю, что дома волнуются за меня. На этом, собственно, и держится та жизнь, которую мы называем настоящей: на беспокойстве друг о друге, на понимании бесконечной ценности тех, кто рядом и из кого состоит наша жизнь. На редких встречах с настоящими друзьями, которые из-за ерунды не приедут…
Прошло две недели и один день – и я вернулся. Давно у меня не было такого плотного и затяжного тура по Украине. Проехал Днепропетровск, Харьков, Одессу, Житомир, Киев, Севастополь и Симферополь, сыграл концерты и спектакли. И везде очень повезло с погодой. Везде, кроме Крыма. Последние три дня гастролей я там очень мёрз. Мне это показалось удивительным: мёрзнуть в Крыму – странное ощущение. К тому же дни стояли солнечные.
Странно видеть из окна автомобиля или гостиницы улицу, море, с которым связаны воспоминания о зное, истоме и неге… Никогда не был в Крыму в холодное время года, и с самого детства несколько дней в Крыму были чем-то вожделенным и радостным. А тут помимо того, что стояли холодные дни, ещё и отопления в гостинице не было. Жался к масляному радиатору, бегом проскакивал из постели в туалет, а обратно под одеяло запрыгивал, уже стуча зубами, и сворачивался калачиком. Давно я не видел в залах публику в верхней одежде, а вот в Крыму увидел. Те же, кто решился оставить в гардеробе пальто и куртки, явно зябли… Мне привычнее видеть в театрах дам, которые обмахивают себя журналами, книжками или другими бумажными изделиями, словно веером – из-за духоты или собственной разгорячённости. В основном в театрах хорошо топят, к тому же вместе собирается много людей, да и театральное освещение сильно подогревает общую атмосферу. Но за три дня в Крыму я промёрз до основания и только сегодня, кажется, отогрелся.
Мой любимый Харьков представляет собой огромную стройку: город спешно готовится к чемпионату Европы по футболу. Киев тоже готовится, но это не так заметно. Настроение в целом у тех, с кем я общался, а это много людей, невесёлое, но и не трагическое. Те, кто раньше готов был высказываться резко и категорично по поводу происходящего в стране, сейчас больше ворчат… Однако эти настроения не мешают общей украинской жизнерадостности, желанию вкусно и обильно закусить и выпить, да и вообще сделать так, чтобы было удобно и приятно. Шутки в юмористических телевизионных шоу стали менее острыми, дискуссии на телевидении более вялыми… Картина знакомая.
Такого в моей жизни прежде не было и вряд ли ещё когда-либо случится: чуть больше полугода назад мне позвонили с Санкт-Петербургского Императорского фарфорового завода и предложили подумать над идеей авторского фарфорового изделия. Например, над оформлением тарелки, блюда или чего-то в этом роде. Сказали, что Императорский фарфоровый завод давно уже сотрудничает с разными известными людьми, и есть довольно удачные примеры сотрудничества. Например, Андрей Макаревич прекрасно рисует кошек и не только…
Я подумал и сказал, что создание какого-то отдельного декоративного предмета по мотивам моих произведений или по мотивам моих фантазий меня не интересует. Гораздо больше, а точнее – по-настоящему меня интересует создание сервиза, который выглядел бы, как вполне классический, в случае удачи продавался бы многие годы и занял своё место в домах, а главное – в жизни большого числа людей. Меня спросили, каким я вижу такой сервиз…
Я поразмыслил и понял, что хотел бы иметь чайный сервиз на военно-морскую тему. Но чтобы это не был сервиз, украшенный парусниками или знаками и атрибутикой зарубежных флотов. Я не хотел бы иметь сервиз, украшенный чем-то вневременным и неконкретным. Напротив, мне бы хотелось, чтобы это была посуда, напоминающая мне о моих годах службы и о флоте, который некогда у нас был. То есть мне представилась чайная посуда, которая могла бы украшать офицерскую кают-компанию крейсера или другого военного корабля нашего флота.
Я изложил свою идею, и на фарфоровом заводе довольно быстро на неё откликнулись. Выяснилось, что ни в советской истории Императорского завода, ни в последние годы сервиза на военно-морскую тему не было. При этом людей, которые захотели бы иметь такую посуду, в стране, конечно, много. И это не только те, кто служил или служит на флоте, не только потомки или родственники военных моряков, но и просто люди, которым интересна военная история, а особенно её морские страницы. В конце концов, это может быть прекрасный подарок человеку, который живёт в городе с военно-морской историей.
Работать со мной вызвалась художница Вера Бакастова, она и определила форму чашек, чайника и прочих предметов, – классическую и давно разработанную. Я рассказывал Вере о морских традициях, о том, что на флоте ничего не бывает случайного и что любая ленточка, нашивка, буковка или циферка на форме моряка имеет, точнее, имела значение и смысл. Я рассказывал о том, что, например, цепь всегда будет прежде всего ассоциироваться с морем, а не с чем-то другим, говорил о символике различных морских специальностей… И в итоге у нас получилось изумительное изделие. Точнее, изделие получилось, конечно, у Веры и у завода, но я горжусь тем, что мне удалось придумать, убедить и вдохновить людей на создание сервиза, которым я сам не могу налюбоваться. Сервиз состоит из шести чашек с блюдцами, молочника, сахарницы и чайника. Чайник украшен картами акваторий Кронштадта и Владивостока, на сахарнице вы увидите карту побережья Баренцева моря с городом Мурманском, а также карту Севастопольской бухты. То есть тем самым наш сервиз выражает почтение морякам всех четырёх флотов: Тихоокеанского, Балтийского, Северного и Черноморского. Молочник одет в нечто вроде тельняшки. Шесть чашек украшают шесть «штатов» – эмблем основных корабельных боевых частей (БЧ) или, можно сказать, основных военно-морских специальностей. Штурвал на чашке – это БЧ1, штурманы. Скрещённые пушки – это БЧ 2, артиллеристы, ракетчики. Торпеды – БЧ3, минно-торпедная группа (моя специальность). Якорь с молниями – БЧ4, разнообразные радисты. Шестерёнка и винт – БЧ5, самая трудная и тяжёлая специальность – мотористы, механики и все прочие, кто связан с ходовой частью корабля. Красивый якорь с цепью – Боцманская команда. (В случае с нашим сервизом «штаты» взяты не того времени, когда я служил, а более раннего.) К сожалению, сейчас матросы на форме таких «штатов» не носят. Но специальности как были, так и остались, да и останутся, пока по морю ходят корабли.
Ещё все предметы украшены цепями, канатами, морскими узлами, на чайнике вы увидите силуэты разных советских военных кораблей, и ручечки на крышечках чайника и сахарницы напомнят знающим людям кнехты.
На донышке чайника написано: «Кают-компания», автор идеи Е. Гришковец, автор рисунка В. Бакастова. А над этой надписью красуется маленький двуглавый орёл, который украшал и украшает многие прекрасные произведения Императорского фарфорового завода. Я рассматриваю эту надпись и герб, и мне самому не верится, что удалось в этом поучаствовать. Мне нравится, что сервиз получился строгим, классическим, традиционным для Императорского завода, очень продуманным, и в нём нет ни одной случайной или надуманной детали.
У меня он уже есть, а вскоре, через месяц, а может, раньше сервиз появится в продаже. Для меня это событие ничуть не меньшее, чем появление моей новой книжки на прилавках книжных магазинов.
Вот такой получился неожиданный творческий альянс. И это, пожалуй, самое экзотическое произведение, в создании которого мне довелось принять участие.
Горжусь и радуюсь.
Сегодня до меня дошло письмо, которое было отправлено 22 июля этого года. Отправлено оно было по неверному адресу, где правильно указана была только улица, да и то та, на которой мы давно не живём. Проще говоря, письмо было отправлено в город Калининград, Евгению Гришковцу, и оно до меня дошло. А тепло этого письма, его содержание, теплота порыва его написать и послать до сих пор не остыли. Тёплое письмо. И на удивление своевременное…
Написал и отправил его дьякон, проживающий в Подмосковье (не буду называть его имени и фамилии). Из письма ясно, что писавшему лет на десять меньше, чем мне, человек он семейный, служит в церкви, вот только в какой, не указано. Содержится в письме благодарность за книги по моему уже закрытому живому журналу и человеческая поддержка. Не более, но и не менее. Давно не получал я писем по почте! Какое это редкое явление! И как само это письмо укрепляет меня в убеждении, что замысел моего нового спектакля верен и точен для сегодняшнего дня. Если вспомните написанное мной сейчас, когда будете смотреть уже сделанный спектакль, поймёте, что я имел в виду.
Ознакомительная версия.
