Зачем она так глупо сбежала? Когда он услышал от капитана о ее исчезновении из ванной, просто пришел в недоумение – куда же можно было подеваться из закрытой комнаты. И лишь спустя какое-то время вспомнил, что вроде бы из ванной был какой-то выход в чуланчик, ведущий к «бункеру». Они обычно пользовались другим ходом, с веранды, когда перетаскивали вещи на зимовку. А как работает механизм в ванной, он и не видел никогда.
«И хорошо, что забыл, – думал Федор, – реакция получилась непосредственной, этого не сыграешь. Капитан должен поверить. Но зачем она сбежала? Это сразу перевело ее в разряд подозреваемых. Сидит теперь, наверное, в своем подполье и не знает, что делать. Или уже добралась до города? Нет, скорее всего, не рискнет. Надо вытаскивать ее оттуда, но как и куда?..»
Капитан подробно расспрашивал о том, где Федор был в пятницу, и попросил оставить номер мобильного для связи. А также, если обнаружится Лера, немедленно сообщить о ее местонахождении. Но этого Федор как раз делать не собирался. Надо бы выслушать и Леру. Может, она скажет что-нибудь путное, как-то разъяснит суть дела. И как она там? Опять в спячку впала от страха? Хорошо, что дождь прекратился, а то с такими дворниками, как у него сейчас, ездить в плохую погоду просто беда. Того и гляди кого-нибудь собьешь ненароком…
Лера услышала, что снаружи все затихло. Вместе с закончившимся дождем она вернулась в сегодняшний день, к своим проблемам. Времени уже, наверное, прошло прилично, надо бы посмотреть, нет ли чего от Отшельника… Связь отсутствовала. Надо же, в самый нужный момент заглохла! Или телефон разрядился? Она поворачивала аппарат так и этак, исходила комнату по периметру, пытаясь найди положение, в котором связь восстановилась бы, но напрасно. Телефон молчал.
В какой-то момент ей показалось, что снаружи раздался шорох.
Она прислушалась. Где-то действительно шла возня. Что-то не то шуршало, не то скрипело, но определить, откуда раздаются звуки, удалось не сразу. Страх, что капитан обнаружил, где она скрывается, мешал правильно оценить ситуацию. Немного успокоившись, Лера вычислила источник того, что ее напугало. В одной из стен была вентиляционная шахта, и звук шел прямо из нее. Скорее всего, кто-то попал туда – птица или небольшой зверек. И хотя снаружи люк был забран решеткой, Лера давно ее не проверяла – не исключено, что та разболталась или отвалилась вовсе… А вдруг это капитан ползет по узкой шахте в надежде добраться до нее? Представив себе, как он пыхтит и скребет ногтями бетон, Лера рассмеялась. Уж больно неправдоподобной получилась картина.
Она подошла к решетке вентиляции и попыталась заглянуть внутрь. Темнота не позволяла ничего увидеть, зато звуки стали отчетливее. Пыхтение и сопение сопровождались клацаньем.
«Кто же это забрался туда, – гадала Лера, – и как мне тебя спасать?» Она тихонько постучала по решетке и позвала:
– Эй, кто там… как тебя… кис-кис-кис… фр-фр-фр…
Внутри все затихло.
– Эй, куда ты делся? Ползи сюда, я тебя вытащу! – тихо, почти шепотом проговорила она в шахту, словно имела дело с разумным, понимающим человеческий язык существом.
Шуршание возобновилось.
Когда по решетке что-то щелкнуло и стало настойчиво цокать, Лера отпрянула. Припомнились ужасы про разных монстров, выползающих из таких вот мест. Она испуганно таращилась на решетку, не в силах приблизиться. Клацанье прекратилось и послышалось рычание, а затем сдавленный лай.
– Собакевич, никак ты? – Лера бросилась к решетке. – Подожди, потерпи, сейчас я тебя вытащу.
Она принялась лихорадочно тянуть решетку на себя – та была крепкой и не поддавалась. Пыталась поддеть ее пальцами и ногтями – тщетно.
– Собакевич, миленький, потерпи, я сейчас что-нибудь придумаю. – Лера кинулась искать подходящие инструменты.
На глаза попалась отвертка, и она начала отворачивать шурупы. Отвертка проскальзывала, дело шло медленно. Лера попыталась унять нервную трясучку и работать размеренно и спокойно. Через некоторое время часть шурупов поддалась, остальные она просто вырвала с мясом. Решетка отошла от стены.
– Иди сюда, не бойся… Собакевич, – снова позвала Лера, заглядывая в образовавшееся отверстие.
Наконец показалась морда. Лера схватила пса за шерсть и стала тянуть на себя. Пес отчаянно мотал головой, не давая уцепиться покрепче. После нескольких рывков дело сдвинулось с места. Собакевич выпал из люка и громко чихнул.
– Как же ты меня напугал! Не делай так больше, – сурово сказала Лера, но пес прекрасно понимал, что она вовсе не сердится.
– Гав, – соглашаясь с ней, ответил Собакевич и принялся энергично отряхиваться. Он был весь грязный, в лохмотьях пыли и непонятных комках. Догадаться, что природный цвет его шерсти – белый, не представлялось возможным. На нем не было ни единого светлого пятна.
– Не смей! – приказала Лера. – Тут и так дышать нечем.
Собакевич послушно замер, но стал просительно смотреть на нее – видимо, это повиновение давалось ему с большим трудом. Лера сжалилась над животным, ведь столько страху натерпелся, наверное, пока полз.
– Ладно уж, трясись на здоровье. Только отойди куда-нибудь подальше. Вон в тот угол.
Пес потрусил в указанное место и с наслаждением встряхнулся, но уже не так энергично. Потом вернулся назад и уставился на Леру.
– Что же ты раньше не приходил? А теперь все твои вкусности остались за дверью. Чем же мне тебя покормить? – разговаривала с собакой Лера. Никогда еще она не радовалась так ни одному живому существу.
В кладовке со съестными припасами обнаружились консервы.
– Тушенку будешь? – поинтересовалась Лера, показывая банку.
Пес завилял хвостом, показывая, что раз уж нет ничего повкуснее, то он, так и быть, согласен и на тушенку. Лера отыскала открывашку и, переложив содержимое банки в более подходящую, на ее взгляд, посуду, поставила миску перед псом. Тот самозабвенно зачавкал, выражая полнейшую удовлетворенность жизнью. Глядя на него, Лера почувствовала облегчение. Собакевич излучал такое счастье, что ей стало спокойно и весело.
– Как же тебе мало надо, псина. Вот бы мне так, – приговаривала она, поглаживая собаку. Ее рука тут же стала черной и липкой. – Ну и перемазался ты. И помыть-то тебя негде.
Пока она оглядывала комнату в поисках подходящей тряпки или завалявшейся расчески, пес продолжал уплетать тушенку. Через какое-то время, оглянувшись на внезапно притихшего пса, она увидела, что тот смотрит в сторону двери, весь напряженный, с вздыбленной на загривке шерстью. Пес зарычал, а затем залаял. Лера никогда еще не видела, чтобы Собакевич проявлял агрессию – напротив, он всегда выглядел добродушно.
– Тихо! Молчать! – шепотом приказала она и тоже уставилась на дверь.
С другой ее стороны что-то происходило. Кто-то ходил в чуланчике и явно пытался проникнуть в их убежище. «Вот капитан и добрался до меня, – с тоской подумала Лера. – Хорошо, что я закрыла дверь изнутри – ему понадобится время, чтобы расправиться с толстенным дубом. Так, у меня есть минут двадцать, надо выбираться. А как быть с Собакевичем? С собой брать? Лучше, наверно, оставить. Капитан заберет собаку. Если сможет, конечно». Она принялась бегать по комнате, на ходу хватая необходимые вещи: куртку, фонарик, телефон, отвертку. Платок, которым она собиралась вытирать Собакевича, превратился в вещмешок, она все сложила в него. «Потом разберусь, что надо, что нет, – лихорадочно соображала Лера, – главное, ничего не забыть». Пес стоял тихо около самой двери и готовился напасть на того, кто проникнет на охраняемую им территорию.
– Ладно, Собакевич, придется тебе остаться. Ты там не очень с капитаном. В смысле, не сильно его кусай. Между прочим, в доме для тебя всякие вкусности остались. Они на веранде, в пакете лежат. Так что, когда выберешься, разрешаю тебе все съесть.
Пес внимательно выслушал речь и продолжал готовиться к битве. (Что это ты меня по всяким пустякам отвлекаешь, не видишь что ли, дело серьезное.)
Лера огляделась в последний раз – не забыла ли чего, и тут за дверью послышался голос:
– Лера! Открой! Это я, Федор. Я один. Открывай или буду вышибать дверь. Ты жива вообще?
– Федор? Как ты оказался здесь? – Лера кинулась к двери, отбросив импровизированный вещмешок.
Собакевич почтительно посторонился, пропуская ее, но далеко не ушел, продолжая настороженно смотреть на опасное место. Мало ли, вдруг хозяйка ошибается и надо будет ее защищать?
Федор ворвался в комнату и с ходу заорал:
– Ты чего, совсем сбрендила? Не соображаешь, что делаешь?
– Не ори, ты что, за этим приехал? – Лера растерянно отступала назад под таким натиском.
Собакевич вынырнул откуда-то сбоку и грозно залаял на Федора.
– Фу, Собакевич! Тихо! Это свои. Свои, понимаешь? – Лера погладила пса. – Вот видишь, собаку напугал. Прекрати орать.
– Это еще что такое? Откуда собака? – продолжал кричать Федор.
