– О, Любаня, заходи, – тетя Маруся что-то жевала
– Тетя Марусь, тут дело такое, – и она рассказала, что к Юльке в квартиру влезли, взять ничего не взяли, но замок сломали. – Замок у меня есть, но мне на работу надо бежать, а вы вроде с нашим слесарем, дядей Митей, …м-м….дружите.
– Не переживай, давай замок, Митьку вызову и за всем прослежу. Ну, надо же к девчонке влезли. Там и брать-то нечего, они всю жизнь на копейки жили! Вот, прости Господи, сволочи! Слушай, Люб, тут у меня отрез небольшой остался, мне заказчица оставила в благодарность. Я ее дочке такое платье сшила – загляденье. Мне этот кусок только на коленку хватит, а Юльке можно юбчонку сострочить.
– Ой, тетя Марусь, это здорово было бы, а то ей носить совсем нечего. Вы к нам вечерком загляните, Юлька сама ни за что не пойдет, застесняется.
Люба оставила замок и успокоенная пошла на работу. По дороге невольно подозрительно всматривалась в прохожих, выискивая глазами мужиков в темных куртках и вязаных шапочках. Глупо, конечно, но ничего не могла с собой поделать. Вон парень какой-то так же одет. Люба прибавила шаг, обогнала и обозвала себя дурой. Парень, как парень. Вон сзади тоже в темной куртке и вязаной шапке, проводил ее до самой палатки, где она работала. Весь день Люба была под впечатлением случившегося, какая-то возбужденная. Однако, это не помешало ей продать, кроме множества шикарных свежих роз, два огромных дорогущих букета, которые залежались и несколько подвяли. Она, конечно, придала им товарный вид, сняв увядшие лепестки и поменяв осыпавшийся аспарагус на свежий. Торговать она любила и делала все легко и быстро. У нее были постоянные клиенты, и кавалеры тоже были. «А этот, чего, тут крутится?», – подумала Люба, глядя на интересного мужчину, который все не решался выбрать что-то. И тут она вспомнила его. Да точно, неделю назад он заходил сюда и купил, не выбирая, первый попавшийся дорогой букет.
– Что желаете? – С профессиональной улыбкой обратилась к нему.
– Вы не поможете мне выбрать букет.
– Пожалуйста. Для кого? Женщины, девушки или на юбилей?
– Женщины. Только я не помню, какие цветы она любит. А какие любите вы? – Он с удовольствием рассматривал симпатичную девушку.
– Я люблю ирисы.
– Тогда ирисы
– Сколько?
– Сколько посоветуете?
Люба пожала плечами
– Да сколько не жалко
– Ну, тогда все
– Все?! Да это ж штук двадцать будет. Знаете, ирисы – это не розы. Когда их много некрасиво и дорого к тому же. Давайте я вам соберу букет на свой вкус? – Она вопросительно на него посмотрела, ожидая согласия.
Согласие тот час же было дано, и Люба стала осторожно вытаскивать ирисы и складывать их в букет, в душе радуясь такому покупателю. Она полюбовалась на букет и добавила к ним несколько желтых хризантем пару веточек гипсофилы. Мужчина одобрил и заплатил.
– Вашей даме очень понравится
– Это для моей сестры, – почему-то пояснил он.
– А-а. Ну, тогда сестре.
– Спасибо, у вас очень хороший вкус. Букет составили замечательный.
Люба зарделась от похвалы.
– Приходите к нам еще
– Обязательно, Любочка, – прочитал он на бейджике ее имя.
Дверь за ним закрылась, а Люба подошла к окну и увидела, как он садится в машину и не просто садится, а водитель ему открыл дверь. Ничего себе! Ей стало грустно. Какой мужик! Такие ей еще не встречались. И глаза такие выразительные. Серые, а ресницы темные и волосы русые. На кого-то похож, на артиста, наверное. Повезет же кому-то!
* * *
Поздно вечером, не заходя к себе, Люба сразу же направилась к Юльке. Тетя Маруся была уже там и рисовала фасон юбки на бумаге. Юлька сидела с несчастным видом и очень обрадовалась при виде Любы.
– Люба, а что с замком случилось? Я ведь им и не пользуюсь.
Люба посмотрела поверх ее плеча на тетю Марусю. Та подмигнула, значит, ничего не рассказала.
– Да я сегодня к тебе забежала за юбкой, чтоб подкоротить, а закрывать стала – замок не работает, вот и решила поменять, а то последнее время в подъезде бомжи какие-то. Ты почему дверь на один замок закрываешь?! – Набросилась на Юльку
– Да что у нас брать-то? – Та в недоумении развела руками.
– Все равно надо закрывать. – Люба прошла на кухню, поставила чайник и стала доставать свертки с продуктами. Развернула докторскую колбасу, ветчину, мягкий хлеб. У Юльки невольно рот наполнился слюной.
– Люба, ну зачем? – Слабо протестовала она, пока Люба ловко все нарезала и раскладывала по тарелкам.
– У меня сегодня был удачный день. Могу же я себя чем-нибудь побаловать? Это еще не все. Соблазнилась и купила пирожные. Смотри, какие свежие. Тетя Марусь! Идите к нам, сейчас чай будем пить.
– Вот это дело, – радостно ответила та, появляясь в дверях. – Посмотри-ка, Люба, какой лучше фасончик выбрать? —
Она разложила перед Любой несколько рисунков. – Подожди-ка, я сейчас ткань покажу.
Ткань была легкая темно-синяя, блестящая
– Ух, ты! – Выдохнула Люба и погладила ткань. – Какая красивая.
– Очень красивая, – прошептала Юлька. – Только она, наверное, очень дорогая. Тетя Маруся, может, не надо мне ничего? Вы можете ее продать.
Но тетя Маруся только отмахнулась в ответ и ждала совета от Любы.
– К такой юбке блузку трудно будет подобрать, – задумчиво сказала она. – А что если скроить маленькое платьице?
– Так на рукава не хватит, – возразила тетя Маруся.
– Не надо рукава. Можно сделать маленький хомут, а плечи оставить открытыми.
– А как же лифчик? – Робко спросила Юлька.
– Да какой, на фиг, лифчик? Зачем тебе лифчик вообще носить? С такой красивой грудью без лифчика ходят. – Люба склонилась над листом бумаги и нарисовала платье, каким себе представляла. Тетя Маруся одобрительно хмыкнула и стала обмерять Юльку.
– Впритык, – сделала вывод.
– Ну и замечательно, а теперь давайте чай пить. Вот эти чашечки я помню очень хорошо. Ольга Абрамовна меня часто угощала чаем и бесподобными пирожками. Это уже после смерти ее мужа было. Я, можно сказать, ее личной портнихой была.
– Кто?! – Люба даже поперхнулась
– Ольга Абрамовна, которая здесь жила.
– Так это до Майи Марковны было?
– Нет. Как раз Маечка к ней переехала уже беременная Юлей. Это же тетя ее была.
Люба уставилась на Юльку, ожидая разъяснений.
– Ну да, помнишь, на кладбище памятник?
– Я думала, это твои дедушка с бабушкой.
– Нет, это мамина тетя, только она умерла, когда я совсем маленькая была и ее совсем не помню.
– Да, она рано умерла. Успела только Маечку к себе прописать. Не знаю уж, как ей это удалось, видимо много денег заплатила. То, что она ей племянницей приходится, мы сами догадались. Ольга Абрамовна еще та партизанка была, ничего не говорила. Но народ у нас тоже не лыком шит, все равно пронюхали. После приезда Майи, Ольга Абрамовна продала свои книги, а библиотека у нее была богатющая, а еще продала фарфоровые статуэтки, их тоже множество было. Что-то в антикварный отнесла, а что-то жильцы наши купили. Я сама у нее вазочку купила, помнишь, у меня в серванте стоит такая синенькая, немецкая.
Юлька слушала, затаим дыхание, боясь перебить. Она надеялась еще что-то услышать из прошлой жизни своей матери, но, выпив чай, тетя Маруся стала прощаться, сказав, что на днях придет примерку делать.
* * *
– Смотри внимательно. Она?
– ….Она…точно она, почти не изменилась. Да, память меня пока не подводила: и имя, и фамилию, и все, что она про себя рассказала. Дочка совершенно на нее не похожа. Скорее, на него.
– Тогда надо срочно действовать. Давай деньги.
– Разве тех не хватило?
– Ты что, шутишь? Те заплатил, чтобы фотографию вытащили, а сейчас нужны другие деньги. Не забывай, дело у нас серьезное.
– Тогда давай после работы встретимся, у меня с собой нет такой суммы.
– Ну, до встречи.
* * *
Сегодня 6 марта – это значит, у Любы дел будет невпроворот, надо будет после работы к ней зайти, помочь составить букеты. Сегодня все сотрудницы будут там, такой день. Но у себя в отделе обнаружила приятную суматоху, да и не только там. На всем предприятии царила предпраздничная атмосфера, женщины были нарядны, а мужчины, все как один в белых рубашках, галстуках и как-то особенно деловиты. Оказывается, сегодня всем женщинам будут вручать подарки и денежное вознаграждение, а после работы все остаются отмечать праздник. Руководство выделило деньги, уже были отправлены гонцы, что-то было куплено заранее, все улыбались, а женщинам говорили комплименты. Юлька чувствовала себя чужой на этом празднике. И, потом, ее не предупредили, что надо приодеться, и она, как всегда, была в трикотажной кофте, юбке и сапогах. От этого остро ощущала отчужденность от всех. Комплименты ей никто не говорил и не поздравлял с наступающим праздником. Она ходила по отделам, разносила документы, слушала веселое щебетанье девушек и не могла дождаться конца рабочего дня. Зайдя в рекламный отдел, хотела поздравить Иру, но та едва кивнув, снова уткнулась в бумаги, видимо, работы было много. Юлька отметила про себя, какая она сегодня красивая и нарядная, положила бумаги на стол руководителю и направилась к двери, надеясь, что Ира ее окликнет, но никто ее не задержал. Направляясь к себе, она подумала, почему Ира ничего ей не сказала про праздник, она бы хоть блузку мамину надела. Впрочем, какая разница? Все равно никто не заметит.
