Ознакомительная версия.
Нет, подожди, нужно начать с матери Эльзы и Наташи, Людмилы Ивановны. Такое поколение женщин тогда было – всегда тщательно одеты, с украшениями, чистенькие, ухоженные. Следили за собой. Я смотрела на Людмилу Ивановну и хотела быть такой же в старости. Собранной, бодренькой.
Эльза была ее старшей дочерью. Странное сочетание – Эльза и Наташа. Старшую так назвал отец – настоял, хотя Людмила Ивановна была против. Сам пошел и зарегистрировал. Они жили на Ленинском проспекте, квартира большая, трехкомнатная плюс кладовая. Муж, не знаю, как его звали, – военный. Высокий чин.
Старшую дочь Людмила Ивановна не любила. Нет, не так. Наверное, любила, но точно не хотела.
Людмила Ивановна была «соломенной вдовой» – муж постоянно в командировках. Приедет на сутки и утром уже уезжает. А когда вернулся – Людмила уже беременная, рожать скоро. Родила. Муж вернулся, посмотрел на девочку и назвал ее Эльзой. «Нет», – сказала Людмила. Но муж поужинал, а рано утром ушел и вернулся со свидетельством о рождении. Поцеловал дочку и уехал. Людмила Ивановна стирала пеленки и радовалась, что мужа нет – хоть какое-то облегчение. И вот почему.
Она давно привыкла к тому, что не знает, когда он уедет и когда вернется. Не интересовалась, не спрашивала. Жила, как будто плыла по течению. После рождения дочери у течения появилось направление. Людмила Ивановна обрела смысл жизни, в которой мужа уже не было. Она ждала его возвращения даже с испугом. Ей одной с дочкой было проще, свободнее, легче. Людмила Ивановна варила кашу и доедала за Эльзой, которую дома называла Элей, как будто Элеонорой. Да, имя Элеонора ей нравилось больше.
Они приладились друг к другу – ложились вместе спать днем, вместе ходили в магазин. Слава богу, что мужа нет – не надо приводить себя в порядок – можно уснуть в халате вместе с Элей. Деньги муж присылал регулярно. Под утро, покормив Эльку, Людмила думала о своей жизни. О том, что ей хорошо без мужа, который только мешает и раздражает; неплохо, что он военный, а у нее – и статус, и положение, и средства. Все знают, чья она жена. И ей не нужно исполнять супружеский долг, не приходится, помимо пеленок, гладить рубашки.
Так что возвращения супруга Людмила Ивановна не ждала и даже иногда забывала о его существовании, в чем, конечно же, никому не признавалась. Ее устраивала такая жизнь, и она даже тайком надеялась, что теперь так будет всегда.
Но муж приехал. Людмила Ивановна с вечера не помыла посуду, замоченные пеленки лежали в тазу, в квартире был привычный и удобный беспорядок. Она видела, что муж недоволен. Он сел за стол, видимо, рассчитывая на ужин, но Людмила Ивановна давно ничего для себя специально не готовила – варила яйца, перебивалась бутербродами и котлетами из кулинарии. К тому же на кухне сушились ползунки, и, чтобы добраться до чайника, приходилось отодвигать всю эту конструкцию.
– Ты надолго? – уточнила Людмила Ивановна.
– Не знаю, – ответил супруг.
А дальше была бессонная ночь. Муж признался, что у него есть женщина. Давно. В другом городе. И он просит развод. Больше не может вести двойную жизнь.
Людмила Ивановна сидела, скорбно сложив руки на коленях, и мечтала только об одном – лечь в кровать и уснуть. Но муж продолжал говорить, объясняя, что не бросит ее и дочь. Будет помогать. Он описывал свои чувства, рассказывал, как разрывался между двумя городами, между двумя семьями. И больше так не может. Ему плохо, он страдает.
Не известно, что так задело Людмилу Ивановну, возможно, это мужнино признание про «страдания», но она вдруг очнулась. И вцепилась ему в волосы. Он не сопротивлялся, только закрывал лицо руками.
– Как ее зовут? Как зовут эту шалаву?
– Какая разница?
– Я хочу знать, как ее зовут!
– Эльза, – выдохнул муж.
У Людмилы Ивановны земля ушла из-под ног – теперь понятно, почему муж так настаивал на этом имени для дочери. Но ведь в голове не укладывается – как он мог так поступить? Назвать ребенка именем любовницы!
– Мы тогда расстались, я хотел ее бросить и не смог. Потом не смог. Мне нужно было оставить напоминание о ней. – Муж, этот мужчина, из которого слова лишнего не вытянешь, заливался соловьем, рассуждая о чувствах.
– Тебе так нравится звук собственного голоса? – спросила Людмила Ивановна.
– Что? Нет. Я пытаюсь объяснить, чтобы ты поняла…
– Развод ты не получишь. Не надейся, – отрезала Людмила Ивановна. – И убирайся из квартиры, чтобы я тебя не видела. Я тебе такое устрою! Ты поймешь, что такое настоящие страдания.
В этот момент заплакала Эля, и Людмила Ивановна ушла в комнату. Покормила дочь и уснула, будто ее выключили. Утром мужа в квартире уже не было – когда он ушел, Людмила не знала.
Он вернулся через три дня.
– Что тебе нужно? – неласково встретила его Людмила Ивановна.
– Ты и дочь. Я вернулся. Насовсем.
Эти три дня пролетели у Людмилы, как один час. Сначала она собиралась мстить, запретить видеться мужу с дочкой, позвонить ему на работу, поехать в тот другой город и устроить скандал. А потом ей стало страшно. Ведь супруг мог родить ребенка от любовницы, и тогда бы Эля стала ему не нужна. Да, он бы платил алименты, но как на них прожить? И Людмиле пришлось бы выходить на работу, выживать. И все бы узнали, что муж ее бросил. А это позор и унижение. Потом она решила, что найдет себе любовника и отомстит, но как? Она ходит только в магазин, выглядит плохо, да еще и Эля маленькая. Эля… Людмила возненавидела свою дочь. От одного имени ей становилось плохо. Но не менять же – как, прийти в загс и сказать, что передумала? Она смотрела на дочь, которая носила имя любовницы мужа, и не могла заставить себя любить ее. К тому же дочка была похожа на отца, как часто случается с девочками, и Людмила Ивановна не могла справиться с чувствами.
Когда муж вернулся, она его приняла. Но жить спокойно не давала – устраивала скандалы. Супруг терпел, ходил на работу, не требовал ужина. Стал тенью. Тискался с дочкой, а та не слезала с колен отца. Засыпала с ним, ждала его и часто плакала – только отец мог ее успокоить. Людмила вспоминала свою прежнюю, спокойную жизнь и ненавидела мужа за то, что он разрушил ее мир. Стоило ему сказать хоть слово, она переходила все границы. Не могла себя остановить. «Пусть тебе твоя шалава брюки подшивает», «Иди, откуда пришел, я тебя не держу», «Мясо подгорело? Что, твоя Эльзочка лучше готовит?» Людмила Ивановна не выбирала выражений.
– Перестань, пожалуйста, я уже сам себя наказал, – просил муж, что доводило Людмилу Ивановну до истерики. Он сам себя наказал? И опять страдает? Может, пожалеть его нужно? И понять?
Муж продолжал ездить в командировки. Тут Людмила Ивановна давала себе полную волю. Она не сомневалась, что он ездит туда, к ней, и объявляла, что он может не возвращаться. Муж приносил ей билеты, командировочные листы, убеждал, что он военный и едет в другой город, потому что обязан, такая работа, но Людмила Ивановна хлопала дверью и предлагала ему катиться на все четыре стороны.
Мужа она ненавидела все больше, все сильнее. Ее крайне раздражало то, что он так лебезит, отдает все деньги, ходит в магазин и сам гладит себе рубашки, чего никогда раньше не делал. Слезы дочки, которая звала папу и спрашивала, когда он вернется, Людмилу Ивановну не трогали, а выводили из себя.
– Пожалей хотя бы ее, – просил муж.
– Она маленькая, тебя и не вспомнит, – отвечала Людмила Ивановна.
Супруг не спал в отдельной комнате. Супружеский долг он выполнял, считая, что хоть это восстановит отношения. И Людмиле доставляло истинное удовольствие до утра доводить мужа вопросами: «А с ней было лучше, чем со мной?», «Ты ее на моем месте сейчас представляешь?»
Муж не был святым. В какой-то момент он не выдержал и уехал. Сказал, что больше так не может. Что пытался восстановить брак, сохранить семью, но у него не осталось никаких сил.
– Где мне тебя найти?
– Зачем? – испугался муж.
– Если с Элей или со мной что-то случится, если она заболеет, я же должна поставить тебя в известность!
Муж кивнул и написал номер телефона и адрес.
Каждый день Людмила Ивановна хотела позвонить и услышать голос той, другой женщины. Она мяла бумажку в руках, несколько раз выбрасывала ее в мусорное ведро, потом доставала, но позвонить так и не решилась. Она хотела послать телеграмму, составляла текст – такой, чтобы ударить побольнее, но ничего не сделала. Муж присылал переводы, и Людмила Ивановна вернулась к прошлой жизни, о которой вспоминала с такой тоской. Но сейчас эта жизнь не приносила ей радости. Она представляла, что сейчас муж с любовницей, ест ее еду, ложится с ней в кровать. Да еще Эля, которая все время спрашивала, где папа и когда он приедет…
Ознакомительная версия.
