Воображение Лены сработало почти безошибочно: Сергей был красавцем-блондином с высоким лбом, голубыми глазами, прямым сильным носом, широкой доброй улыбкой. Его модная короткая стрижка, элегантный светлый костюм и неплохие манеры заставили Лену порадоваться тому, что она надела вечернее платье.
Обед прошёл приятно. Лена с Сергеем много ели, много пили, болтали ни о чём. За вечер Сергей узнал, что родители Лены развелись, разъехались, и при размене квартиры выделили и ей отдельную квартиру. Отец её – бывший партийный работник, ныне преуспевающий бизнесмен, женат на другой женщине, которая чуть старше Лены. Мать её замуж не вышла, но имеет друга. Сама Лена после школы поступала в театральное училище, но на экзаменах провалилась и сейчас ничем не занимается, так, подрабатывает время от времени.
О себе Сергей сказал, что он в Москве недавно, приехал из Камышина, занимается торговлей автомобилями.
После ресторана Сергей проводил Лену до дома, и, поняв, что он понравился ей, не стал проситься в гости, а обещал звонить ей завтра.
* * *
Павел Павлович – вице-президент «Диалог-банка», где Борис работал начальником финансового отдела, давно присматривался к Борису, а с тех пор, как узнал, что Борис вхож в дом известного политика Шмыкова, очень даже заинтересовался им. Он проанализировал движение средств по счетам банка за последние полгода, обратил внимание на крупную сумму из Альметьевска и вспомнил, что именно в эти дни Борису несколько раз кто-то звонил, а Борис всё откладывал разговор. Эту информацию Павел Павлович имел от своего доверенного лица – секретаря Ксюши. Вслед за этим пронёсся слушок, что он наследовал от тёти крупную сумму денег. Проверка сведений о наследстве Бориса показала, что наследство – это выдумка Бориса. Значит, сообразил Павел Павлович, кинул Борис клиента. Наступать ему на хвост Павел Павлович не стал, пусть пацан привыкает к новому положению, пусть ощутит себя богатым, но с тех пор он постоянно наблюдал за ним и регулярно отслеживал движение денежных средств. Когда на счёт банка пала большая сумма из Воркуты, Павел Павлович предположил, что эта сумма не попадёт по назначению к клиенту, а перейдёт в карман Бориса. Тут же он установил в телефонном аппарате Бориса жучка и из его разговора с Людмилой Анатольевной всё понял. Клиент отравлен таблеткой «Антиполицай», ограблен, конечно же, это дело рук мальчишки. Сейчас, когда он в возбуждении, самое время брать его за жабры.
Павел Павлович вызвал Бориса в свой кабинет, пригласил сесть, предложил сигареты. Оба закурили. Павел Павлович, откинувшись на спинку кресла, минуты две сидел, курил и молча рассматривал Бориса. Борис тоже курил, и тоже смотрел на Павла Павловича.
«Даже не моргнёт, стервец, – думал о Борисе Павел Павлович. – Вот ведь такие и захватили страну в свои лапы. Купил себе «Лексус», потом дом отгрохает или квартиру купит где-нибудь в центре, и ведь чувствует себя превосходно. Значит, не слюнтяй. Это тебе не Раскольников какой-нибудь. Хорош, хорош, сукин сын!»
Борис, глядя на вице-президента, гадал, – «Что понадобилось этой крысе? Почувствовал, что я встал на ноги и сразу заметил, а ведь бывало, раньше не замечал, даже не всегда и на приветствие-то отвечал».
– Борис Аркадьевич, – неожиданно заговорил Павел Павлович, чётко выговаривая все звуки, – как звали Вашу покойную тётушку?
Борис обомлел, тётушку, к чему это он клонит?
– Тётушку? Которую? – притворно равнодушно спросил он.
– Тётушку, которая оставила Вам наследство.
– А, Зинаида Дмитриевна, – назвал Борис имя здравствующей тёти. – А что, Павел Павлович, Вы были знакомы?
– Нет, Борис Аркадьевич, я не знаком с Вашей тётей, и Зинаида Дмитриевна не та тётя, которая оставила Вам наследство. Зинаида Дмитриевна живёт и здравствует в Костроме, и у неё две дочери, которым она, может быть, и оставит что-то в наследство. Но меня интересует тётушка из Адлера, которая умерла и оставила Вам наследство.
– Вы что-то путаете, Пал Палыч, – пряча испуг в голосе, ответил Борис.
– Мне трудно это сделать. В этой книге, – Павел Павлович мягко тронул пальцами толстую тетрадь на своём столе, – собраны сведения обо всех Ваших родственниках, – и, видя, что Борис хочет что-то сказать, чуть повысил голос, – и близких и самых дальних.
– Мне оставила наследство женщина, которая вовсе не была мне родственницей, но у неё не было детей.
– Не утруждайте себя выдумкой, или она у Вас давно заготовлена? Плохо заготовлена, не проходит! Проверено, в Адлере нет женщины по имени Зинаида Дмитриевна, которая умерла бы в этом году и оставила кому-либо наследство. А два дня, проведённых Вами в Адлере, якобы, с целью оформления наследства, Вы провели с Наташей Кравченко, Вашей давней подружкой. Будете отрицать?
Борис сильно покраснел, так, что даже в некоторых местах на голове краснота проступала между корней волос.
– Тю, тю, тю, а нервишки-то у Вас шалят, шалят, Борис Аркадьевич.
– Я не понимаю, что Вам от меня нужно, – еле выдавил из себя Борис, не поднимая глаз на Павла Павловича.
– Хорошо, вижу, Вы меня поняли, – с расстановкой ответил Павел Павлович, нарочно затягивая с прямым ответом, чтобы дать Борису возможность получше прийти в себя. Ему было нужно, чтоб Борис мог его понимать, мог правильно оценивать ситуацию, а в страхе он может упустить главное.
– Ценю, когда меня правильно понимают, ценю. Я, Борис Аркадьевич, не собираюсь Вас топить, хотя не скрою, да Вы и сами это понимаете, могу устроить Вам решётчатую жизнь. Но я хочу другого.
Павел Павлович замолчал. Молчал и Борис. Молчание затянулось на две минуты. Павел Павлович проверял нервы Бориса, Борис, хоть и очень нервничал, молчал, не желая показывать свою слабость. Павел Павлович вынул откуда-то, откуда, Борис даже и не успел заметить, фотографию формата почтового конверта старого образца и, не выпуская её из рук, и не давая Борису возможность рассмотреть человека, изображённого на ней, сказал:
– Вы легко расправились с теми двумя, надо кончить и этого.
Борис не очень-то удивился словам Павла Павловича, он уже тогда, когда Павел Павлович вынул откуда-то фото, понял, что будет просить, нет, вернее, приказывать Павел Павлович.
«Что, тоже клиент?» – пронеслось в голове Бориса.
Всё ещё, не давая рассмотреть фото, Павел Павлович сказал:
– Сделаете, получите повышение, ну и деньжат, Вы их любите.
«Кто их не любит?» – успел подумать Борис.
– Не сделаете, сами знаете, что. Поняли?
Павел Павлович злобно с угрозой, раньше Борис и не знал у него такого взгляда, посмотрел на Бориса, и снова его лицо приняло благодушное выражение.
– Сколько? – спросил Борис, нарочно обозначая в себе циника. Он понял, что перед ним сидит страшный циник, а значит, он ценит таких же, как он сам. Павел Павлович внимательно посмотрел на Бориса, мысленно назвал его стервятником, и буднично ответил:
– Столько же, сколько из Воркуты.
Ни один мускул не дрогнул на лице Бориса, хотя ответ собеседника вызвал в его душе всплеск ликования.
– Сделаю, Пал Палыч, – уверенно ответил Борис, хотя на душе уже было гадко: не его это дело, убирать людей, не мокрушник же он какой-нибудь. А кто? – издевательски подключился внутренний голос. – Отравитель?
Тем временем Павел Павлович задавал свой вопрос:
– и Вам не интересно, кого надо убрать?
– Я жду, Павел Павлович, – по-прежнему не теряя твёрдости в голосе, ответил Борис. Сейчас, когда он понял, что с ним заключается нормальная, с его точки зрения, сделка, что он имеет дело с разумным, понятным человеком, он снова оказался в своей тарелке и уже мог контролировать свои действия, по необходимости манипулировать голосом и даже мимикой.
«Стервец!» – ещё раз мысленно произнёс в его адрес вице-президент и, не выпуская фотографии из руки, поднёс её к лицу Бориса. То была фотография Пукальчика Дениса Семёновича – президента банка. Борис едва сдержался от какого-то дурацкого вопроса, но сдержался, смолчал.
Павел Павлович не выдержал сам:
– Ну, как?
– У меня нет выбора, или есть, как Вы сказали, решетчатая жизнь? Я сделаю! – Борис утвердительно кивнул головой.
– Значит, – значительно повеселевшим голосом сказал Павел Павлович, – лады. Как ты будешь это делать, решай сам, – вдруг перешёл на «ты» Павел Павлович, – таблетку ли ему дашь, – Павел Павлович решил показать, что ему всё известно, – может, что-то другое придумаешь, решай сам, не моё это дело. Но сроку тебе – две недели, и не днём больше. Раньше можно, хоть сегодня, но не позднее, чем через две недели, лады?
Борис думал, как бы ответить, чтоб не очень скомпрометировать себя, но и не обидеть бы, упаси Бог, Павла Павловича, фрукт он ещё тот, и, не придумав ничего более оригинального, повторился:
– Я сделаю, Пал Палыч.
* * *
С этого момента всё существо Бориса сосредоточилось на двух словах «Я сделаю». Борис твёрдо знал, что дни Пукальчика сочтены, и он начал воспринимать его уже не как раньше, а совсем по-другому. Из начальника, человека, перед которым Борис заискивал, Денис Семёнович превратился для него в объект исполнения обещанного «Я сделаю». И не потому Борис сосредоточился на этих словах, что эти слова были обещанием, обещания как свои, так и чужие для Бориса ничего не значили, а потому, что от выполнения того, что крылось за этими двумя маленькими словами, зависела его дальнейшая жизнь. Да что ему какой-то там Пукальчик, потребуется убрать пять Пукальчиков, он уберёт и пять, лишь бы выйти в люди.
