Ознакомительная версия.
Одобрительные цоканья внимательной аудитории, её философское «да-а-а» воодушевили декламатора, и он, уже не выбирая, читал «Рубаи» подряд.
Отречься от вина? Да это всё равно,
Что жизнь свою отдать! Чем возместишь вино?
Эти строки не могли оставить слушателей равнодушными:
– Вот именно!
Покуда рок не принялся за нас,
Нальём вина и выпьем в добрый час!
Ни к селу ни к городу мы приплели сюда «Пёрпл» и ещё пару роковых команд.
Пить вино хорошо, если в сердце весна…
За окном стоял магаданский март. День и ночь с неба падал мокрый крупный снег. Повсюду лежали тяжелые сугробы, мешая абсолютно всем – пешеходам идти, собакам бежать, машинам ехать. Какой там март?! Зима-зимой!..
Но мы были молоды, даже очень. Поэтому в наших сердцах только-только поселилась весна, а вместе с нею почти одновременно постигло озарение – а ведь действительно, иногда так хорошо пить вино!
В одной руке цветы, в другой – бокал бессменный…
Это опять почти про нас.
Сели обедать. И Юра безо всякой преамбулы – к чему она здесь? – просто так, обыденно спросил:
– Может, выпить хотите?
Вот ведь человек! Человечище! Что значит жизненный опыт! Пикунов был старше нас, и, конечно же, мудрее.
От неожиданности – не каждый день читают ваши мысли! – мы с Поповым переглянулись, и затянули вразнобой:
– Ну…
– Может…
– Как-то вот…
И почти одновременно:
– А ты?
Это такая хилая попытка вежливого отказа. Мол, если ты не будешь, то и мы, пожалуй, тоже. Наверное…
Юра, не торопясь, видно, раздумывая – быть или не быть? – достал из холодильника початую поллитровку беленькой, выставил на стол пару стопок. Посмотрел на них внимательно, будто пересчитывал, выдохнул, и:
– Не-не! – всё же отказал себе Пикунов. – Сегодня ещё работать вечером, да и вообще…
Знали мы эту «вообще», Татьяной её звали.
Что за жизнь такая?! Ни выпить тебе с друзьями, ни с девчонками погулять! Несчастные люди, сами себе не принадлежат.
Зачем они только женятся?
На перекрёстке мы с Юрой расстались. План дальнейших действий у нас с Поповым кардинально изменился, поэтому и пути-дороги с Пикуновым разошлись. Напоследок, похохатывая, мы пожелали ему и Елене Павловне – нашему педагогу по музлитературе – приятного времяпровождения с Димой Шостаковичем. А сами, весьма довольные жизнью и собою в ней, зашагали меж сугробов по узеньким тропинкам в ближайший магазин.
У меня под пальто лежала завёрнутая в «Магаданскую правду» книжка. Чтобы она случайно не выпала, я постоянно придерживал её.
Томик Хайяма был в надёжных руках.
О том, как поспорили Сергей Александрович с Арамом Хукасовичем
Курилка в музыкальном училище, как и во многих других заведениях, была много больше, чем просто комната для курения. Здесь обсуждали последние события в мире, рассказывали свежие анекдоты, анализировали свои успехи или неудачи на экзаменах, много говорили и спорили о футболе. В общем, курилка являлась неформальным мужским клубом. Только здесь можно было позволить себе спор с педагогом на некоторые отвлечённые от учёбы темы, и, как бы между прочим, стрельнуть у него сигаретку.
В этом «Клубе джентльменов» ни одну переменку-заседание не пропускали Сергей Александрович Костромин и Арам Хукасович Айдиньян. Педагоги были одного небольшого роста, всегда аккуратно и стильно одеты – начищенные ботиночки, наглаженные костюмчики, светлые рубашечки, под наглаженными воротничками которых скрывались петли галстучков. А вот причёски у друзей разительно отличались. Костромин поблёскивал ленинской лысиной, Айдиньян гордо нёс на себе густую сталинскую шевелюру, чуть тронутую благородной сединой.
Для них, заядлых курильщиков, футбольных болельщиков, людей с большим чувством юмора, в курилке было очень комфортно. Казалось, что им здесь даже легче дышалось, несмотря на плотный смог из табачного дыма. Постоянные члены «клуба» привыкли к тому, что Костромин и Айдиньян в перерывах между уроками находились постоянно здесь, и если вдруг кого-то из парочки балагуров не было на месте, каждый второй входящий обязательно интересовался у его друга об отсутствующем:
– А где же Арам Хукасович?
– Сергей Александрович не заболел ли?
Арам Хукасович сиял, как его супермодная пьезозажигалка.
В финале Кубка СССР ростовский СКА победил «Спартак» и впервые в своей истории завоевал почётный хрустальный трофей. Наконец-то и на его улицу, улицу ростовского армянина, пришёл большой праздник!
Айдиньян радовался, как ребёнок, принимал поздравления и щедро угощал всех дорогими сигаретами. Говорил, что всё же есть на свете высшая справедливость, потому как ровно десять лет назад, именно вот этот самый «Спартанок» сравнял счёт на последней минуте финала, а в переигровке на следующий день уставшие ростовчане уступили более опытным москвичам 0:1. Да и в том, что СКА взял Кубок с третьей попытки – тоже какой-то знак. Первый раз в финале «Карпатам» в шестьдесят девятом проиграли…
– В шестьдесят восьмом, – негромко поправил друга Костромин.
Душа Арама Хукасовича пела под аккомпанемент фанфар и поправку Сергея Александровича Айдиньян не услышал.
В курилку зашёл Юра Пикунов, тоже страстный футбольный болельщик. Поздравил коренного ростовчанина с победой и попытался вспомнить славные страницы Ростова в летописи Кубка страны:
– Это же ваш второй финал? И оба со «Спартаком»?
– Третий! – поклонник ростовских армейцев закурил новую сигарету.
– Да? – удивился Юра. – А когда третий был?
– Первый раз мы вышли в финал в шестьдесят девятом и проиграли Львову.
– «Карпатам»?
– Им.
– «Карпатам», – подтвердил Костромин. – Только в шестьдесят восьмом это было.
– Да что ты, Сергей Александрович! – махнул рукой Айдиньян. – Знаешь, что в шестьдесят восьмом было?
– Знаю! – парировал Костромин. – Вот именно в том году вы и продули Львову!..
Арам Хукасович стал приводить различные факты из своей биографии, привязывать их к дате – кто родился в том году, кто женился из родни, куда он ездил, где гостил…
– А ты говоришь – шестьдесят восьмой! – кипятился Айдиньян. – Споришь со старым ростовским болельщиком!
Арам Хукасович часто говорил со мной о футболе и знал, что я хорошо помню результаты многих матчей, а также разные даты из истории самой популярной в мире игры.
– О! – Айдиньян ткнул в меня пальцем. – Вот пусть он тебе скажет!..
Костромин пожал плечиками:
– Пусть скажет…
Все присутствующие посмотрели на меня с интересом, будто увидели впервые – так вот он какой, третейский судья!
Я, прочувствовав важность момента, отлепился от стенки, опустил вниз руку с сигаретой, откашлялся, прочистив связки, и чуть ли не торжественно сказал:
– Единственный раз в истории советского футбола Кубок страны завоевала команда из первой лиги…
Выдержав небольшую паузу, как это делал Владимир Ворошилов в игре «Что? Где? Когда?», я в полной тишине поставил точку:
– «Карпаты», Львов, тысяча девятьсот шестьдесят девятый год.
– Вот так! – констатировал болельщик ростовского футбола. – Я же говорил: в шестьдесят девятом!..
– Это – не доказательство!.. – упёрся его друг-оппонент. – Как мы можем это проверить?
У меня было достаточно всякой футбольной литературы – книг, буклетов, программок, и я пообещал на следующий день принести документальное подтверждение своим словам.
Прилюдно Арам Хукасович и Сергей Александрович поспорили на бутылку самого дорогого, конечно же, армянского коньяка.
На всякий случай, памятуя о недоверии Костромина, я принёс парочку разных справочников, из которых следовало – в споре победил Айдиньян. Сергей Александрович, который преподавал у меня сразу несколько дисциплин, шутя, но с какой-то лёгкой грустью – а кому проигрывать спор приятно? – погрозил мне пальцем:
– Ты ещё придёшь ко мне на инструментовку!
Покрутил своей лысой головой, побубнил себе что-то под нос, но делать нечего – собрался и пошагал в магазин за коньяком.
Не было у меня никакой инструментовки. Уединились в классе Сергей Александрович со своим другом Арамом Хукасовичем и бутылочкой вкусного армянского коньяка.
А мне – «третейскому» судье – не налили…
Правильно сделали, молодой ещё!
В семидесятых в Магадане была популярна песня группы «Гранд Фанк» Are you ready? Так себе, если честно, песенка. Ничего выдающегося – простенький мотив, бесхитростная гармония. Но вот сыграли Are you ready? разок-другой на танцах, и – покатило! Песня запала в сердца непритязательных магаданцев. Даже в ресторанах солидные дяди подходили к сцене, протягивали музыкантам «синенькую» и по-свойски подмигивали: «“А ю рэй” давай!».
Ознакомительная версия.
