Однако спокойная жизнь очень скоро стала тяготить его. Ему не хватало в его новой деятельности чего-то – какого-то компонента, без которого жизнь становится совершенно пресной и безвкусной. А ему хотелось быть новатором, подвижником и он решил пойти наперекор устоям.
Обращались к нему пациентки, и он лечил их по Фрейду, видя корень всех бед в сексуальных расстройствах. Когда Фрейд не помогал, он лечил своих пациенток в постели. Так он познакомился с тремя своими женами, в их числе – и с нынешней.
В то время он бесстрашно спускался в бездонный подвал человеческого сознания и творил чудеса. Пациентки его боготворили – он утешал их как мог до тех пор, пока о его методах лечения не стало известно начальству. Разразился страшный скандал, его лишили диплома и работы.
Но Аркадий не растерялся. Из своих бывших пациенток и пациентов, которые смотрели на него как на Бога, он создал настоящую секту. В течение нескольких лет, секта стремительно росла. Приходившим к нему людям казалось, что он утверждает их право быть такими, какие они есть, а может быть и лучше, чем непосвященные.
Аркадий создал для них искусственное общество, в котором все они были подобны аквариумным рыбкам, а он – их Богу.
Тогда, к нему в секту попадали лишь избранные, те, кого Бого-человек решил приблизить к себе. Своих апостолов он покорял в том числе и уникальной способностью читать мысли на расстоянии. Точнее, это было скорее не чтение, а внушение. Общаясь с ним, люди слабые, особенно женщины быстро начинали верить в то, что его мысли – это их собственные, и что его желания – это их желания.
Ни одна женщина из числа его пациенток не могла устоять перед его обаянием, когда он брал ее за руки и начинал рассказывать ей о ее судьбе. Она начинала ему беззаветно верить, вера и восхищение скоро перерастали в любовь, и он начинал лечить ее уже через постель.
Так попала в его объятья и она, его нынешняя жена. В отличие от других женщин, прошедших через его постель, она не вернулась обратно к мужу, а переехала к нему. Она влюбилась в него без памяти, она поклонялась ему как божеству, смотрела на него, как будто маленькая девочка на вдруг ожившего Будду. Тогда, ей казалось, что он может легко разрешить любые, казалось, самые неразрешимые проблемы, и она слепо повиновалась ему во всем.
Он относился к ней снисходительно, как к преданной собачонке, позволяя себя любить. Но теперь все изменилось.
А началось все с того, что о секте узнали компетентные органы и завели на него уголовное дело. Неизвестно, чем бы все кончилось, но тут началась перестройка, и дела его снова резко пошли вверх. Он даже начал готовиться к старту в большой политике, но тут снова начались проблемы.
Более именитые влиятельные гуру стали его теснить, снова начались проблемы с органами, и в один прекрасный день Аркадий вдруг обнаружил, что прижат к стенке.
Тогда бросив все, он буквально сбежал, сначала в Штаты, затем в Германию, пока не очутился в Израиле. Здесь все его попытки подтвердить когда-то полученный диплом с треском провалились. Его былая слава никого не интересовала.
Попытки сблизиться с ортодоксами также не принесли результата. Вдобавок ко всему он никак не мог выучить язык.
Тогда он, узнав о том, что здесь же живут бывшие члены его секты, попытался снова восстановить свое прежнее влияние. Но и эта попытка не принесла никакого результата.
Аркадий уже не чувствовал былой уверенности, руки были холодными, и люди, всегда нуждавшиеся в сильной личности, быстро это почувствовали. Прежняя восторженность быстро сменилась разочарованием, постепенно перераставшим в ненависть. Поклонявшиеся идолу теперь желали вдребезги разбить его.
Сейчас он был полностью раздавлен и унижен и, по сути, жил за счет жены. При этом ему даже не приходило в голову найти себе простую работу. Он был выше того, чтобы работать садовником, или просто рабочим на заводе.
Но она по-прежнему продолжала любить его со всей силой той внезапной, налетевшей как смерч, восторженной любовью, но уже не как гения и Бога, а так, как мать любит неудачливого, больного ребенка, или как идолопоклонница, крепко прижимающая к груди вдруг упавшего с полки идола. Лишь в ее взгляде, восторг уступил место тревоге.
Когда они встретились, Дора работала медсестрой в больнице и жила с мужем почти вдвое старше себя. Она вышла замуж в 18 лет, влюбившись в преподавателя училища, в котором училась. С годами юношеская влюбленность улетучилась, и все их отношения ограничивались бытом.
Жизнь с мужем стала угнетать ее, у нее начались сильные головные боли, врачи и таблетки не помогали и тогда ей посоветовали обратиться к Аркадию.
Через какое-то время, она развелась с мужем и переехала к Аркадию. До отъезда они прожили вместе несколько лет, и лишь незадолго до его отъезда поженились.
Все годы до отъезда, она была его домработницей, секретаршей, горничной. Во время его сеансов и встреч с важными людьми вся ее роль ограничивалась лишь тем, что она с робкой улыбкой приносила и уносила чай, накрывала и убирала со стола, стараясь при этом быть как можно более незаметной, отвечала на телефонные звонки холодным, бесстрастным голосом и ублажала его в постели по ночам.
Но он был всегда рядом, и это было для нее высшим счастьем. Она ловила каждое его слово, каждый его взгляд и даже не смела думать о том, чтобы упрекнуть его в изменах. Почувствовав следы другой женщины на его лице или на теле, она лишь внутренне сжималась как от удара. При этом ее большие, темно-карие глаза становились еще больше.
Она поклонялась ему, как Богу, и видела в служении ему свое высшее предназначение. Она стояла на этой Земле твердо, как коренастый, закаленный солнцем и тяжелым трудом крестьянин, и работала с утра до ночи, чтобы иметь возможность снимать хорошую по здешним меркам квартиру в самом центре Тель-Авива.
Аркадий нуждался теперь в ней как никогда раньше. Так, во всяком случае, ей казалось, и так оно было на самом деле. Она стала тем спасительным кругом, благодаря которому он не утонул. А Дора была бы совершенно счастлива, если бы не депрессия мужа.
Ей все казалось, что она держит в руках упавшую звезду и пытается вдохнуть в нее жизнь, согрев собственным дыханием. Она была готова на все, лишь бы снова любоваться его сиянием.
В конце концов, она сама организовала ему группу из своих клиентов – маклеров, уборщиц, официанток и прочего люда.
Он демонстрировал им то, чем когда-то очаровывал своих пациентов: пытался читать их мысли и рассказывать об их жизни. Но это ему плохо удавалось, потому что его новые пациенты воспринимали все его попытки как дешевый трюк, и сам Аркадий был в их глазах лишь старым клоуном, пытающимся заработать себе на жизнь поднадоевшими фокусами.
И он действительно был похож теперь на клоуна – одинокого и постаревшего.
Бенгальский огонь догорел, и лишь верная жена по-прежнему видела в нем всемогущего Гуру.
К нему приходили несколько из его бывших членов секты. Один из них был одним из первых, кого он в свое время приблизил к себе. Тогда он боготворил своего учителя и ловил буквально каждое слово, слетавшее с его уст.
С тех пор прошло десять лет, и теперь уже Аркадий искал поддержки у своего бывшего апостола.
За эти годы апостол сильно изменился. Волосы на макушке сильно поредели. Некогда восторженный взгляд стал недоверчивым, губы вытянулись ниточкой в саркастическую ухмылку, мягкая ладонь с длинными, нервными пальцами огрубела.
Изменился и Аркадий. Некогда строгий взгляд его казавшихся стальными глаз, казался теперь растерянным, и он напоминал человека, которого несет мощным горным потоком, и он пытается ухватиться за что попало.
Подобно тому, как слабый и ранимый юноша открывал когда-то душу полубогу, так теперь и полубог, пользуясь занятостью своей жены, стригшей кого-то, открывал своему бывшему почитателю самые сокровенные и наболевшие проблемы.
Но, даже откровенничая, он не замечал что сильно переигрывает. «Меньше всего я хотел быть гуру». «Да, я давно уже понял, что никому не помог. Скорее наоборот, принес колоссальный вред».
Бывшего почитателя раздражало самолюбование этого человека, умудрявшегося любоваться собой даже в нынешней ситуации. Сострадания к нему он не испытывал.
«Если ты Мессия, спаси самого себя» вдруг подумал бывший почитатель, но сдержался и не произнес этого в слух.
«Если бы кто-нибудь из пророков попал сегодня по ошибке в наш мир, он был бы безработным», – пытался острить Аркадий.
«Но Вы же не пророк» – вдруг сказал гость.
Аркадий явно не ожидал этого выпада. Он пытался что-то говорить про свой колоссальный опыт и интуицию, но молодой человек снова его перебил: – «Здесь ваши умения», – он еле удержался, чтобы не сказать «трюки» – «Имели бы определенный успех в цирке, но вы ведь в цирке работать не станете, равно как и на стройке, или на уборке– это ниже вашего достоинства. А здесь нужны не экстрасенсы и пророки, а парикмахеры, педикюристки, как Ваша жена, например, сварщики, слесари. А если у вас этого нет, то станьте маклером, продавайте квартиры».
