Ознакомительная версия.
Яга отступила на шаг.
– Давай, пошла отсюда. Пошла! – крикнул Фадик харкающим голосом и махнул рукой.
– Че ты, Фадик, – обиженно сказала Яга. – Че, тебе пол-литра жалко?
– Бля, задолбала! Тебе когда сказали – дорогу сюда забудь! Пошла отсюда, давай двигай!
Фадик дернул толстой шеей вбок, красная кепка на миг прижалась к плечу и резко встала на место. Он фыркнул и еще раз размял шею. Глаз от Яги не отрывал.
– Че, тебе пол-литра жалко? – тише повторила Яга и отступила еще на шаг.
– Я твой дом труба шатал! – заорал Фадик, фыркая. – Ноги тебе поломаю, еще раз здесь увижу! Еще близко сюда подойди, пизду порву!
– Че ты, Фадик… – еще тише сказала Яга.
– Пошла отсюда! – Фадик подпрыгнул и, завалившись коротким туловищем набок, прижав ухо к плечу, поднял одну ногу, согнул ее и резко выпрямил в сторону Яги, задев кроссовкой ее куртку.
Яга отскочила.
– Ты че, Фадик? – заплакала она. – Куртку мне новую испортил. Я же тебя на эту заправку привела. Че ты мне даже спасибо не сказал.
– Пошла на хуй отсюда! Порву! – заорал Фадик, и Яга, вжав голову в плечи, затрусила в сторону деревьев.
Фадик развернулся, сунул руки в карманы джинсов, встряхнул курткой на плечах и, раскачивая квадратными плечами, вразвалку пошел к будке.
Яга дошла до деревьев, растущих на обочине, и спряталась за одним, прилипнув к нему боком. Джинсы намокли, и постепенно она начала ощущать бедром глубокие узоры на сырой коре.
Устав, Яга переступила с ноги на ногу, оторвав бедро от ствола. Теперь она прижималась к дереву правой стороной груди. И сердце сразу стало стучать. Яга застыла надолго, как будто тоже стала деревом. Она пристально следила за пустой молчаливой заправкой.
Скоро она услышала, как стучат другие деревья, будто на них сидят дятлы, – но птиц не было.
Яга встрепенулась. Темно-синяя машина притормозила у заправки. Из нее вышел мужчина – высокий и стройный. В светло-розовой рубашке.
– Светке бы такого, – сказала Яга и, сорвавшись с места, как птица с дерева, понеслась, на ходу вынимая мятую пластиковую бутылку из пакета.
– Мужчина! – хрипло закричала она, подбегая. – Мужчина!
Мужчина бросил короткий взгляд через плечо и снова повернулся к колонке. В руках он держал рукав шланга.
– Мужчина! – Яга схватила его за рукав рубашки. – Не бойтесь, мужчина, у меня руки чистые, это грязь въелась, я на огороде работала.
Мужчина, не оборачиваясь, стряхнул руку Яги.
– Дай пол-литра, – Яга приподняла бутылку и потрясла ею в воздухе.
Дверь будки хлопнула, из нее выскочил красноголовый Фадик.
– Пошла отсюда!
Добежав до Яги, он притормозил и еще сделал пробежку на одном месте, как будто стоял на беговой дорожке или танцевал.
– Эти попрошайки надоели уже, покоя от них вообще нет. Простите, пожалуйста, – обратился он к мужчине, приложив руку к груди.
– А че, жалко? – спросил мужчина. – Налей ей бутылку.
– Да она попрошайка позорная! – обиженно сказал Фадик. – Им всем давать, они отсюда не уйдут никогда. Облепили, как мед.
– Налей ей за мой счет, – сказал мужчина.
Яга протянула бутылку Фадику. Фадик цыкнул, вырвал у нее из рук бутылку и пошел в будку, бубня какие-то нерусские клацающие слова.
– Мужчина, вы только не уходите, пока он мне не нальет, – жеманно сказала Яга. Она поправила волосы, укусила губу и похабно улыбнулась. – Я в солярии была, поэтому такая опухшая.
Мужчина залил бензин в бак, повесил шланг, открыл дверцу машины, вставшую между ним и Ягой. Он замешкался, как будто не нарочно, Яга увидела свое отражение в стекле и отражение деревьев за своей спиной и отшатнулась. Стекло сплющило ее лицо, и оно выглядело пластиковой маской, вздутой и деформированной, с нахлобученным на нее свалявшимся париком. Деревья отражались зелеными, красивыми, шевелились.
Фадик вышел из будки. В вытянутой руке он нес бутылку, полную желтой жидкости. Раздувая ноздри, он коротким движением, похожим на удар, протянул бутылку Яге. Она поспешно схватила ее и сунула в пакет.
– Чтоб я тебя тут больше не видел, – процедил Фадик и, повернувшись к мужчине, снова прижал руку к груди в извиняющемся жесте.
– Мужчина, спасибо, – сказала Яга, растягивая слова.
Мужчина, повернувшись к ней виском, сплюнул в сторону, пружинисто сел в машину.
Яга заспешила и, пока машина выезжала со стоянки, дошла до деревьев и спряталась за ними так, чтобы Фадику, следившему за ней из-под кепки, было ее не видно.
Тучи впереди висели над дорогой, похожие на снега Антарктики. Яга шла по городу. Высотные здания постепенно закрывали тучи или даже разбивали их. Темные стекла, одетые в крепкий простой бетон, отражали индустриальное небо, а снизу – машины, идущие на размеренной скорости. Зеркальный город поглощал все пространство, но от этого в нем только удваивалась пустота.
Яга прошла несколько кофеен, заглядывая в широкие окна. Увидела в них сначала себя, а потом углубилась в шоколадную мякоть затемненных помещений с диванами и столиками. Яга подошла к одному из окон и остановилась. Уставилась. За столиком возле окна сидела девушка с гладкими, разделенными ровным пробором волосами, ела изогнутую булочку с рассыпчатой начинкой. Отпивала из высокой чашки маленькими глотками. Смотрела в ноутбук с белым яблоком на крышке.
Яга дотронулась до стекла. Темное, оно очень хорошо отражало. Можно было смотреть на себя, а можно – углубляться в девушку. Девушка только один раз подняла на нее глаза и сразу отвернулась. А Яга не уходила – стояла, улыбалась. Ползала глазами по лицу этой девушки, как муха. Девушка перестала пить, выпрямилась и напряженно смотрела в одну точку на ноутбуке.
Яга приложила руки ко рту рупором и мягко врезалась коленками в стекло.
– Мать мне тоже сказала: «У всех дети как дети. Ноутбуки родителям покупают», – грустно сказала она в стекло. – А мне родители ничего не дали – училище закончила, и все. Продавец я. Хороший. И вот как бы не знаю… Мать на нас всяко шипит – вы неудачницы, у всех вот… А я считаю, это она нас на ноги не поставила, – вдумчиво и сердечно сказала Яга. – Хотя не знаю… У нас сестры в деревне жили, приехали, нашли богатых женихов, сейчас на джипах ездят… Хер его знает, кому какая судьба или че… Когда человек рождается, у него уже на ладони все написано – вся судьба. А Светка говорит, когда человек рождается, судьба у него уже на шее висит. Битву экстрасенсов вы не смотрите? – спросила Яга и подождала.
Девушка сидела прямая, как палка.
– Пойду я на хуй тогда. На хуй пойду… – сказала Яга и пошла дальше.
В подъезде, куда вошла Яга, пахло плесенью и мышами. Вздутая пупырышками краска на стенах осыпалась. Яга подошла и поковыряла пальцем. Из-под краски хлопьями повалилась известка. Яга поковыряла еще в одном пупырышке, раздирая слой разбухшей от зимней сырости, но уже высохшей известки. Здесь ее было больше, и она сухим снегом сыпалась на ноги.
Яга приблизилась к почтовым ящикам и быстро заглянула в открытые, громко хлопая железными дверцами. Звон тонкого железа разрезал тишину подъезда. Лестничные перила завибрировали, Яга засмеялась и мыслью метнулась по лестнице вверх – к салеевской двери.
Когда лестница успокоилась, Яга поставила на ступеньку одну ногу, вздохнула, подтянула вторую и заковыляла наверх.
На четвертом этаже вся лестничная клетка была пропитана тяжелым запахом бензина и тонким запахом чего-то еще, Яге хорошо знакомого.
Дойдя до светло-синей двери, выглядевшей в этом подъезде пятном непонятного происхождения, Яга прислушалась. Такого синего в природе не существовало. Как и того тонкого запаха, которым сейчас с наслаждением и страхом дышала Яга. Даже небо никогда не было таким синим, как эта дверь. Даже море не было никогда.
Яга негромко постучала. Из-за двери не донеслось ни шороха. Яга снова постучала и отстранилась, прислушиваясь с расстояния. Ждала и раскачивалась.
– Салеева… – наконец, хриплым шепотом позвала она. – Открывай. Это я.
За дверью что-то метнулось.
– Это я, – повторила Яга.
Дверь приоткрылась, потом открылась совсем, и на пороге возникла Салеева с топором в руках. За ее спиной висело клетчатое шерстяное одеяло, прожженное в нескольких местах. Салеева была в коротких грязно-белых шортах, облегающих смуглые атлетические ноги. На ее плечах, выглядывающих из широких лямок майки, сидели крупные пигментные пятна. Такие же рассыпались по всему облупленному носу. Льняные волосы были собраны в пучок на макушке и по сравнению со смуглой кожей казались совсем белыми.
– Нахуя тебе топор? – спросила Яга.
– Короче, Олег вчера приходил, стучал, я не открывала, он дверь сломал, она и так на соплях держалась, – низким голосом ответила Салеева.
Салеева пропустила Ягу. Яга переступила порог. Одеяло ударило ее по лицу, вбивая в кожу сырые споры плесени.
– И че, блядь? – спросила Яга.
– Ниче. Всю дозу взял, унес такой, – низко сказала Салеева и заморгала.
Ознакомительная версия.
