Ознакомительная версия.
Глава шестая
Анастасия ходит по Москве с записками
…Милый Валерий Иванович позаботился о том, чтобы Анастасия получила номер в московской гостинице. С утра она отправлялась по делам и ходила из одного учреждения в другое, от одного важного лица к другому, и каждый раз у нее в руках была личная записка именно к этому липу. Геннадий Борисович дал ей записку в Министерство энергетики. Там ей ничего определенного не сказали, но дали записку в Комитет по атомной энергии. Там ей сообщили, что пострадавшие находятся на излечении в Московской больнице № 6. Последняя записка была к товарищу Гуськовой, заведующей отделением больницы, где лежат пострадавшие при аварии в Чернобыле.
В кабинет Ангелины Константиновны Гуськовой Анастасия попала вместе с группой советских журналистов. Ей не хотелось ни показывать свою записку при этой публике, ни начинать расспросы о личном, поэтому она решила переждать их беседу, стараясь не обращать на себя ничьего внимания.
Ангелина Константиновна, уже пожилая женщина с большими запавшими глазами и глубокими складками возле рта, с журналистами сразу же взяла самый решительный тон.
– Давайте сразу договоримся так. Случай у нас особый, наши пациенты действительно тяжелые. Есть такие, за чью жизнь мы особенно волнуемся. Поэтому всякое неосторожное слово, особенно чье-то конкретное имя, произнесенное в неосторожном контексте, может для них оказаться мощным отрицательным фактором. Никаких фамилий, никаких прогнозов.
– А с кем-нибудь из не особо тяжелых мы можем встретиться и поговорить?
– Ни в коем случае.
– Это ваше личное решение или приказ сверху?
– Здесь приказываю я.
– И вы не назовете нам ни одного имени?
– Почему же? Я расскажу вам о наших врачах и персонале, делающих все возможное для спасения облученных. Можем мы поговорить и об американском докторе Гейле, с которым у нас сложились прекрасные коллегиальные отношения.
Ангелина Константиновна повела с журналистами беседу властно, хитрые вопросы распознавала тут же и никакой информации, кроме касающейся общих сложностей лечения, она им не дала. О числе больных она выразилась кратко и неопределенно: около двухсот. Это те, кто был в ночь на 26 апреля в непосредственной близости к реактору.
– А можем мы поговорить еще с кем-нибудь из медиков?
– Нет. У моих помощников сейчас очень большая нагрузка. «Раскладка» такая: три смены врачей, четыре смены сестер, у дежурного по больнице в распоряжении целое войско. Поэтому и прошу вас, журналистов, моих помощников не трогать: они сейчас постоянно около больных.
– А как ваши больные относятся к американским врачам?
Профессор Гуськова улыбнулась.
– Когда мы предупредили наших пациентов, что к ним придут на обход американские врачи, у них была очень интересная реакция. Они сказали: ну, пусть приходят… им ведь тоже надо поучиться. Для нас такие слова – высшая похвала.
Журналисты засмеялись, зашушукались. Анастасия удивилась их реакции: что ж удивительного в том, что пациенты Гуськовой верят, что советская медицина выше американской! Это каждому школьнику известно – газеты сейчас все читают.
Ангелина Константиновна поднялась, показывая журналистам, что аудиенция окончена и ей пора приниматься за свою работу. Почтительно попрощавшись и поблагодарив за содержательную беседу, журналисты один за другим вышли из кабинета, на пути сделав последние кадры фотосъемки.
Анастасия одна задержалась в кабинете. Гуськова вопросительно на нее посмотрела.
– У вас еще какой-то вопрос? Я очень тороплюсь, меня ждут больные.
Анастасия подала ей свою записку. Та прочла и снова на нее взглянула.
– Так что вы, собственно, от меня хотите?
– Я бы хотела точно знать, нет ли среди ваших пациентов Алены и Ивана Прихотько?
– Я только что при вас говорила, что мы избегаем упоминать имена наших пациентов.
– Иван был оператором на атомной. Операторы тоже есть в числе ваших пациентов?
– Операторы тоже есть.
– А женщины есть?
– Женщин мало. Из серьезных больных – две. Ну, так и быть, я вам скажу: ни одну из них не зовут Аленой. Достаточно с вас этой информации?
– Что ж, это хоть что-то утешительное. Спасибо вам. Но я так рассчитывала, что кто-то из наиболее здоровых ваших пациентов сможет мне что-то рассказать о судьбе Ивана.
– Нет, свидания у нас категорически запрещены даже родственникам.
– Почему? По медицинским показаниям?
– И по медицинским показаниям – тоже. А теперь мы с вами распрощаемся. Всего доброго, желаю вам найти сестру здоровой и невредимой.
Анастасия вышла из кабинета Гуськовой. Тут ее ждал один из ассистентов, вежливо и молчаливо проводивший ее к выходу.
* * *
Как уже сообщалось, фактически погибли два человека, госпитализировано всего 197, из них 49 покинули госпиталь после обследования.
Совет министров СССР, «Правда», 1 мая 1986 г.
Серьезной опасности подверглись лишь те, кто находился в непосредственной близости. Их было немного, ведь Чернобыльская АЭС – высокоавтоматизированное производство.
Георгий Арбатов, директор Института США и Канады АН СССР АПН, 8 июня 1986 г.
Среди пострадавших 18 человек находятся в тяжелом состоянии. В числе пострадавших иностранных граждан нет.
Радио «Москва», 2 мая 1986 г. 9. 00
В результате аварии погибли двое, более ста человек получили радиационное поражение. В ночь на 27 апреля все они были доставлены в Москву.
А. Ковалев, заместителв министра иностранных дел СССР «Правда», 7 мая 1986 г.
Два человека погибли, один из них – пожарный, смело вступивший в борьбу с огнем.
204 человека, попавшие в зону заражения, госпитализированы. Часть из них после обследования покинула клиники.
Игорв Заседа, Максим Рылвский АПН, 8 мая 1986 г.
В тяжелом состоянии находятся 35 человек, шесть человек, пострадавших от ожогов и радиации, скончались.
Совет министров СССР Радио «Маяк», 12 мая 1986 г. 21. 00
В результате аварии погибли два человека, 197 были госпитализированы, из них около 20 находятся в серьезном состоянии, а 49 выписаны из госпиталя после медицинского обследования.
Спартак Беглов «Московские новости», 11 мая 1986 г.
На сегодня 299 человек госпитализировано с диагнозом лучевой болезни разных степеней тяжести. Семеро из них скончались.
Михаил Горбачев Выступление по телевидению 14 мая 1986 г. 21. 00
Я хочу, чтобы вы поняли следующее. Когда сообщается: больной находится в тяжелом состоянии, – это значит диагностируется острый период лучевой болезни, опустошение костного мозга. Через одну-две недели оно может нормализоваться. Поэтому сведения о состоянии пациентов, точно отражающие существующую ситуацию, меняются день ото дня.
Андрей Воробьев, чл-корр. АН СССР АПН, 22 мая 1986 г.
Почти 300 человек подверглись облучению – в разных дозах, в том числе опасных для жизни. Девять из них спасти не удалось.
АПН, 22 мая 1986 г.
Всего по состоянию на сегодня в лечебно-профилактических учреждениях страны находится 187 человек, имеющих зарегистрированный установленный диагноз лучевой болезни различных степеней. Несмотря на принимаемые меры и оказание эффективной медицинской помощи, 24 пациента за этот период времени скончались.
Первый заместитель министра здравоохранения СССР Щепин
Радио «Москва», 5 июня, 20.30
Поступило около двухсот больных. Выписано – около 70. Осталось порядка 120. Из них 70–80 человек занимают наш ум и сердце постоянно.
Профессор Ангелина Гуськова
«Известия», 28 мая 1986 г.
Хочу напомнить, что в Чернобыле погибло два человека, а не 2,5 тысячи, как в Бхопале, и пострадало 200 человек, а не 100 тысяч, как в Индии после взрыва на американском заводе «Юнион Карбайд». Кстати, из этих 200 человек 47 уже покинули больницы.
Георгий Арбатов
АПН, 8 июня 1986 г.
Анастасия попадает к диссидентам
Вечером Анастасия, исчерпав запас своих записок, решилась на отчаянный шаг: она сама с переговорного пункта позвонила Анне.
Трубку подняла хозяйка квартиры, судя по голосу, пожилая женщина. Анна все еще была в Швеции и очень обрадовалась сестре.
– Настенька! Ну что, есть какие-нибудь известия от Аленки? Я тут с ума схожу.
– Нет, пока ничего нет. Я сейчас пытаюсь что-то узнать в Москве, но пока мало что удалось. Боюсь, не пришлось бы ехать в Киев. Ты еще долго будешь в Швеции?
– Нет, я скоро вернусь в Германию. Запиши мой телефон и адрес в Хайдельберге.
Анастасия записала.
– А теперь, Анна, дай мне еще один телефон. Помнишь, у тебя был московский дружок, который так выручал тебя после 77-го года.
Ознакомительная версия.
