Мать в отчаянии обратилась за помощью к ребу Ашеру. Реб Ашер, у которого Пинхас был как бельмо на глазу, отправил Пинхаса к своему племяннику, владевшему сапожной мастерской в городе.
Проработав два года в мастерской, повзрослевший Пинхас ушел от племянника Ашера и поступил на работу в местную типографию.
Здесь он познакомился с другими типографскими рабочими, и это знакомство определило всю его дальнейшую жизнь. Свое образование он получил в рабочих кружках. Он быстро учился, овладевая грамотой и марксистской теорией. Спустя несколько лет, он сам уже был руководителем одного из рабочих кружков.
Первую Русскую Революцию 1905 года он встретил в качестве руководителя местной ячейки РСДРПб.
Во время событий 1905 года, Пинхас который стал Петром с фамилией Соколов, проявил свои недюжинные организаторские способности, организовав всеобщую стачку, в которой приняли участие все рабочие города. Стачка быстро переросла в столкновения с полицией, и в конце концов в город были введены войска для подавления беспорядков. Пинхас был арестован и следующие 12 лет провел на каторге и на поселении.
С началом гражданской войны в России, Пинхас снова проявил свои незаурядные способности. На этот раз, как полководец. Начав гражданскую в качестве командира рабочего отряда, Пинхас закончил войну командующим армией при штурме Перекопа.
За время войны он успел жениться на Доре, прошедшей с ним в качестве медсестры весь путь от Дальнего Востока до Перекопа. В двадцатом у них родился сын, которого супруги назвали Яковом.
Но хроническое недоедание в детстве, каторга и война не прошли для Пинхаса даром, и вскоре он умер.
Жизнь Якова была похожа на жизнь его сверстников в ту пору. Он был не просто пионером и комсомольцем. Как и большинство его сверстников в то время, он жил жизнью своей страны.
После окончания школы вопроса о дальнейшей карьере для него просто не существовало – он хотел быть военным, как и его отец.
Сразу же после школы он поступил в танковое училище, которое закончил как раз накануне войны.
Войну Яков прошел с первого до последнего дня. За время войны он был трижды ранен. Боевое крещение он получил в Белоруссии, в первые же дни войны. После контузии вернулся в строй, воевал под Курском, войну закончил в Вене в звании майора.
Осенью 1944 года, танковый батальон под его командованием участвовал в бою возле тех мест, где родился его отец. «Капитан еврей!» – радостно восклицали уцелевшие жители еврейских местечек увидев Якова.
После войны он женился, и у них родилась дочь Ирина. Отслужив в армии 28 лет, Яков вышел на пенсию в звании полковника, но продолжал работать, теперь уже в школе, в качестве учителя истории.
Тем временем дочь подрастала. Родители не успели, что называется, оглянуться, как дочь закончила школу и поступила в институт.
Здесь она встретила Виктора – своего будущего мужа. Почти двухметрового роста, Виктор перед тем как поступить в институт отслужил 3 года на Северном Флоте. Он выделялся в институте своим жизнерадостным характером, способностями и выдающимися спортивными достижениями. Уже в 16 лет он был кандидатом в мастера по многоборью.
Когда Ирина училась на втором курсе, они поженились. Виктор к тому времени уже заканчивал политех. Вскоре Ирина родила сына, которого в честь деда назвали Яковом.
После окончания института, Виктор получил распределение в Белоруссию. Здесь он стремительно даже не продвигался, а взлетел по карьерной лестнице. Еще не достигнув 30 лет, он стал главным инженером одного из крупнейших в республике предприятий.
Между тем старики спокойно старились, каждое лето принимая у себя внука или наведываясь, как они говорили, «к детям». Все было хорошо, и все были счастливы. Но тут грянула перестройка.
Реб Ашер благополучно пережил вторую мировую войну. Каким то чудом ему всегда удавалось благополучно избегать любых бедствий и потрясений. Погромы, вплоть до конца гражданской войны, подобно волнам накатывали на еврейские местечки. В одном из таких погромов погибла и мать Пинхаса. Но реб Ашер, что называется, всегда выходил сухим из воды. Была то случайность, или же закономерность – неясно. Погромщики грабили и убивали в основном либо бедняков, либо «бизнесменов» средней руки. У реба Ашера несколько раз страдало имущество, но, несмотря на это, он постоянно богател.
После революции местечко оказалось на территории Польши. Но для Ашера, как, впрочем, и для евреев здесь живших, это мало что поменяло. Местечко осталось на своем месте, уклад жизни был прежним.
Реб Ашер богател, своих старших сыновей Ашер отправил учиться на адвокатов в Варшаву, а самый младший работал у него приказчиком, управляя обширным хозяйством отца.
Старший сын, став адвокатом в середине 20-х, перебрался в Берлин. Средний, не доучившись, тоже перебрался в Берлин, где стал функционером местной сионистской организации.
Так они и жили пока в эти края не пришла советская власть.
Тогда же Ашер со всей своей семьей исчез. Все принадлежавшие ему заводы и магазины были национализированы. В местечке открылась школа, начали строить кирпичный завод… Но тут началась война.
Немцы согнали евреев со всей округи в местечко и превратили его в Гетто. Председателем юденрата стал реб Ашер, вдруг объявившийся после ухода коммунистов. Его сын стал заведовать полицией гетто.
Будучи председателем Юденрата, Ашер стал могуществен как никогда раньше. От него теперь зависело, кому жить, а кому умирать, потому что именно ему немцы поручили составлять списки на депортацию, организацию работ в гетто и вне его, контроль за распределением продовольствия, словом – все, от чего зависит человеческая жизнь.
Его сына боялись не меньше. Скорый на расправу, он организовал свою полицию из бывших членов местной сионистской организации. Головорезов Мордехая жители гетто боялись больше, чем эсесовцев.
Ближе к концу войны, немцы решили уничтожить гетто, а оставшихся евреев депортировать. По дороге в лагерь смерти поезд неожиданно был остановлен, и из него высадили человек 500, в основном молодых людей, хотя было и несколько пожилых. В числе пожилых был и реб Ашер, а среди молодых – его сын Мордехай со своими бывшими подчиненными из юденратовской полиции, всего человек тридцать.
Всех их погрузили на грузовик и отправили в неизвестном направлении… Здесь след реба Ашера и его семейства на время затерялся.
Но в 1946 году Ашер со своими сыновьями вдруг обнаружился на святой земле. После образования государства Израиль старший стал советником при канцелярии премьер министра, средний стал крупным функционером в Сохнуте, где он заведовал отделом еще в свою бытность в Германии. Там он прожил вплоть до второй мировой войны… Младший – Мордехай – получил должность в местном профсоюзе. Здесь он и проработал до выхода на пенсию.
Но, оставив работу, Мордехай не угомонился и по-прежнему активно участвовал в политике. Из уважения перед его заслугами мэр этого тихого городка в самом центре страны пожаловал ему синекуру в виде ответственного за абсорбцию новых иммигрантов. И подобно тому, как его отец был богом и царем для евреев местечка, так Мордехай стал главной персоной для прибывавших в начале 90-х тысячами новых иммигрантов.
К нему шли старики, не знавшие языка, и люди помоложе, просившие его помочь с работой. Все эти инженеры, учителя, ученые несли к нему свои дипломы и справки, подтверждавшие их трудовой стаж, но Мордехаю, как, впрочем, и чиновникам в любом другом ведомстве, все эти бумаги были не нужны. Ему нужны были дворники, грузчики, рабочие на стройку. И этих дворников и грузчиков с высшим образованием было хоть отбавляй.
Если бы еще хотя бы год назад кто-нибудь сказал Якову о том, что он когда-нибудь оставит свою Родину и переселится в Израиль, он назвал бы этого человека сумасшедшим или провокатором. Но вдруг все, во что он верил и ради чего жил, было в одночасье поругано и растоптано. Бывшие спекулянты и фарцовщики стали вдруг уважаемыми людьми, диктовавшими всем как жить в новой жизни. Партийные бонзы всех уровней были с ними в доле. Молодые и энергичные мальчики и девочки из элитных московских семей утверждали с экранов телевизоров, что все, чему служил и ради чего жил Яков было плохо, и что вовсе не он и его однополчане победили в той войне и не за ними была правда, а за теми, от кого они защищали свою страну. И что все, что он строил, оказывается, лишь укрепляло преступный режим, который выучил этих вещателей.
Яков давно уже был на пенсии, когда однажды все вдруг резко изменилось. Жизнь сконцентрировалась вокруг телевизора, который обещал изобилие, процветание и счастливую жизнь. Он смотрел на холенные физиономии архитекторов и идеологов перестройки, и внутри у него все кипело.
В телевизоре все было красиво, в действительности же продукты первой необходимости приходилось покупать по талонам. А тем временем из магазинов исчезло все, даже самое необходимое, стало небезопасно выходить на улицу…
