Такого я, признаться, не ожидала.
– В принципе, у меня сегодня день свободный, только статью или рассказ написать надо.
– Так ты у нас писатель?
– Нет, я журналист в глянцевом журнале.
– Ну, ты – важная птица. А ты знаешь, откуда я тебе сейчас звоню? Ну, догадайся!
Я не стала изобретать велосипед и сказала наугад: «Из Марбельи или Вашингтона, угадала?»
– Не-а, гораздо ближе! Из теплого клозета на своей даче! Здорово, да-а?
Я чуть телефон не уронила.
– Представляешь, теплый клозет на пленэре.
– Не представляю.
– Вот я тебя сегодня и приглашаю посмотреть. Жену с сыном отправил в Сочи, в санаторий, свободен, как ты, моя Птаха. А ты свободна?
– Как вольный ветер, где встретимся? – рассказ сам шел мне в руки.
* * *
Когда я вышла из метро, первое, что сияло, блестело и растекалось в улыбке, был Петька Звонарев.
– Вот, позавчера только новую взял. Рено Меган 2. Последней комплектации, – он ласково погладил машину по капоту А шевролюшка моя свое отбегала.
Потом вытащил из машины букет роз: «Это тебе!». И поцеловал меня в щечку, как второклассник.
– Едем? – он открыл передо мной дверь.
– От винта, – бодро сказала я. И мы тронулись.
Наблюдая за пейзажем, я поняла, что мы выехали на Калужское шоссе.
– Только не гони, пожалуйста, – попросила я его, посмотрев на спидометр.
– А ты – модница, как и была. Гдей-то валенки такие отхватила, расписные.
– Это дизайнерские.
– Да хоть как назови, я б своей извилине тоже купил.
– Кому?
– Это я жене прозвище такое дал. Есть у нее извилина в голове, да и то одна, – он загоготал.
Я хмыкнула, подумав, не слишком ли я храбро рванула в это путешествие.
Петька притормозил и свернул в дачный поселок. А я с ужасом прочитала цифры на столбике – 187 км. Хочу домой!
Мы остановились у третьего дома от шоссе. Достаточно большой участок, сосны кое-где. Сарай Баня. И…теплый клозет. Петька подвел меня к нему и предложил опробовать.
– Потом, – сказала я, – пока погуляю, воздух хороший.
За всем за этим я не заметила, что из окон дома за мной внимательно наблюдает пожилая женщина. Как только Петька приблизился ко мне и протянул руку к моей щеке, с воем и визгом из дверей дома выскочила вышеописанная дама с тефлоновой сковородкой в руке.
– Мама! А вы откуда взялись?
– Откуда? Тебя, шельмеца, караулить приехала, – и она с чувством огрела Петьку сковородкой по тому месту, на котором сидят в теплых клозетах.
Метросексуалами здесь не пахло.
А я развернулась и бросилась вон с участка, не желая получить сковородкой по голове.
ТЕФАЛЬ! ТЫ ВСЕГДА ДУМАЕШЬ О НАС!
Выскочив на шоссе, я стала голосовать. На мое счастье шел междугородний Икарус «Калуга –Москва». Шофер попался добрый, притормозил и подобрал меня.
Уже сев и заплатив кондуктору, я обернулась и увидела, что Петька пустился за Икарусом вдогонку. Шоссе было достаточно свободно. И что тут началось! Формула 1 отдыхает.
Он пытался перегородить автобусу дорогу, чтобы изъять меня и вернуть.
Женщины и дети в автобусе завизжали.
Мужики! – закричал шофер, – я остановлюсь, тока выйдем все сразу, шоб этого водилу охолонуть маленько.
Икарус остановился, мужчины, сидящие в автобусе, надели шапки и вышли вслед за шофером. Петька был похож на молоденького петушка с бройлерной фабрики. О чем они там говорили нам не было слышно, но только петушок сник и гребень его съехал на бок, как та корона у лысого царька из мультфильма «Вовка в Тридевятом царстве».
Мужики обступили Рено, подхватили его на руки и аккуратно спустили в глубокий кювет. Достать его оттуда можно было только краном.
«Это я, твоя Птаха». Какой ужас!
Мужчины сели в автобус, похохатывая и переговариваясь. А небо становилось все темнее и темнее. В Москву мы въехали, когда совсем уже стемнело.
* * *
Два дня я сидела дома, приходя в себя и работая над рассказом. Так и сделала, как Жарков сказал – приврала маленько, юморком разбавила и Воробьевыми горами на день влюбленных все закончила. Петька больше не звонил.
Рассказ у меня приняли с первого захода. И он пошел в набор. А сегодня, как обычно, вернули диск и распечатку с подписью главреда. И почувствовала себя какой-то опустошенной. У меня всегда так, как статью или рассказ сдам.
* * *
Я стояла, перевесившись через парапет на набережной около бывшего СЭВа. Крутила в руках файл, в котором был CD и распечатка рассказа с подписью главреда «в печать». Молоденький ГАИшник посматривал на меня с опаской, уж не утопиться я решила. Я показала ему язык. Он покраснел и отвернулся.
В это время зазвонил телефон. Это был Сашка Жарков.
– Лапусь, ты где?
– Напротив МЭРии на набережной строю ГАИшнику глазки.
– Паспорт у тебя с собой?
– С собой, а зачем он тебе?
– Стой, где стоишь, через пять минут я подъеду, я совсем рядом.
И я увидела, как с Нового Арбата спускается к мосту Сашкин Ситроен, цвета клюквы с металликом.
Сашка подъехал, вылез из машины, вытащил огроменный букет роз.
– Знаешь, – сказал он, – Пташкина – это несерьезная фамилия для журналиста. Будешь Жарковой.
– Это что? – спросила я с ощущением, словно проглотила эскимо целиком.
– Это предложение руки и сердца.
– Тогда подожди минутку, пожалуйста.
Я повернулась к набережной, опять облокотилась о парапет и потихоньку отпустила файл с диском и распечаткой. Он быстро съехал в воду, моментально наполнился и пошел на дно. Этого рассказа мне не было жаль.
А я подумала, кто это такое сказал, что рукописи не горят?
Зато они отлично тонут…
26 октября 2008
Проскочив без пробок от Ленинградки до Ярославского шоссе, я повернула в область.
Как жаль, что Сэм не смог поехать со мной к Томке. Он, вообще, в последнюю неделю ходил сам не свой. Устал. Работает без выходных. Я сама уговорила его слетать на недельку отдохнуть.
Жаль только, что с Томкой они опять не смогут познакомиться. Вот 15 лет вместе живем, а никак все не складывается. То одно, то другое… Да и я-то у Томки на даче сто лет не была. Она говорит, понастроила там такого, даже японский сад камней.
Я притормозила у обочины и достала из бардачка карту.
– Мам, мы заблудились? – испуганно спросила моя дочь Вика.
– Нет, деточка, просто мама давно по этой дороге не ездила…
Вика вытащила из сумки-холодильника очередное эскимо.
– Тебе не поплохеет? – ехидно спросила я дочку.
– Не-а, мне от него ЛУЧШЕЕТ…
– Балерины от мороженного толстеют!
Эскимо полетело в придорожные кусты.
А я опять уткнулась в карту.
Неужели, все-таки, заблудились? Это совсем некстати, потому что на заднем сиденье моей машины стояла огромная коробка с тортом, сделанным на заказ. Кондитер попался молодой и задорный, и наваял мне из крема и безе нечто такое, что можно было сказать только: «Ах….».
А Солнце, стоящее в зените, шпарило, что есть сил… И прямо на чудесный торт падали его жгучие лучи.
Конец мая, а такое впечатление, что я на экскурсионном автобусе подъехала к Пирамиде Хеопса. +60ºС…(Мы были там в прошлом году вместе с Сэмом и Викусей).
Да еще огромный букет роз…нежно сиреневого цвета. Пришлось закрыть люк на крыше и включить на полную катушку кондиционер, чтобы не лишиться всей этой красоты… Как-то даже неудобно говорить, сколько я за все это заплатила.
Нет, не потому что я ограничена в средствах, просто другим людям просто может показаться, что я бешусь с жиру.
А чего бы мне и не беситься, если я – владелица фирмы, занимающейся дизайн-проектами участков наших …, ну, мягко скажем, состоятельных людей…А это – бассейны, альпийские горки, уютные заросли камыша вокруг японских прудиков с изящными мостиками и беседками…Потайные беседки…Ну, чисто «Свадьба Фигаро».
Я, как раз наоборот, горжусь, что в свое время вместо того, чтобы ныть и стонать от гайдаровских шоковых реформ, я, уговорив предков и продала нашу старую дачу да ползающий майским жуком «Москвич-407». И на эти деньги (тогда – мне хватило!) съездила в Лондон и выучилась на ландшафтного дизайнера, зря, что ли заканчивала МАРХИ. (Для непонятливых перевожу – Московский архитектурный институт).
Мама поплакала неделю, жалея грядки и кусты крыжовника с любимым картофельным полем…Но теперь она живет в загородном коттедже под Звенигородом, плавает по утрам в собственном бассейне и ест молодую картошечку круглый год, а папа, выживший после тяжелейшего инфаркта, проводит целые дни в зимнем саду, наслаждаясь пением своих канареек. Я обеспечила старость своим родителям.
Мне не стыдно говорить об этом, потому что на все это заработала я. Сама. Своими руками и головой.
Я не добывала нефть и не гнала ее за бугор, я не ездила в Турцию за дешевым шмотьем и не стояла на рынке с китайским ширпотребом: «ВСЁ ПО 10 РУБЛЕЙ!»
Я не играла с Мавроди и Властелиной.
Я – училась и работала.
Темой моей выпускной дипломной работы в Лондоне были «Сады Версаля».
