Наступившее лето после окончания школы казалось Лантарову венцом ликования. Конец изнурительной борьбе с нудными учителями, финиш примитивной гонке за мифическим баллом. Мозг внезапно освободился, уступая путь разбуженным желаниям. В открытые настежь двери школы выпорхнуло и давнее томление.
– Кирюха, едешь с нами на базу отдыха под Дымер?
Ему наскоро перечислили нехитрый состав команды ловцов мимолетного счастья. Антон, Степа Слон, Гигант, Леха Вересков. Еще думают Пирожок и Стас. Девиз поездки: «Водка – пиво – телки». Школьным подругам в приглашении решительно отказано. Оно и понятно: лучшие из них давно встречаются, худшие – либо патологически несговорчивы, либо их слишком трудно представить в той роли, которую кавалеры определили дамам. Кандидат в рыцари Лантаров, сам того не осознавая, с едва скрываемым восторгом откликнулся на трубный зов дикого, животного инстинкта.
– Алё, хватит квасить, – попробовал взять бразды правления в свои руки Леха Вересков, парень, не лишенный интеллекта и слывший в школе предусмотрительным и проницательным.
– Какой алё? Какой хватит? – возмутился Антон пьяным голосом, больше заботясь об авторитете, чем о результатах действа. – Еще по одной, и потом переходим на пиво.
– Не-ет, мужики, мы будем небоеспособны, ужремся, как свиньи, а нам еще много предстоит, – попробовал встать на сторону Лехи Богдан. – Во-первых, если мы не остановимся, то водки на три дня точно не хватит, а во-вторых, мы совсем забыли про телок!
Острой дискуссии не получилось – компании явно недоставало трезвости. Кирилл же помалкивал, стараясь не допивать до дна из мягких, одноразовых стаканчиков. Он хитрил, переживая за реализацию плана больше остальных; ему, как он сам полагал, посвящение в мужчины было необходимо гораздо больше, чем всем остальным. Вчерашние школьники сидели в небольшом деревянном домике турбазы на берегу Днепра, утопающем в сени огромных сосен и наполненном невероятно свежим ароматом разлившейся на много километров реки.
Кирилл смотрел на былых одноклассников, как будто сквозь стекло из пустой водочной бутылки, и думал, что не испытывает к ним никакой привязанности. Расплывчатые физиономии, обезличенные юнцы. Общая жажда наслаждений – вот и все, что их объединяло. Он не смог бы соревноваться с ними в количестве потребленного алкоголя, как и в кулачной схватке. Но он должен чем-то компенсировать их преимущества. И Лантаров решил, что будет более хитрым, цепким и хладнокровным. И он сумеет устроиться в жизни лучше их, получить от судьбы больше козырных тузов. Да что там, он им еще покажет! Вот только сейчас они ему нужны, как никогда, потому что ему, привыкшему к одинокому прозябанию в пустой квартире, самому явно не удастся приблизиться к девушке, даже самой непривлекательной.
Лантаров хорошо запомнил, как они долго бродили по берегу, заглядывая на турбазы, хмельным голосом, словно воем, обозначая поиск и желание. Никто к ним не подошел, никто не ответил, никому они не были нужны этой чистой, с нежными запахами леса, ночью. Они приостановились, чтобы подкурить сигареты, и в этот момент услышали отчетливо доносившиеся с берега голоса – вероятно, их принес порыв легкого предутреннего ветерка. Когда их горящие взгляды пересеклись в тающей мгле ночи, они без слов поняли друг друга.
…На берегу, на большом бревне, очевидно, прикатанном для компанейских умствований, трескучими ночными птичками восседали две девушки. Огоньки и табачный дым выдавали заядлых курильщиц. Подходя, Лантаров заметил, что обе они изрядно пьяны. «Тем лучше», – отчего-то подумал он и с удивлением отметил про себя, что думает, как преступник, замысливший что-то страшное. Заплетающимися языками девушки что-то оживленно, с избытком эмоций, обсуждали – до ребят донеслась нецензурная брань.
Леша, как более опытный, начал наступление.
– Что, девчонки, встречаем рассвет?
Они обернулись, слегка удивленные появлением непрошеных кандидатов в кавалеры.
– Да пошли вы…
Но парни не оскорбились. Не сговариваясь, они решили действовать до конца.
– Что-то вы неприветливые какие-то. Мы-то думали: встретим рассвет, познакомимся с замечательными девчонками… – Алексей говорил, пока они приближались к девицам.
– Слышь, че ты хочешь? – спросила одна из них с наигранной значимостью, которая казалась комичной. Даже при свете угасающих звезд были видны ее осоловелые глаза, большие и пустые, как у мычащей телки.
Вторая забрела еще дальше в своем желании съязвить:
– Вы, че, мальчики, перепихнуться хотите?
Лантаров, намеревавшийся выступить на помощь приятелю, поперхнулся и закашлялся. Пьяные девицы разом некрасиво и ехидно грудными, прокуренными голосами раскатисто заржали. Но сообразительный Леха оставался невозмутимым.
– Девчонки, зачет. Мы поняли: с вами скучать не придется. Но есть предложение – давайте выпьем за веселое ночное знакомство.
Как ни странно, такой поворот развязным девицам пришелся по душе, желчные и заносчивые, они утихомирились. Тут только Кирилл приметил, что у бревна валялись две небольшие бутылочки, в каких обычно продают малоалкогольную отраву. Такой молодежь любит «догоняться», то есть шлифовать более тяжелые напитки. От осознания заманчивых возможностей желание в нем тотчас подкатилось к горлу и притаилось опасной змеей, став злее, терпеливее, выносливее слов. Оно готово было выдержать все.
Рядом с бутылками на прохладном и влажном, остывшем за ночь песке лежали две пары потрепанных босоножек. Из-под темных джинсовых брюк с мокрыми краями – девицы, вероятно, бродили по воде – выглядывали очертания их наполовину погруженных в песок стоп.
– А что у вас есть? – полюбопытствовала та, что побойчее.
– Да все есть, – опять отдувался Леха, широко улыбаясь от обретенной уверенности контролировать ситуацию, – пиво, водка.
– Слышь, а твой друг разговаривать умеет, или он – немой? – опять с вызовом атаковала любительница непристойностей.
Они опять прыснули смехом, но уже не таким злым. Что-то неприятно кольнуло у Лантарова внутри; в нем боролись вихри противоборствующих сил. Неприязнь к пещерным, без игры и флирта, отношениям, долго подавляемое сексуальное желание и странная, досадная боязнь сближения с этими вульгарными, грубыми особами, от которых за версту несло выпитой ими дрянью.
– Умеет. И не только разговаривать умеет, – произнес Кирилл как можно решительнее и подошел вплотную к девице, – давай руку, помогу перебраться через бревно.
Девица простовато вручила Кириллу свою руку. Рука неприятно обожгла его холодом и шершавой, привыкшей к грубым условиям, кожей; вместе с незамысловатой речью она выдавала в хозяйке обитательницу одного из местных сел.
– Были у нас тут смельчаки, да пропали где-то, – посетовала девица. Лантаров не ответил, он поймал себя на мысли, что отчего-то боится взглянуть ей в глаза. Он ненавидел и проклинал свою робость, но ничего не мог с нею поделать. Все так же держась за руки, они прошли до края леса к домику турбазы под аккомпанемент неумолкающего Леши.
Расчет Верескова оказался верен, – вся некогда воинственная группа устремилась в общую большую комнату, тогда как две поменьше оставались свободными. Гигант и Слон, обнявшись по-братски, посапывали на одной из двух кроватей-полуторок, тогда как Антон с Богданом фактурно изображали пьяниц. Они встретили пополнение коллектива без излишнего ажиотажа, непривычно тяжелые головы уже слишком сковывали их соображение. Путаясь в паутине собственных мыслей, Богдан предложил «За знакомство». Все перезнакомились и выпили, никто не старался запомнить чье-либо имя – это было излишне в сложившихся условиях. Ни кокетства, ни даже неуклюже-витиеватой попытки к флирту.
– Есть сигарета? – как-то буднично спросила его спутница, которую он самочинно вызвался сопровождать. – Пойдем. – Она кивнула на дверь в соседнюю комнату. Они избегали смотреть друг другу в глаза, предпочитая исподтишка, вскользь разглядывать друг друга. Лантаров заметил, что девица имеет веснушчатое лицо, вздернутый маленький носик, довольно аккуратный рот, правда, с опущенными вниз уголками, как у вечно недовольного чем-то человека… Если бы не копна плохо расчесанных волос, да не заплывшие глаза, о ней можно было бы даже сказать: «Ничего, сойдет!» Но вот голос ее, сиплый и прокуренный, откровенно раздражал…
Когда девица осведомилась о сигарете, Лантаров хотел было сказать, что можно курить и тут, но вдруг столкнулся с выразительным взглядом невозмутимого и более всех трезвого Леши. Тот глазами упорно указывал ему на гвоздь, вбитый у самой двери: там висело два ключа от свободных комнат. «Как будто кто-то тайно подстроил, – подумал Лантаров, – комнат столько же, сколько и телок». Поблагодарив глазами Алексея, он молча снял с гвоздя ключик и пошел за своей шелудивой подругой.
