Сонная скука и тяжелое одиночество обнимают в дурных объятиях, вынуждают озираться по сторонам, отыскивая вещь, способную зацепить мое внимание.
К сожалению, от моего любопытства предметы вокруг делаются еще бессмысленнее и бесцветнее: однородные столики с белыми столешницами и железными ножками, уставленные по периметру с разнящимся количеством стульев у каждого; барная стойка грязно-красного цвета, – какая-то искусственная, отдает пластмассой – смотрится крайне убого; снующий официант, одетый в беспорядочный микс китайских тряпок – вкривь и вкось.
И никакого упоминания о морской романтике! Зачем было выбирать такое название? «Бригантина»… Владелец мечтает о кораблях, далеких плаваниях?
Туда, где вода синяя-синяя, плещет, играет с кораблем, улыбается, ласкает – аж в трюме отдает; где острова неведомые, берега кисельные, ветра попутные, где клады глубокие бесценные, а небо голубое-голубое, доброе, с облаками молочными: так и прыгнешь ввысь, и дотянешься до неба, и полетишь птицей по нему и счастье тебе будет и растворишься ты в нем наконец!
Пока я вглядываюсь в посетителей, которые ковыряются в тарелках, и, кажется, лишь делают вид, что едят, в забегаловке распахивается дверь, и через порог вваливается блондинка, явно переборщившая с макияжем.
На ней короткий джемпер, открывающий виды на пирсинговый пупок, по-модному рваные джинсы, высокие гламурные сапоги и неотъемлемый атрибут российской молодежи – неестественно большая, сверкающая бляха на ремне, наполовину скрывающая тот самый пирсинговый пупок. В правой руке черный пакет, на лице улыбка до ушей, во рту усердно переминается жвачка, рот чавкает по-нехорошему, аж в голову этим чавканьем отдает.
Мадам шагает к приготовленному подругами месту: компания расположилась в конце зала. Любительница орбита и черных пакетов так топает каблучищами, что, кажется, сейчас проломит пол, или, чего доброго – вызовет землетрясение.
Она меня ужасно бесит, особенно ее пакет.
Блондинка подлетает к компании улыбающихся до десен подруг. Начинаются «обнимки», чмоки в щечку и прочие женские радости. Никто не следить за уровнем издаваемых децибелов и уж точно не справляется об окружающих. Глядя на эту колхозную дурость, хочется поскорее убежать в виртуальную реальность и проторчать там подольше.
Я допиваю вторую чашку кофе и иду в туалет. Уже выходя из кабинки, кидаю взгляд на отражение в зеркале: под глазом проявляется здоровенный синяк.
Я умываюсь холодной водой, стараясь прополоскать место проявляющегося синяка, который по законам подлости и психологии теперь принялся саднить. Не нахожу чем вытереть лицо и просто скинув воду, выхожу из туалета. Зову официанта, жалуюсь на отсутствие бумажных полотенец в туалете. Он удивленно таращится, толи заметив проявившийся синяк, толи считая подобное замечание ненормальным. Потом я прошу счет, расплачиваюсь и немедля направляюсь в сторону «BWes».
6
В клубе три vip-комнаты, – или vip-зоны, я не разбираюсь в этих терминах – центральный зал с диванами по краям периметра, бар в конце и ужасная музыка повсюду.
Интерьер выполнен, надо признать, старательно, и вызывает ассоциации со звездными кораблями из старых голливудских фильмов и дискотек восьмидесятых. Странная дизайнерская смесь, как и все, что связано с клубами и ночной жизнью. Но здесь уютно.
Народу немного. Я берусь думать, что город сегодня вымер, за исключением вечных очередей у банкоматов или картонных коробок с трусами. Похолодание. Холод пробрался и сюда, в уютное клубное помещение, не обремененное вообще никакими заботами из реального мира.
Тем не менее, здесь имеется: девушки, пачек пять, кавалеры к девушкам прилагаются, – вон они, сидят, выпивают и прицениваются, в уме кошельки свои перебирают – малолетки, пришедшие просто потусоваться, но также не прочь сняться.
Такая вот провинциальная обстановочка, ничего особенного.
Шагаю к бару заказывать виски. По дороге замечаю, как расположились все эти тусовщики, клубильщики, ночнушники и ночнушки.
В випах скорее всего никого нет – дорого. В основном они бронируются для всяких вороватых чуваков, которые примерили дорогие костюмы и теперь смело именуют себя бизнесменами. Они не часто сюда заглядывают, потому как… работают. Приходиться випам пустовать, трудясь лишь на престижность заведения.
В центре тусуется основная масса – за счет кого содержится заведение, кто делает кассу.
На диванах, подальше от всех, засели малолетки. Они усиленно о чем-то шушукаются и представляются мне персонажами из мультиков. Эдакие мини-шпионы, на никому не нужном задании. Чуть ближе разместилась компания поддатых мужиков лет сорока. Думаю, зря они напились, ведь сегодня им явно повезло: рядом сидят довольно симпатичные проститутки, возомнившие себя порядочными давалками. На каждого по одной.
Расположившись у стойки бара, я потягиваю виски, пытаясь втыкать, что здесь вообще происходит.
Компания сорокалетних поддатых мужиков и порядочных давалок сильно ржет, подобно табуну лошадей. В сущности, передо мной действительно лошади, лишь в человеческом обличии и я охотно представляю, как они трансформируются в свой истинный облик: их лица размягчаются, вытягиваясь и приобретая огромные ноздри распластанного носа; рыльца обрастают коротким, но плотным покровом каштановых волос; зубы увеличиваются, а удлиненные уши лезут на затылок, подрагивая, будто отгоняя мух. Voila! И звук соответствует картинке! Эй, администрация! Лошади в клубе!
Заказываю еще виски. Хочется напиться, ослепнуть, лишь бы не видеть этого дерьма. И чего я сюда вообще приперся?
Вся эта скукота так угнетает, что хочется просто в клозет. Реально, даже если бы приперся не один, испытывал бы не меньшую скуку. Вот почему я предпочитаю играть.
По дороге к туалету на меня странно глазеют малолетки. Я замечаю среди них много эмо. Ухты! Эти придурки ходят в клубы? Я-то думал, они из своих помоек не высовываются совсем. Интересно, а венорезальщики не боятся, что их тут обидят и им захочется покончить с собой? Может, крашеные олени за этим и пришли – источником скорби и плача? От омерзительных эмо-вопросов в клозет хочется только сильнее.
Город, окруженный холмами, под светом утреннего солнца так прекрасен. Под светом раннего, только показавшегося светила, когда лазурь еще виднеется: она так редко навещает небо, что, кажется, цепляется за всякий момент своего появления.
Солнце не палящее, но дружелюбное: мягко и приветливо окутывает живые существа, населяющие этот мир.
К сожалению, вблизи города нет деревьев. Лишь низкая сухая трава.
Степь.
Вокруг громадная пустота стелется. Нет леса, а значит – нет птиц, и никто не встретит пением начало славного дня.
Подобного не скажешь о городских жителях, здесь с раннего утра полно зевак. До ближайшего города примерно час езды верхом, а кроме купцов практически никто из жителей туда не отправляется. Своих лошадей местные не держат – дорого; если те и понадобятся, их всегда возьмешь в городских конюшнях под залог.
В окрестностях делать нечего, многие остаются внутри стен.
Сам город представляет собой центральную каменную башню, величественную и славную, с пристройками у основания. Башню, словно нездешняя, примостилась каким-то образом в глухой степи, как если ее искусственно воткнули сюда неведомые силы, и она поросла домиками и жителями.
Город имеет северные и южные ворота. У северных ворот расположилась конюшня. Западнее от башни, если смотреть по направлению к северным воротам, находятся дома горожан. Они занимают почти всю западную часть города, если не считать гостиницы и местной забегаловки. В домах живут преимущественно купцы.
Между входом в центральную башню и южными воротами, расположилась центральная площадь и по совместительству рынок. Это весьма удобно, если ты путешественник, заблудший странник, монах-отшельник, или еще кто: при входе в город одновременно оказываешься на центральной площади и рынке. Если на лошади, пустят через северные ворота – отправят прямиком в конюшни: передвигаться на лошадях в городе запрещено.
Вдобавок, центральная башня служит отличным ориентиром для первого знакомства с городом. Так что если заблудишься, по ней местные жители легко объяснят дорогу.
Восточнее от башни и ближе к северным воротам находится кузница. Ниже от кузницы, все по той же восточной стороне, расположены резиденция мэра и дома знатных горожан. Почти все торгуют и делом занимаются на дому. Товар дороже, чем на рынке, но качественнее.
Довершают панораму высокие кирпичные стены, огораживающие город неровным кольцом, которое увенчано небольшими башенками в четырех местах по периметру.
Этот город граничит с землями орков. Его построили после первой войны на захваченной территории по приказу самого короля: город имеет прямое стратегическое значение. Кроме него, поблизости есть (как раз тот самый, что в часе езды на лошади) небольшой городок и прилегающие к нему частные дворы, снабжающие продуктами половину региона.
