– Голубчик, вы сами ответили на свой вопрос. Засыпая, вы видите сны, просыпаясь, не видите.
– Но и там, во сне, я также просыпаюсь. И тогда там – явь! И засыпаю также. А когда просыпаюсь – я в больнице. Сны отчетливые, явные! И имеют совершенно последовательную направленность.
– Это, голубчик, у вас депрессивный синдром. Мы даем вам препараты, направленные на восстановление памяти. Вы же сами этого хотели? Вот ваша память и разыгрывает всякие сценарии развития событий. Ну-ка, покажите мне свои зрачки!
Доктор подошел к Глебу и оттянул веко одного, затем второго глаза.
– Да. Как я и предполагал, диагноз подтверждается. Вдобавок отмечаются еще и менингеальные знаки. Все хорошо.
Затем доктор обратился к медсестре:
– Измените в листе назначения препарат за номером девятьсот девяносто девять на три шестёрки.
В разговор вмешался Глеб.
– Это что у вас за препараты такие?
– Вас номера напугали? – усмехнулся доктор. – Это коды препаратов. Здесь мы не говорим их названий. Такая практика. Не волнуйтесь, голубчик.
Затем доктор обошел других больных. Когда обход коснулся новенького, тот съежился и, отпрянув от доктора, забился в угол кровати.
– Чего вы боитесь, любезный? Я хочу вам помочь.
Тот поднял испуганные глаза на доктора.
– Вы вправду хотите мне помочь?
– Конечно.
– Тогда помогите! Меня сбила машина! Я не успел дойти…
– Не волнуйтесь вы так! Все хорошо. Вы дойдете. Обязательно дойдете. Обещаю.
– Правда?
– Правда.
Затем доктор вновь обратился к медсестре.
– Тот же номер, что и Стрельцову.
После сделанных назначений, доктор улыбнулся всем пациентам одновременно.
– До свидания! Выздоравливайте!
Выходя из палаты, обернулся в сторону соседа Глеба.
– А вас завтра – на выписку.
– Как – на выписку? – возмутился сосед. – Я не хочу! Я еще не долечился!
Но, доктор уже вышел из палаты. И слова соседа, отрекошетив от двери и звонким эхом постукавшись о стены палаты, вернулись к нему назад.
– Нет! Ну, ты видел? – обратился он к Глебу. – Врачи, называется! Еще не вылечили, а уже на выписку!
– А что с тобой?
– У меня мания.
– Преследования?
– Хуже! У меня немотивированное чувство вины.
– Перед кем?
– В том-то и дело, что я не помню! Кололи меня, кололи, а толку – чуть! Коновалы! – вдруг заорал сосед, пнув взглядом дверь палаты.
– Я смотрю, мы здесь все с потерянными воспоминаниями, – предположил Глеб.
– Конечно! Это же специализированная клиника! А мне память так и не вернули! – вновь завопил сосед.
Дверь распахнулась – и в проеме показалась медсестра.
– Вы что раскричались, больной?
– А чего бы мне и не покричать? – продолжил кипятиться сосед. – Болезнь не вылечили, а выписывают!
– Доктор посчитал, что в вашем случае для вас же будет лучше, если прервать лечение. А решение доктора здесь не оспаривается, но принимается. Так что, не кричите понапрасну, а прилягте и готовьтесь к выписке. У вас впереди – тяжелый путь.
С этими словами медсестра вышла из палаты и прикрыла за собой дверь. Сосед присмирел и больше не издал ни звука, хотя после обеда Глебу удалось разговорить его, но это был уже не такой, как прежде весельчак. Фактически весь день сосед пролежал на кровати, отвернувшись к стене.
Первый раз за все время, проведенное в больнице, Глеб почувствовал разочарование и необъяснимую тоску.
Вечером грусть разогнал неожиданный звонок Настены.
– Ну, что, котик, все еще думаешь, что меня не существует? Что ты спишь?
– Прости меня, детка! Я совсем запутался. Доктор сегодня на обходе сказал, что это депрессивный синдром с какими-то там знаками.
– Раз говорит, значит, так оно и есть. Ты, главное, не нервничай. Лежи. Отдыхай. Набирайся сил. А я, как смогу, приеду.
Глеб, уставший от сомнений, решил нанести по ним решающий удар.
– Скажи, детка, как твой… брат? Я надеюсь, больше не звонит?
– Какой брат? – удивилась Настя. – Ты снова за свое?
– Как это, какой брат? Твой брат. Сергей. Он же к тебе звонил. Требовал доли в наследстве.
– Глебушка, я начинаю за тебя волноваться. Нет у меня никакого брата! И ни о каком наследстве я не знаю. Что с тобой происходит? И возможности нет к тебе прийти. Но я обязательно приду! Как освобожусь, так сразу приду! Ты меня жди! И не унывай! И не придумывай ничего в своей умной голове. Я люблю тебя! Слышишь? Я люблю тебя! Береги себя, любимый!
После Настёниного звонка Глеб несколько успокоился, даже повеселел.
Как всегда после ужина в палату с назначениями вошла медсестра.
– Сегодня, Глеб Иванович, у вас новые уколы. Чем это вы заслужили такое расположение главного?..
– А… да. Доктор что-то говорил… – вспомнил Глеб недавний обход.
– Это совершенно новый препарат, – продолжала медсестра, набирая в шприц из сверкающего хромированного цилиндрического контейнера ярко-желтую жидкость, – Говорят, он ускоряет процессы релаксации, восстанавливает потерянные цепочки нейронов и угнетает повышенную возбудимость гипоталамуса. До пятидесяти не успеешь посчитать, как начнется его работа. Мне бы таким уколоться! Сил не хватает за вами тут ухаживать! Но, он слишком дорого стоит. Не всем его назначают… можно сказать, вы – первый, – закончила рекламу нового препарата медсестра, сунула опустошенный контейнер в карман халата, и выставив вперед светящийся желтым, как меч джедая шприц, неожиданно рявкнула:
– Руку!
Завороженный невиданным зрелищем, и неожиданным приказом джедая, Глеб, резко выбросил руку в сторону иглы.
– Колите!
В ожидании действия магического препарата, проводив взглядом удаляющуюся медсестру, он лег на кровать, вытянул вдоль тела руки, прикрыл газа и, глубоко дыша, начал отсчет.
На цифре двенадцать сознание Глеба растворилось в ярко-желтом свете. С приятным ощущением легкости полетело куда-то ввысь, но неожиданно рухнуло в черноту забытья. Через какое-то время чернота вновь сменилась желтым светом. Этот свет становился ярче и ярче, пока не стал невыносимым.
Глеб открыл глаза, и тут же зажмурил их вновь. Через щель в занавеске в лицо ему бил яркий солнечный свет. Собравшись с мыслями, он осознал, что находится по другую сторону сна. И, надо сказать, эта сторона его галлюцинаций нравилась ему больше.
– Котенок! – позвал просыпающийся Глеб.
– Да, милый! – где-то совсем рядом зазвенел нежный голос жены.
Глеб повернул голову влево и вправо, но ее не было.
– Ты где, кошечка?
– Да здесь я! – рассмеялся голос – и из яркого луча солнечного света проявился образ Настены.
Глеб смахнул с глаз остатки сна и протянул руку к Насте.
Но не почувствовал прикосновения. Рука проскользнула сквозь улыбающийся образ. Глеб зажмурился и вновь открыл глаза.
Вместо Насти он увидел женщину-врача в белом халате, которая одной рукой держала распахнутыми его веки, а другой больно светила фонариком в глаз.
– Кто вы? – только смог спросить Глеб.
– Плохо! Он жив, но… состояние тяжелое! – констатировала кому-то перед собой врач, отпустила веко и выключила невыносимый желтый свет фонаря. – Расступитесь люди! Откройте окна! Здесь совершенно нечем дышать!
Глеб повернул голову и увидел множество людей, окружавших его, лежащего на полу в каком-то зале.
– Что произошло? Где я? – прошептал Глеб, глядя на врача.
– Молчите! Вам нельзя говорить! К тому же я ничего не понимаю. Если вы меня слышите, у вас нарушен речевой аппарат, – ответила врач. Потом обратившись к тому, кто перед ней, заявила:
– У него инсульт. Срочно носилки и аппарат искусственного дыхания! Сообщите в больницу! Мы будем через семь минут, пусть готовят реанимацию!
Глеб хотел еще что-то сказать, но не смог.
– …Ваша честь, дело так и зависнет? Может, вынесете решение, наконец? – услышал он, справа от себя голос сестры.
– Истец, я не могу выносить решения в отсутствии одной из сторон, – ответил жесткий женский голос.
– Так вот же – ответчик! – пробасил голос Настиного брата. – Давайте закончим с этим, пока он здесь! Разделите имущество – и мы в расчете!
– В каком расчете? – вскрикнул женский голос.
– А что, полученные вами деньги уже и в расчет не идут?
– Истцы! Я привлеку вас к уголовной ответственности за оскорбление суда!
– Да ладно, не напрягайся! – смягчился бас. – Это у меня нервное.
Больше Глеб ничего не слышал. Его переложили на носилки, надели на лицо кислородную маску – и он снова впал в небытие.
Открыв глаза, он увидел себя лежащим на больничной койке в своей палате в той же позе, в которой уснул.
Очень хотелось спать. Все же он нашел в себе силы встать. И на непослушных ногах поплёлся в ординаторскую.
Доктор сидел за столом, заполняя какие-то бумаги. Больше в ординаторской никого не было.
– Разрешите? – спросил вошедший Глеб.
– Заходите, – сказал доктор, не поднимая глаз. Вдруг, сообразив, кто пришёл, бросил на Глеба удивлённый взгляд. – Вы? Как вы…
